Он написал ей, что сидит в своём логове совершенно один. Скучает. И она мгновенно ответила, что уже в такси и будет на месте всего через пятнадцать минут.

Убрав телефон в карман, Лео даже причмокнул от предвкушения. Его мрачное настроение удивительным образом наладилось. Да и как могло быть иначе, когда впереди его ожидало такое интересное продолжение вечера.

Скинув лёгкую куртку, он направился к небольшой смежной комнатке, где располагался один единственный диван. Для каких целей этот предмет там стоял – было понятно всем. Лео сам делал здесь ремонт, да и мебель покупал. Ведь приводить случайных девушек домой к родителям и там укладывать их в свою постель было для него совершенно неприемлемо. А этот оборудованный как приличная квартира подвальчик подходил для подобного прекрасно. Да и никто из подруг пока не жаловался. Здесь ведь даже душевая кабинка имелась, хотя скорее её подобие, прикрытое шторкой.

Ожидая Наталью, Лео присел в кресло, расчехлил гитару и принялся наигрывать что-то непонятное. Его мысли при этом вертелись вокруг той самой девушки, которая вот-вот должна была объявиться.

Да, когда-то они с ней встречались. Почти год пытались стать настоящей парой, но в итоге осознали, что их обоих это тяготит. Они не подходили друг другу ни в чём, кроме секса. Потому и решили перейти на вот такие свободные отношения. Она писала ему, когда ей хотелось близости. Они встречались или у неё, или вот в этом подвале Леонида, который он сам называл «конурой». Иногда могли ночь напролёт упражняться в эротических позах, а иногда им хватало всего одного раза, чтобы снять напряжение и расслабиться. Бывало, что после этого они просто разговаривали, как близкие друзья, но чаще – сразу же прощались. И обоих это устраивало – им не хотелось никаких обязательств.

– Привет, – поздоровался с девушкой Лео, когда она вошла в комнату и тихо прикрыла за собой дверь. – Вижу, ты ко мне прямиком из клуба.

Стройная симпатичная блондинка в чёрном коротком платьице только улыбнулась и кокетливо двинулась к нему. Она выглядела чуть пьяной и откровенно разгорячённой. Да и смотрела на него так, будто была готова сразу наброситься, без каких-то там глупых прелюдий.

– Танцевала, танцевала… а потом вспомнила о тебе, – отозвалась она, забирая у него гитару и откладывая в сторону. – И так мне захотелось, чтобы ты оказался рядом. Такой сильный, напористый… горячий. Так захотелось чего-нибудь… резкого, что я не смогла сдержаться.

Она стояла перед ним всего в каком-то полушаге, и, поймав его взгляд, коснулась руками края собственной юбки и медленно потянула ту вверх. По мере того, как тонкая ткань скользила по стройным ногам, в глазах Лео всё сильнее разгоралось желание. А когда оказалось, что кроме чулок на этой проказнице больше ничего нет, он едва не подавился вдохом.

– И где же ваши трусики, мадам? – спросил парень, уже настроившись на её игру.

– Я их сняла в такси, – отозвалась та, медленно гладя себя по обнажённым бёдрам.

– Думаю, таксист оказался впечатлён, – ухмыльнулся Лео и словно нехотя поднялся.

А эта бестия сделала шаг назад, будто стараясь ускользнуть от него. Развернулась… и почти сразу оказалась прижата к стене.

Распалять её не пришлось – девушка и так вся горела, будто уже была на грани оргазма. Она только и мечтала, чтобы её так вот резко нагнули, шлёпнули по обнажённой ягодице, а потом грубо отымели, без малейшего намёка на нежность. И хотя обычно их встречи проходили иначе, но сегодня им обоим хотелось именно вот такого секса. Жесткого. Дикого.

И оба получили, что желали.

А навязчивые мысли о начальнице окончательно покинули голову парня. Жаль, что только на эту ночь.

Упав на пахнущую свежестью подушку, Кира снова попыталась отдышаться и прийти в себя, но едва её мыслям начала возвращаться ясность, плеча коснулись мужские губы, а на живот легла мягкая ладонь.

– Устала? – спросил Алексей, обнимая её и прижимая к себе ближе.

– Да, – не видела смысла врать девушка.

– Жаль, – выдохнул он, теперь поглаживая её по обнажённой ягодице. – Я вот всё равно хочу тебя. И вряд ли смогу в ближайшее время тобой насытиться.

– Лёш… – хотела остановить его порыв Кира, но он легко коснулся губами её губ, не позволяя продолжить фразу.

– Не считай меня извергом, – сказал, тоже уложив голову на подушку. – Я ведь всё понимаю. Главное, что тебе было со мной хорошо.

– Не то слово, – вздохнула девушка, блаженно прикрыв глаза.

– Значит… я прощён?

От этого столь странного вопроса, Кира мигом распахнула ресницы и даже нашла в себе силы приподняться на локте, чтобы посмотреть на Алексея.

– А за что я должна тебя прощать? – спросила она в недоумении.

– Есть за что, – бросил он, чуть приподняв уголки губ. И нехотя признался: – Я ведь вспомнил обстоятельства нашего пошлого знакомства. Правда, пришлось навести о тебе справки. И когда узнал, что ты училась в том же институте, что и я, только на несколько курсов младше, то для меня мигом всё встало на свои места.

– Это было давно, – смутившись, отмахнулась девушка.

– Да, давно, – не стал спорить лежащий рядом с ней обнажённый мужчина. – Я был молод, глуп, а той ночью ещё и пьян. Не знал, что ты ещё девочка, ведь на мои поцелуи отвечала с такой страстью. И… наверное, мне стоило найти тебя потом. Поговорить. Объясниться. Но я не стал этого делать. Меня тогда другие дела занимали. ГОСы. Диплом. Стажировка. И вот сейчас… мы снова встретились, но ты больше не смотришь на меня так, как смотрела тогда.

– Прошло много лет. Мы стали другими. Повзрослели, – ответила ему Кира, которую его признание почему-то почти выбило из равновесия.

– Я ошибся тогда. Но хочу всё исправить сейчас, – заявил Лёша, присев на постели и сжав руку Киры в своих ладонях. – Ты такая красивая. Такая серьёзная. Настоящая леди. Я был сражён наповал, едва увидел тебя в кабинете. А сейчас… ты в моей постели. И мне бы очень хотелось, чтобы наши отношения на этом не закончились. Более того, Кир… – он поймал её взгляд, медленно наклонился, поцеловал и с придыханием произнёс: – Я восхищён тобой. Ещё ни одна женщина не кружила мне голову так, как ты.

Эти сладкие речи против воли пробивались в сознание Киры, заставляя её расслабляться и терять бдительность. Хотя, какие там речи? То, что Алексей этой ночью вытворял с её телом, вообще напрочь отключало у неё возможность думать. Кажется, на ней не осталось ни единого участка кожи, которого бы не коснулись его губы.

Поначалу, после ужина и пары бокалов вина, она почти уже решила всё-таки провести эту ночь в своей постели, и, кажется, Лёша это заметил. Он жил на последнем этаже высотки и утверждал, что с его балкона открывается потрясающий вид на город. Там же, на балконе, очень кстати примыкающем к спальне, он обнял Киру и ласково поцеловал в шею… потом в губы.

Она ответила на поцелуй, хотя никакой особенной страсти не ощущала. Да, ей было приятно целоваться с Лёшей, но не более. А он словно принял её холодность, как личный вызов.

Всё, происходящее дальше, стало для Киры настоящим открытием. Она даже не подозревала, что её тело может быть таким отзывчивым на ласки. Представить себе не могла, что когда-нибудь будет умолять мужчину не останавливаться, что будет грезить о том, чтобы ощутить его в себе.

А он словно специально старался довести её до невменяемого состояния. До полного исступления. А после ловил её стоны губами, не позволяя опомниться. Дарил ей наслаждение, будто совсем не думая о себе. И Кира таяла от его ласк, от его внимания. От горячего шёпота. От новых для себя ощущений.

И сейчас, слушая признания Лёши, была готова простить ему всё. Уж что-что, а тот эпизод с их первой студенческой близостью теперь точно оказался забыт. Стёрт из памяти. Его затмили совсем другие воспоминания, от которых у Киры перехватывало дыхание.

Как ни странно, но Алексей уснул первым. А девушка ещё долго лежала, глядя в потолок, или рассматривая спящего рядом с ней мужчину. Да, сейчас он уже не казался ей таким уж писаным красавцем, каким виделся раньше. Но, что таить, ей нравилось проводить с ним время. Говорить, целоваться… заниматься сексом. Может, в её случае именно это и можно было считать идеальными отношениями? Они оба занятые, серьёзные, у них обоих просто нет времени на глупости. А чувства? Да зачем они нужны? Только думать мешают.