– Кстати! – Демон явно смаковал в голове какую-то мысль. – Если верить этой басне, то ты был чуть ли не одним из первых, кого создали братья. Неужели ты даже этого не помнишь?

– А сам-то? – Ангел печально усмехнулся. – Ты вот многое запомнил из своего детства? – Андрас отрицательно покачал головой. – Вот именно. Мы ведь все были изгнаны и переродились в мире людей, следовательно, сами теперь в большей степени люди, чем кто-то еще. Я не знаю, что это была за магия, которой воспользовались братья, но сошествие было чем-то иным, нежели просто падение с большой высоты. Есть шанс, что они планировали его и до ритуала, как возможный выход из постоянных конфликтов между ангелами и демонами. Слышал же, что под конец их правления наши народы окончательно взбесились?

– То есть, – Андрас нахмурился, – это ты сейчас так незавуалированно подтвердил, что веришь во всю муру, которая там написана?

– Не знаю. Но это абсолютно точно подлинные записи Метатрона, и опровергнуть их нам нечем! У нас ведь теперь человеческая память, и мы… забываем. Я едва ли смогу с точностью восстановить в памяти события, случившиеся лет сто пятьдесят назад, что уж говорить про то, что было в начале времен?

– Меня не спрашивай, – Демон вскинул руки, демонстрируя полнейшую капитуляцию. – Я, как представитель стороны, которую, судя по всему, и создали-то исключительно в качестве мальчиков для битья, и только потому, что вы, одуванчики, не вывезли всего того дерьма, что вывалили на вас люди, буду в этом вопросе явно предвзят. К тому же мы ведь не знаем, до какой степени простиралось влияние братьев на свои творения. Могли ли они заставить всех нас забыть о чем-то лишь по своей воле? Допускаю, что, когда Люцифер был Ипостасью, однозначно могли, а после?

– А сошествие? Если ответственность за него действительно несут братья?

Демон меланхолично пожал плечами:

– Если все и вправду так, то они дали нам шанс начать все заново без их сомнительной опеки. Считай меня романтиком, но мне кажется, что это самое большее, чем иные творцы готовы поступиться ради своих созданий. Зато я теперь понимаю, почему Марууну с ее исследованиями затолкали в такую глубокую… хмм… низину! Прикинь, что бы было, если бы ей удалось опубликовать хоть часть этой информации?

– Гражданская война, – уверенно согласился ангел. – Причем на этот раз она бы уже вряд ли кончилась.

– Ладно, в бездну это все! В конце концов, нам с тобой эти басни мало чем могут помочь. Чем теперь займемся? Советую сделать перерыв с переводом, пока ты тут в голубиных перьях на раскаленных углях скакать не начал по очередной придури Метатрона. К слову, ты не узнавал, что там у Йена? Ему удалось продвинуться?

Упомянутый Йен представлял собой личность неординарную и занимал в их негласной иерархии сразу несколько позиций. Во-первых, парень был другом Уриила, с которым тот познакомился на одной из разгульных попоек, на которые сваливал во время отсутствия Андраса, пропадавшего на очередном задании по приказу их ныне бывших работодателей – Центра. Кроме того, Йен был корейцем, приехавший в Россию в качестве студента по обмену изучать программирование, которое знал лучше своих преподавателей. И именно из-за последнего Йен был неофициально и недобровольно зачислен в штат их с Уриилом персональной агентуры и был брошен на изучение исследований Марууны.

Эти самые исследования ангел скопировал и уволок с личного ноутбука покойной, после чего передал оригиналы Альфреду. Ну или не передал, а стер и притворился, что ничего такого не было. Начальник этого либо не заметил, во что верилось с трудом, либо до поры решил сделать вид, что поверил. Тем более, что удаленные данные его специалисты восстановили всего за пару дней и сейчас тоже бились над расшифровкой.

Уриил же не желал довольствоваться информацией из третьих рук, процеженной и отфильтрованной от всего важного, поэтому хотел заполучить оригиналы исследований сам, не полагаясь на их не в меру хитрожопое начальство, о котором они и знали-то только имя, бывшее рабочим псевдонимом, да место работы в некой межпространственной конторе, местоположение которой не найдешь ни на одной карте. В общем, брать на веру добрые намерения главы целого разведывательного бюро Уриил отказывался, а Андрас подобный нестандартный ход мысли у существа, по природе способного видеть в людях только светлое и доброе, всецело одобрял.

Поэтому активно содействовал уговорам Йена, который напарников по первости обозвал гребаными толкиенистами нетрадиционной интеллектуальной ориентации, но, увидев продемонстрированный ему фрагмент шифра, сам вцепился в него как клещ, не уставая воспевать талант его создательницы.

Через пару дней осанна сменилась проклятиями и пожеланиями воскреснуть и сдохнуть повторно – коварный шифр не поддавался. Еще через три дня закончились праздники, и парню подошел срок возвращаться в общагу института, который все же требовал, чтобы иностранный студент хоть изредка заглядывал в стены своей альма-матер. И не только для того, чтобы в один день сдать экстерном все зачеты и раствориться в пространстве до следующей сессии. Поэтому он запаковал вещи и отвалил на электричку до столицы, напоследок широким жестом оставив ключи своим нанимателям, вдвоем ютившимся в однокомнатном скворечнике служебной квартиры, взамен лишь потребовав, чтобы ему не названивали каждые два часа и не отвлекали от работы по пустякам, вроде традиционного имбецильного «ну как?».

Но с тех пор прошла неделя, радиомолчание все не прерывалось, и Уриил уже с трудом удерживался от того, чтобы набрать номер оболтуса и высказать ему все, что он думает о нем самом и о его хакерских талантах. Ангел как раз додумывал эту мысль, когда в комнате раздался омерзительный треск телефонного звонка. Переглянувшись с Андрасом, Ури нехотя высвободился из его рук и сполз с так тщательно и уютно нагретого им места, попытавшись глазами найти источник зарождавшейся в нем ненависти к техническому прогрессу.

Встав с дивана, ангел нервно дернул плечами и еле удержался, чтобы не начать расчесывать два белесых шрама на спине возле лопаток, на месте которых когда-то были крылья и об исчезновении которых он, к стыду своему, ни разу не пожалел. Уриил никому не рассказывал, и сам старался не обращать лишний раз внимания, но бледные отметины его прошлого взяли привычку нестерпимо зудеть в самое неподходящий момент, особенно часто это начало происходить после секса. Хреновы штуковины умудрялись подгадить своему владельцу даже после собственного исчезновения.

Твердо решив в самое ближайшее время дойти до аптеки, закупить промышленный запас какого-нибудь антигистамина и обмазаться им с ног до головы, ангел нашарил мобильный под завалами хлама на журнальном столике и удивленно присвистнул:

– О, только черта помяни! – Ангел ответил на вызов и прислонил телефон к уху. – Привет, Йен. Чем порадуешь?

Из трубки донесся громкий треск, шорохи, и лишь затем – мужской голос:

– И вам привет, голубые береты! Дружбан твой там тоже рядом где-то?

– Тут он, диван давит.

– Ставь меня на громкую связь, новости есть.

– Сейчас. – Уриил нажал нужную кнопку. – Готово! Рассказывай.

– Значит, так. Расковырял я записки этой вашей мичиннян1. Не все пока, но многое. И это, скажу я вам, ттон2 редкостный! Сплошные заговоры, проклятия, эльфы, ангелы с демонами… Мне уже даже интересно, что это за херь сказочная и зачем ее шифровать так, будто это база данных гребаного Пентагона?

Андрас с трудом удержался, чтобы не заржать. Йен, сколько его знал демон, всегда предпочитал говорить по-русски, которым владел в совершенстве, используя из своего родного языка лишь самые забористые ругательства. Парень ни под каким соусом не желал распространяться о деталях своего прошлого, предпочитая, судя по всему, максимально дистанцироваться от всего, связанного с его далекой родиной.