Вон министр финансов с кем-то шушукается. Ближе не подойти, можно вызвать подозрения. Собеседника дядюшки Варросео она запомнила, аккуратно выспросила имя. И поняла – надо бы окружать себя верными помощниками, незаметными, пронырливыми, талантливыми. Набрать таких людей – её задача в ближайшие полгода…

Стихли бравурные марши. Юный флейтист, сидящий у подножья королевского трона, усердно выводил ноту за нотой. Ему вторила кудрявая певица в черно-красном кружевном платье. Люди, эльфы, гномы, орки и прочие существа танцевали, смеялись, обменивались сплетнями.

Тара уже была готова присоединиться к ним, как кто-то тронул её голый локоть.

– Госпожа ведьма, не гневайтесь на меня ничтожного, но ближе вас к королю нет никого.

Эльфа огляделась, но не нашла говорившего, пока её взгляд не упал вниз. Гном ростом ей по пояс, с рыжей бородищей до пола, с проплешиной на круглой голове, выжидающе буравил её синими глазёнками.

– Госпожа ведьма, вы наша последняя надежда. Для вас дело – сущий пустяк, а мы отблагодарим, не поскупимся.

– Спрашивай.

Таре стало неловко от того, что к ней так обращаются. Она всего ничего при дворе. Откуда такое доверие. Король – понятно, он на самом деле никчемный слизняк. Он поверил ворону и решил переложить бремя управление Кавирой на её плечи. А гному с какого перепуга ей верить? Или настолько велик авторитет ведьм среди народа?

– Госпожа ведьма, – в третий раз повторил коротышка. – У нас тут прииски в горах Саш, ещё прадедом Шипупа Гнедого отписанные нашему роду. А герцог ш`Догар их отобрать решил. С насиженных пещер гонит. На голодную смерть обрекает нас и детишек наших. Подсобите, замолвите словечко перед королём. Не обидим.

Тара кивнула, запоминая слова гнома, и направилась между танцующих пар к королю, но чей-то взгляд касанием крыльев бабочки о щёку, дуновением тепла в мороз, настиг её. И музыка зазвучала иначе, и свет в залах словно загустел.

Тара обернулась на взгляд и замерла. Орэвэль, посол эльфов в мир людей, её несостоявшийся жених. В неизменно чёрно-серебренном костюме. Серебряные волосы ничем не скреплённые, свободно лежали на плечах. На губах полуулыбка. Эльф смотрел на неё, и в раскосых глазах светился восторг. Посол покинул шумную компанию и зашагал к ней.

– Тюве! Ты наконец повзрослела!

Сколько музыки в его голосе! Но как он…

– Ты узнал меня? Как? – Тара не смогла скрыть эмоции.

– Ты должна была стать такой. Каждый раз глядя на твою детскую мордашку, я видел тебя нынешнюю.

Не хотелось больше ничего спрашивать, выяснять. Он здесь, и это главное.

– Пойдём танцевать! – потянула она его за руку, закружил в вальсе.

– Как там дома? – вырвалось у неё после третьего танца.

– Я уехал в тот же день, что и ты. Твой отец как-то загадочно сказал, что ты начала взрослеть и выразила желание уединиться, чтобы потом всех удивить, предстать красавицей. Соседи болтали всякое нехорошее, но я представляю их лица, когда ты вернёшься такая!

Время таяло со скоростью мороженого под жарким солнцем. Голова пьяно кружилась, хотя эльфа даже не пригубила вина. Диковинные для эльфийского уха мелодии не позволяли окончательно поверить в реальность происходящего. Но до конца бала было ещё далеко, когда посол увёл ведьму за собой. Она распахнула перед ним двери своей комнаты, в которой ещё не провела ни единой ночи. От эльфа пахло розами и земляникой. Сине-лиловые глаза блестели в полумраке ярче аметистов. Горячие руки заскользили по вырезу платья на спине.

Жадно ловя поцелуи Орэвэля, Тара окончательно уверовала в своё счастье. И зря.

– Ты! – посол вдруг с силой оттолкнул её.

Тара упала, ударилась виском о спинку кровати, но не почувствовала ни боли, ни струйки крови, потекшей по щеке.

– Гадкая недозрелка! Правы были соседи! Ты никогда не повзрослеешь, останешься сморщенной уродиной, мерзкой лягушкой! Ты претворялась, а я, идиот, не проверил тебя на наличие чар!

– Орэвэль! Любимый, мне обещала Судья, – перепугалась девушка, не веря в происходящее. – Я должна похорошеть уже сегодня! Погоди, ещё день не закончился!

– Ненавижу! Не приближайся ко мне! Завтра же отправлю письмо королю о твоём местонахождении. Ты позор нашего рода!

Он брезгливо вытер рукавом губы и выскочил из комнаты, хлопнув дверью.

Тара бросилась к зеркалу, чтобы увидеть – воздушное платье из бледно-зелёной заморской ткани болталось на ней мешком. Заклинание Мастера-чародея бесследно истаяло. Перед зеркалом стояла девочка-подросток и растирала по прыщавому морщинистому лицу слёзы пополам с кровью.

– Что ты наделала, Судья? Ты же обещала! – стонала Тюве. Сильная Тара куда-то испарилась, не обещав вернуться. – Как мне теперь жить?

Эльфа ринулась к двери – скорее закрыться, запереться, чтобы никто не видел её позора. Где выход? Тюве не находила в памяти заклинания-морока для себя, чтобы вновь вернуть красоту.

Решение пришло быстро, и сразу стало спокойно. Выход есть. Раз и навсегда.

Створки окна были большими и тяжелыми. Тем боле, их когда-то покрасили и закрыли, не дав просохнуть краске. Та трескалась, крошилась, обнажая начавшее подгнивать дерево. Плохо закреплённые стёкла дребезжали. Наконец створка поддалась, с жалостливым скрипом распахнулась. Тюве уже подтащила стул, чтобы взобраться на подоконник и совершить последний шаг с пятого этажа, как в комнату чёрной молнией влетел ворон. Через миг рыдающую эльфу тряс за плечи седой ведьмак.

– Какая же ты дура! И ещё главная ведьма Кавиры! Маленькая трусливая дурр-р-р-ра, не умеющая думать! Нашла, как общаться с Судьёй! Три желания! Да ещё незнамо как сформулированные! Попалась мышка в мышеловку!

Тюве уже не плакала, испуганно моргала в ответ на слова ведьмака. Его сильные пальцы больно впились в хрупкие плечи. «Наверняка, синяки останутся…»

– Что я должна была сделать? – всхлипнула она.

– Приказать ей являться по первому зову! Она посредница между нашим миром и Запередельем. Она обязана подчиниться твоей воле. Это смертники-мстители желания загадывают, чью бы гибель они хотели увидеть. А ведьмы и избранные чародеи требуют подчинения!

Разъярённый ведьмак с трудом сдерживался, чтобы не ударить эльфу. Мягкий звучный голос сейчас дребезжал, как гвозди в железной банке, если ту как следует потрясти.

– Она взяла с тебя плату, а потом и тобой бы не побрезговала, к армии своей мёртвой присоединила, к мстителям кровожадным и клятвопреступникам. А ты знаешь, дурёха, что ведьма в её свите, тем более такой силы, как ты, – гиблое дело. У Запредельного свои законы и мораль. Кто знает, сколько бед ты способна натворить по её приказу?

– Ты мне не сказал! – маленькая девочка была готова уменьшится до размера горошины, только, чтобы тяжелый взгляд ведьмака не жег её душу.

– Ты знаешь, чем мы сильнее чародеев? Не силой чар. Чаще всего мы здесь наравне. Просто ведьма, прежде чем действовать, сто раз подумает, просчитает каждый шаг, и отыщет наиболее выгодный для неё путь. Это и было твоё испытание, глупая. Додуматься, как договориться.

Ворон устал сердиться, встряхнул белыми патлами и выпустил Тюве.

– Сделку с ней не отменить. Но тебя она больше не утащит следом. В следующий раз, призвав её, сделай так, как я сказал.

Он тяжело вздохнул и обвёл глазами комнату.

– Слушай слова заклинания. Повторяю один раз. Обычно я не занимаюсь улучшением внешнего вида ведьм-неумех. Обновлять – один раз в десяток дней.

Продиктовав формулу, он покинул эльфу, на этот раз через дверь.

На бал Тюве не вернулась, проплакала всю ночь в подушку, а на следующий день произошли сразу три события, навсегда изменившие её жизнь. Но всё по порядку.

Наплакавшаяся, обессиленная, бледнее привидения, эльфа встала задолго до рассвета, босиком прошлёпала к зеркалу – красива ли? Вроде да. Значит, можно начинать день.

Мысленно прикрикнув на свою кислую физиономию во мраке зеркала, она нарочито долго выбирала из вороха новых нарядов, но остановилась на брючном костюме. Так удобней, и на короля легче подействовать, если этот… этот… Если Орэвэль выболтает её секрет.