– Богинь нельзя назвать беспомощными, – сказала я с храбростью, которой не ощущала.

– Серафину нельзя назвать беспомощной, – серьезно произнес Орма. – Этот сад станет твоим бастионом. Благодаря ему ты будешь в безопасности.

– Как бы мне хотелось в это поверить, – пробормотала я. Мой голос снова напоминал кваканье лягушки.

– Возможно, вера помогла бы тебе. Эта способность человеческого мозга приводит к интересному нейрохимическому эффекту…

Но я уже не обращала внимания на его лекцию. Я уселась поудобнее – согнула ноги в коленях и положила на них ладони, – а потом закрыла глаза, дыша все глубже и медленнее.

Я спускалась в другой мир.

Первой дракона заметила королева Глиссельда. Это было пятнышко черноты, стремительно летевшее по ночному небу, стирающее звезды и зажигающее их вновь.

Она указала на него:

– С запада приближается одиночка, да спасет нас святой Огдо! – крикнула она, подражая рыцарям прошлого. Сходство было бы гораздо значительнее, если бы она не подпрыгивала от нетерпения и не смеялась. Зимний ветер уносил эти радостные звуки с собой: далеко внизу под одеялом свежевыпавшего снега лежал город, тихий и задумчивый, словно спящий ребенок.

Раньше на этом самом месте – на вершине Ардовой башни замка Оризон – дежурили специально обученные наблюдатели. Сегодня здесь не было никого, кроме нас с королевой, а приближавшийся «одиночка», слава всем святым, не представлял угрозы. Это была Эскар, бывший заместитель секретаря драконьего посольства и наш друг. Без малого три месяца назад, на заре драконьей гражданской войны, она помогла моему дяде Орме скрыться от Цензоров.

Свергнутый правитель драконов ардмагар Комонот рассчитывал, что Эскар подыщет Орме надежное убежище и вернется в Горедд, где теперь располагался его временный штаб. Ардмагар собирался назначить ее одним из своих советников или даже генералом, но шли месяцы, а от Эскар не было никаких вестей.

Наконец она вышла на связь с Комонотом при помощи особого устройства, придуманного квигутлами. Это произошло сегодняшним вечером, и за ужином Комонот сообщил королеве Глиссельде, что Эскар прилетит после полуночи. Затем он отправился спать, предоставив королеве самой решать, ждать ей прибытия Эскар или нет.

Это был типичный для Комонота способ решения проблем. Королева уже изрядно от него устала.

Ардмагар никак не объяснил, почему Эскар внезапно решила вернуться, и не сказал, где она находилась все это время. Вероятно, он и сам не знал. Мы с Глиссельдой размышляли на этот счет, чтобы отвлечься от холода.

– Видимо, Эскар решила, что драконья гражданская война затянулась, и теперь хочет покончить с ней в одиночку, – подвела итог Глиссельда. – Она когда-нибудь смотрела на тебя своим свирепым взглядом, Серафина? От него даже планеты перестали бы вращаться.

Нет, взгляд Эскар ни разу не был направлен на меня, но три месяца назад я видела, как она смотрит на моего дядю. Я не сомневалась, что все это время она была вместе с ним.

Мы с Глиссельдой стояли с факелами в руках, чтобы Эскар поняла, что нужно приземлиться на вершину башни. Это была идея принца Люсиана Киггза – он говорил что-то о потоках воздуха и о том, что боится, как бы она не выбила окна, пытаясь приземлиться во внутреннем дворе замка. Но он явно руководствовался еще одной причиной, о которой промолчал: здесь у Эскар было меньше шансов кого-нибудь напугать. Конечно, теперь в небе над Гореддом часто летали драконы – союзники Комонота то и дело прибывали и отбывали, – но сказать, что люди к этому привыкли, было бы преувеличением.

По мере того как Эскар приближалась, я начала сомневаться, что она сможет приземлиться на башне: она казалась слишком большой. Вероятно, она тоже так посчитала; взмахнув своими темными кожистыми крыльями и обдав нас порывом горячего воздуха, Эскар направилась к южной окраине города. Там все еще тлели руины трех кварталов, и снег, опускаясь на них, сразу же превращался в пар.

– Она что, решила оценить работу своего сородича? Ее же обязательно увидит какой-нибудь полуночник! – проворчала Глиссельда, откидывая капюшон отороченной мехом мантии. Ее веселье померкло, и на смену ему приходила раздражительность – увы, теперь это было обычное состояние королевы. Ее золотые локоны блестели в свете факелов, совершенно неуместно при данных обстоятельствах.

Эскар взлетела высоко в небо, сыпавшее снегом, а потом вынырнула из темноты и понеслась в самое сердце города, словно сокол за добычей. Глиссельда испуганно ахнула. В последнее мгновение Эскар остановилась – черная тень на нетронутом снегу – и заскользила по замерзшей реке Мьюз, ломая лед змеиным хвостом.

– А теперь она показала, что может пробить нашу оборону. Если дракон будет лететь так высоко, наши снаряды и огненная пирия не смогут до него достать.

– Эти дома разрушили совсем не так, Эскар! – закричала юная королева, как будто ветер мог донести ее слова до ушей дракона. – Он пробрался в город!

Под словом «он» Глиссельда имела в виду третьего драконьего убийцу, посланного Старым Ардом за Комонотом, которого разоблачил принц Люсиан. Пытаясь сбежать, саарантрас вернулся в драконье обличье. Комонот тоже обратился и уничтожил своего противника, не дав ему покинуть город. Но пока они боролись, адское пламя убило пять человек и оставило без крова еще пятьдесят шесть.

Таковым был результат битвы всего двух драконов. Мы боялись представить, какие разрушения ждут Горедд, если Лоялисты Комонота больше не смогут сдерживать Старый Ард и в нашу страну придет настоящая война.

– Ларс разрабатывает новые военные машины, – сказала я, пытаясь привнести нотку оптимизма. – И не стоит сбрасывать со счетов дракомахистов, которые тренируются в форте Надморье. – Старые рыцари Южных земель и их немолодые оруженосцы, которых спешно произвели в рыцари, объединились ради общего дела.

Глиссельда скептически усмехнулась. Она не сводила глаз с Эскар, которая облетала город по второму кругу.

– Даже когда наши рыцари были на пике своих сил – а обученных на скорую руку дракомахистов нельзя назвать рыцарями, – этот город то и дело сжигали дотла. Мы с тобой выросли в мирное время и никогда не видели ничего подобного.

На нас снова и снова налетали порывы ветра, не давая забыть о том, на какой высоте мы находимся. На моих ладонях, затянутых в перчатки, выступил пот.

– Соратники Комонота защитят нас.

– Я верю, что они защитят наших людей, но до города им нет особого дела. Люсиан настаивает на том, чтобы мы восстановили туннели и сделали их пригодными для жизни. Мы уже выживали в них, а город всегда можно отстроить заново. – Королева подняла руку и уронила ее, как будто даже жесты стали казаться ей бессмысленными. – Этот город – наследие моей бабушки. Он расцвел в мирное время. Меня ужасает мысль, что мне, возможно, придется от него отказаться.

Эскар возвращалась, поймав порыв воздуха с восточной стороны Замкового холма. Она подлетела ближе, чтобы приземлиться, и мы с Глиссельдой вжались в парапет. Ее темные вздымающиеся и опускающиеся крылья обдували нас порывами воздуха с запахом серы. Факелы погасли. Я наклонилась вперед: мне было ужасно страшно, что меня вот-вот снесет и я упаду через край. Эскар коснулась лапами площадки и застыла с расправленными крыльями, словно ожившая тень на фоне неба. Я уже имела дело с драконами – и сама была наполовину драконом, – но у меня по коже все равно побежали мурашки. Прямо у нас на глазах сгусток темноты с клыками и чешуей свернулся в клубок, а затем стал остывать и сжиматься, пока на ледяной башне не осталась лишь обнаженная женщина, величественная и высокая, словно статуя.

Глиссельда изящным жестом сбросила с себя меховую мантию и подошла к саарантрасу – дракону в человеческом обличье, – протягивая теплое одеяние. Эскар опустила голову, и Глиссельда накинула мантию на ее обнаженные плечи.

– С возвращением, заместитель секретаря! – поприветствовала ее юная королева.