– Как порядочная девушка, я отдалась своему мужу.
Я чуть не подавился сигаретой. Мне казалось, что жёны-девственницы – это из области научной фантастики. Ну или из стран шариата. Мне было проще поверить, что инопланетяне выращивают нас, себе на корм, чем в то, что русская девушка сохранит себя для мужа. Тем более, если учесть, что её юность пришлась на середину 90-х.
– И вы расстались?
– Как видишь.
– Студенческие браки такие ненадёжные – почти всегда кончаются разводами.
Марина стала хмурнее тучи. Она опустила голову, и я увидел, как сверкающая капля рухнула с её глаза на пол. Я понял, что ляпнул такую ересь, но в чём была ошибка? Надавил на больное? Может извиниться и спросить, чем расстроил? Или просто «прости»? Пока я подбирал сценарий к продолжению, главная героиня оживилась сама:
– Нас разлучила смерть.
Твою мать! Вот это промахнулся.
– Небеса забирают к себе достойных.
– Ты прав.
Кажется, я выкрутился. Желание продолжать перечислять моих любовниц у нас обоюдно отпало, и Марина принялась готовить ужин. Я, пошарив в холодильнике, откопал в нём бутылку самбуки и радостный уселся обратно за стол.
– У тебя есть в чём поджигать? – поинтересовался я.
– Не знаю, я обычно её так пью.
– Есть коньячный бокал и стакан под виски?
Марина открыла дверцу навесного шкафчика и протянула мне два комплекта посуды. Я налил самбуку в коньячный бокал и боком положил его сверху на стакан. Затем, я взял валявшиеся на столе салфеточку и пластиковую трубочку из-под сока и потянулся за зажигалкой.
– Стой! Ты что собираешься поджигать прямо в бокале?
– Ну да.
– Это Богемское стекло – оно тонкое.
– Я тебя умоляю. Оно выдержит тысячу градусов, а в этом пламени всего–то двести.
– Как скажешь.
Для полного счастья не хватало парочки кофейных зёрен, но можно было обойтись и без них. Я поджёг самбуку и медленно прокручивал бокал за его толстую ножку, чтобы содержимое, как следует прогрелось.
– Подходи.
Она с неподдельным интересом и игривостью в глазах склонилась над столом. Как только тоненькая корочка карамели стала застывать на стенках сосуда я перелил самбуку в стакан и накрыл сверху бокалом.
– Вставляй трубочку.
Марина протиснула соломинку между своих пухлых губ, а я резко накрыл бокалом второй её конец.
– Тяни!
Пары самбуки наполняли своим дурманом её грудную клетку, и Марина с непривычки закашляла.
– Теперь пей – пока тёплое.
Она залпом осушила стакан. Алкоголь подействовал моментально: её лицо покрылось румянцем, рот разъехался в одобрительной улыбке. Марина приложила бокал к виску, оттопырив указательный пальчик, которым она игриво накручивала прядки своих белокурых локонов. Я оторвался от стула медленно приблизился к ней и обхватив своим тощим длиннющим предплечьем за поясницу, страстно впился в её губы. Отставив стакан на стол одной ладонью, Марина схватила мою кудрявую шевелюру, а вторая легла на мой живот, медленно сползая в сторону паха. На сковороде радостно заскворчала куриная грудка и Марина спешно вернулась к своей стряпне. Я же принялся повторять проделанный трюк, дабы самому угоститься горячительным. Но в тот момент, когда надо было уже выливать самбуку в стакан, я замешкался и бокал с глухим треском раскололся по верхней кромке. Господи, почему я такой неудачник? Закрыв лицо руками, я сидел, пытаясь спрятать свой позор и стыд. Она рассмеялась и подойдя ко мне пригрозила кухонной лопаточкой:
– А я говорила!
– Прости меня пожалуйста. Я, я куплю новый!
– Успокойся.
– Нет правда, я идиот. Прости пожалуйста.
Марина схватила меня руками за щёки.
– Успокойся! Это просто кусок стекла.
– Ладно…
– Ты всё равно не найдёшь такой, потому что их больше не выпускают.
– Чёрт.
– Так что, если хочешь загладить свою вину – просто принеси фужеры с более крепким стеклом. Под самбуку. Теперь мы будем пить её только так, – выключив газ она уселась на мои колени, и принялась меня ласкать.
Я подхватил её и на своих руках понёс в спальню. Мои тощие «макаронины» не могли удерживать её долго – на то чтобы донести её до постели у меня было двенадцать секунд, потом мои немощные руки просто отвалятся посреди коридора. Нарочито скорчив грубое лицо я швырнул её на кровать. Нельзя сказать, что я собрался заниматься с ней жёсткой любовью, просто мысль о том, что она догадается на сколько я дохляк, растоптала бы моё эго в пух и прах. Её роскошный халатик распахнулся и моему взору предстал едва обнажённый бюст; гладкий, как жемчуг животик и стройное, но жилистое бедро. Я, вытянув руки в стороны, расправил за своей спиной одеяло и предстал пред ней абсолютно нагим. Марина перевернулась на грудь и медленно поползла ко мне, а её ягодицы гипнотизирующе дрожали на моих глазах. Она подобралась ко мне вплотную и нежно поцеловала меня в бедро. Напряжение во мне продолжало нарастать, и я напрыгнул на неё, укрыв нас одеялом и принялся языком ласкать её ноги. Мы лежали под покрывалом «валетом» медленно ублажая друг друга, постепенно переходя от стоп к щиколотке, от икр к ягодицам. Как только кончик моего языка ощутил всю теплоту и влагу, исходящую из недр Марины, я почувствовал тоже самое на кончике другой части своего тела. Обильно увлажнив губы слюной, она мягко ёрзала ими по моей крайней плоти. Рассудок испарился. В моей голове перемешались всего лишь две мысли: во–первых, мысль о том, что хорошая прелюдия заменяет два часа пьянки, а во–вторых о том, что эта богиня изо всех сил старается ради меня.
Спустя четверть часа завершился этап оральных ласок, и теперь нам предстояло ублажить самую сильную свою потребность. Уложив Марину грудью на подушку, вторую я подложил ей пониже пупка. Она вытянулась, как проснувшаяся кошка и я, отбросив одеяло на пол пристроился сзади, нависнув над ней. Мой торс извивался подобно хлысту, признаться честно: под конец мои руки затекли настолько, что я уже подумывал бросить всё и оставить Марину на пол пути к пику экстаза, но только я чуть–чуть ослабил темп и напор, как она выдернула из–под живота подушку и с неимоверной скоростью заплясала своим нижним бюстом на моём конце. То, как колыхались её ягодицы, я видел только по телевизору, когда там показывали танцовщиц бразильских карнавалов. Марина сначала закручивала меня по часовой стрелке, а потом плавно, как можно глубже погрузив меня внутрь, закрутилась в обратном направлении. Задрав голову, я застонал, как пароходный гудок перед входом в бухту, Марина уже не крутилась, она приводила свои ягодицы в движение одними бёдрами мягко скользя по моему детородному органу. Приближение к вершине экстаза напоило меня силами как оазис заплутавшего бедуина, и я с бешеным темпом бросился на её тёплую и влажную амбразуру. За секунду до конца странная боль пронзила брюшную полость от адамова яблока до пупка, а затем всё остановилось: я, Марина, время, троллейбус под окном её дома. Лишь упругая струя вырвалась из меня, а затем так и не увидев света, скрылась внутри моей женщины. Обессилевшие мы рухнули на кровать. Я лежал на спине и всё ещё никак не мог согнать серую пелену, наплывшую на глаза, она мерцала разными огоньками, но так и не давала разглядеть происходящее вокруг меня. Тело рядом со мной ещё конвульсивно тряслось от резкого взрыва гормональной бомбы в её голове. Говорят женский оргазм длится в среднем две дюжины секунд. Значит если я досчитаю до десяти, а она не утихнет, то либо интернет врёт, либо она симулирует. Отвернув голову от солнца, я вгляделся в её лицо: даже сморщенное и зажмуренное оно было бесподобным. Восемь… Девять… Глубокий вдох. Выдох. Десять. Марина открыла глаза, а затем улыбнулась. Её пухленькие губы разъехались к остреньким скулам, а сощуренный взор смотрел на меня, с бесконечной благодарностью и похабностью. Тяжёлой расслабленной рукой она похлопала меня по щеке.
– Ты даже лучше, чем я думала!
– Слушай, мы ведь не предохранялись!
– И? – невозмутимо спросила Марина. – тебе справки мои показать?