В 18 часов 40 минут начались поиски. Между Оше-Пубы и Малой Сопкой самолеты-разведчики стали прочесывать тайгу. Люди группами и по одиночке шли в тайгу, в занесенную глубокими снегами тундру.
Вся трасса, по которой летел Горнов, была обшарена, но ни самолета, ни, хотя бы, следов его, не было найдено.
Казалось, "Арктика" превратилась в пар и рассеялась в стратосфере.
Это брошенное кем-то объяснение было тотчас подхвачено мировой печатью и радиовещательными агентствами. Начались всевозможные рассуждения.
"На самолете находилось большое количество койлерита. "Арктика" со всеми пассажирами расплавилась и превратилась в газы".
Эта версия казалась правдоподобной.
Несмотря на тревожное состояние, в Полярном порту шла полным ходом эвакуация гавани и города.
Всюду свистели гудки, лязгали гусеницы и цепи, слышались сирены. Сотни составов и тысячи автомобилей уходили в тундру. Отойдя на тридцать-сорок километров в глубь полуострова, они быстро разгружались посреди занесенной снегом равнины и шли за новыми грузами.
Мощные ледоколы, ведя за собой караваны судов, барж и пловучих причальных вышек и кранов, с невероятными усилиями пробивались к морю. Льдины громоздились одна на другую, щетинились и тут же смерзались в глыбы.
Воздух наполнился грохотом взрывов, хрустом льда, свистками судов.
Все, кто были в городе, затаив предчувствие непоправимого бедствия, еще с большим рвением, с какимто злобным упорством грузили вагоны, гнали поезда, закладывали минные поля, взрывали льды.
Пропиленные по приказу Горнова проруби дымились. Около них стояли краны с подвешенными подводными катерами. Вчера эти проруби радовали. Сегодня все казалось ненужным, и тот, кто бросал взгляд на замерзшую гавань, на проруби и краны, еще с большей болью чувствовал обрушившееся на строительство несчастье.
Наступила ночь. В городе, в тундре по-прежнему было шумно. Далеко протянулись покрытые толстым слоем инея составы поездов, тягачи, грузовые машины.
Среди снежной равнины вырастали горы тюков, ящиков, железных конструкций.
Но на набережной и в бухте была тишина. Суда, причальные вышки, пловучие краны, - все ушло в море.
Выпавший за день снег покрыл гавань, и не верилось, что здесь недавно была жизнь.
Угрюмо, неподвижно высились на набережной разгрузочные краны, причальные вышки, мачты, мосты. Ледяными глыбами выглядели вмерзшие у самого берега огромные подводные машины. Провода и проволочные рельсы обросли мохнатым инеем.
Далеко под лучами прожекторов, среди нагроможденных льдин виднелись выведенные из гавани суда
А еще дальше уходила за горизонт тускло синеющая мертвая снежная пустыня.
МАГНИТНЫЙ ШТОРМ
Самолет "Арктика" стремительно несся по северной трассе. Внизу, точно снежные хребты, громоздились облака, освещаемые косыми лучами заходящего солнца.
Горнов сидел за штурвалом. Слабый зеленоватый отблеск от циферблатов падал на его спокойное лицо.
Исатай наблюдал за обледенением самолета. Как только окно кабины начинало затягиваться ледяным узором и на крыльях самолета появлялась тонкая корочка льда, он нажимал рычаг антиобледенителя, и лед таял.
С огромной быстротой "Арктика" врезалась в сплошную массу облаков, проносилась между узкими коридорами громоздящихся сугробов и снова с ровным гулом мчалась вперед. Циклоны оставались позади.
Виктор Николаевич время от времени бросал хмурый взгляд на Исатая. В нем еще оставалось неприятное чувство, вызванное последним разговором.
Поведение Исатая было ему непонятно. Первые минуты после вылета из Чинк-Урта он продолжал еще нервничать. Молчал, поворачивал голову и с беспокойством осматривал самолет. Теперь же, приближаясь к порту, где ему предстояло участвовать в опасной операции, он неожиданно стал спокоен и ясным, открытым взглядом отвечал на вопросительный взгляд Горнова. Раза два Горнову показалось, что Исатай порывается ему что-то сказать.
Но Горнов сидел за штурвалом и в эту минуту ничем не хотел рассеивать своего внимания.
- Пропала радиосвязь! - раздался негромкий голос майора Воронина. Радиостанция не работает.
И в этот момент перед Горновым на доске управления стрелки приборов заметались, вспыхнули ярче обыкновенного разноцветные огни ламп и, помигав немного, потухли.
Ассистент Рейкин судорожно провел своей тонкой бледной рукой по лицу.
- Что с вами? - испуганно спросила Вера Александровна.
- Сам не понимаю... Мне положительно нехорошо...
- Мы влетели в какое-то электромагнитное поле,- с тревогой сказал Лурье, насупив седые брови, - Виктор Николаевич, уходите скорее с этой трассы, пахнет озоном.
Горнов и сам уже убедился, что кругом творится что-то необыкновенное. Самолет врезался в зону, где бушевал магнитный шторм. Об этом говорили внезапно испортившиеся приборы, об этом свидетельствовала переставшая работать радиостанция, да и сам он чувствовал, что подвергается действию электромагнитных излучений.
Он резко переменил курс и в ту же минуту увидел, что самолет теряет управление. "Арктика" заметалась. Она то взлетала высоко в стратосферу, то с быстротой падала вниз, спускалась почти к самым вершинам гор и, снова устремившись ввысь, неслась с огромной скоростью.
Вера Александровна взглянула на своих спутников и ужаснулась. Лица у всех были зеленоватые, с какимто фиолетовым отливом, глаза резко выделялись темными пятнами.
Симонг озабоченно всматривался в темневшую внизу тайгу, потом, схватив парашют, торопливо принялся пристегивать его к спине.
- Рейкин! - вскрикнула Вера Александровна.
Все повернулись на крик.
Вид Рейкина был ужасен. Болезненные гримасы сводили все его худое лицо с темными ввалившимися глубоко в орбиты глазами. Рот его был перекошен и раскрыт. Он с жадностью глотал воздух. Вдруг он качнулся и повис на ременном поясе сидения.
Исатай бросился к нему и секунду спустя прокричал что-то Вере Александровне, но она не могла понять: в ушах ее стояло неприятное, беспрерывное жужжаяие.
Усилием воли она стряхнула с себя это полуобморочное состояние и оглянулась. В кабине было тихо. Моторы не работали. "Арктика" бесшумно планировала на большой высоте. Корка льда покрывала ее крылья.
Майор Воронин, качаясь, как тяжело больной, двигался к пилотской, держась за протянутые в кабине ремни.
Горнов попрежнему сидел за штурвалом. Он дергал рычаги управления и, не отрываясь, смотрел на неподвижные стрелки приборов, на потухшие лампы. Его лицо слабо освещалось фосфоресцирующими циферблатами.
- Что случилось? - спросила Вера и не узнала своего голоса. Он был невнятный, чужой и далекий.
- Магнето перегорели, моторы не работают, управление потеряно, - не поворачиваясь, ответил ВИКТОР Николаевич.
- Что делать?
- Если не обледенеем, спланируем.
То, что произошло потом, никто не мог объяснить.
Белое пламя внезапно осветило самолет. В левом крылераздался взрыв. Обшивка крыла начала плавиться. Металл расплавлялся, как восковая пластинка, поднесенная к огню.
"Арктика" осела на левую сторону, перевернулась правым крылом кверху и устремилась вниз.
Все это совершилось почти мгновенно.
Белое пламя на миг осветило снежные вершины гор и снова все погрузилось во мрак. С высоты еще были видны на горизонте отблески ушедшего солнца, внизу лежала темная пропасть. "Арктика" летела вниз, где синели снега.
Горнов ринулся в кабину. При свете зелено-фиолетовых лучей на него взглянули чужие, незнакомые лица.
- Снять парашют! - резко прокричал он Симонгу,. который, видимо, выжидал момент, чтобы выбраться. из кабины.
Ассистент взглянул на него испуганными, непонимающими глазами.
- Снимите с него парашют! - сказал Горнов, обращаясь к Воронину. - А вы, профессор, оставьте ящики и держитесь крепче!
Лурье, с видом человека, защищающего от грабителей сокровище, обхватил один из ящиков с аппаратурой и вместе с ним перелетал от одной стороны кабины к другой. Разметавшаяся борода, всклокоченные волосы, сдвинутые брови придавали старому ученому вид безумца.
