Одичалые наблюдают также в тишине. Тормунд замолчал, что-то обдумывая, — что уже пугает немного.

Когда у леди-воина есть противник, они свистят, голосят, шутят, но в ее одиночном полете это было бы почти святотатство. Они на нее просто смотрят, не отрывая взглядов. Нет лишь одной пары глаз. Сир Джейме Ланнистер на леди Бриенну не смотрит.

Джон щурится, но одно не меняется: Джейме Ланнистер смотрит не на Бриенну, а на Тормунда.

Затем направление его взгляда меняется, и Джон не хочет испытывать судьбу, отрываясь от созерцания леди Тарт.

— Добрый день, сир Джейме.

— Лорд Сноу, — чуть насмешливо отвечает Ланнистер, мельком глянув на Джона.

— Как вы думаете, надолго нам хватит такой армии? — интересуется Джон у лорда, и тот окидывает тренировочный двор коротким, но очень внимательным взором.

— Если они не перебьют друг друга, то месяцев на пять. При условии подходящей кормежки.

— Боги.

— Их маловато будет.

— Мда.

— То-то и оно.

Обмен короткими репликами удовлетворил потребность в беседе, к которой ни один не был расположен, и потому мужчины просто остались стоять рядом; Джон любопытствовал происходившим внизу на разгрузке последних скудных припасов, Джейме, судя по взгляду, составлял список всех, кто был заинтересован в Бриенне Тарт.

Не иначе затем, чтобы выплатить долги рано или поздно.

Джон знает, что ее зовут Шлюхой Цареубийцы, и знает, как лживы эти слухи. Каких только имен не дали его сестре Сансе. Вина некоторых женщин лишь в том, что они отказались плыть по течению и идти ко дну, когда того захотят мужья, родственники или любые заинтересованные лица.

Бриенна определенно не из тех, что плывут по течению.

*

Внезапно равномерный гул голосов внизу разорвал смешливый бас рыжего здоровяка:

— Леди Беляночка! Правда ль это, что ты клялась отдаться тому, кто одолеет тебя в схватке?

Одичалые моментально повеселели. Джейме напрягся. Но Бриенна, вопреки его ожиданиям, лишь широко улыбнулась. Вызов в ее сияющих глазах смешался с новым, незнакомым Джейме выражением. Что-то, приобретенное ею без него.

Не его подарок точно. С ним она никогда не бывала уверенной, игривой. Крайне редко веселой, и очень жаль, что это так.

— Не отдаться, Тормунд, а выйти замуж.

Мягкость ее голоса и его переливы не нравятся Джейме. Или нравятся. Кто не нравится точно, так это одичалый верзила, ухмыляющийся ей в лицо.

— Как ты застенчива, красавица. Даже с мечом в руках, ты такова. Мы, северяне, смотрим в корень. Так что же, ты клялась идти замуж и отдаваться тому, кто одолеет тебя?

Ответная нежность голоса дикаря заставляет Джейме тихо зарычать. Джон, кажется, покосился на него — но это не смущало. Больше не смущало. Не так, во всяком случае, как серьезное спокойствие лица Бриенны без примеси гнева или недовольства, когда Тормунд обходит ее по кругу, и его походка здорово смахивает на гарцевание жеребца перед кобылой. Рыжая грива и длинная борода довершают это впечатление.

— Что ж, я твой, леди. Я хочу, чтобы ты была моя. Если ты хочешь, чтобы Тормунд Великанья Смерть уложил тебя на лопатки перед всеми, так тому и быть. Если предпочитаешь сделать это наедине — моя палатка к твоим услугам.

Джон Сноу рядом закрывает лицо обеими руками и притворно стонет. Кажется, это не первый подобный спектакль с участием Тормунда. Самоуверенность рыжего одичалого бесит Джейме, но еще больше ранит едва заметная усмешка Бриенны. Словно она и рыжий дикарь обмениваются давней общей шуткой.

— И когда же этот блудник прекратит, — бормочет Джон Сноу себе под нос.

Джейме лишь скашивает на него недовольный взгляд. Его внимание приковано к паре внизу. К белолицей женщине с сапфировыми глазами, холодными как северный лед, теплыми, как южные моря…

Джейме обнаруживает культю правой руки прижатой к груди. Он поворачивается к действу спиной, не в силах уйти, не в силах остаться. За его спиной Бриенна и Тормунд делают первые несколько атак — вполсилы, только чтобы разогреться.

Замёрзни, дикарь. Убери от нее руки. И глаза убери.

А тот, словно назло, выдает очередную пошлость, обращаясь к Бриенне:

— Подумай, девочка, может быть, тебе не нужны синяки сегодня? Я имею в виду, когда ночью я открою твою тайную пещерку, тебе захочется, чтобы это было без лишней боли…

Немыслимо слышать комментарии Тормунда с его северным акцентом, смешки дикарей, вздохи восхищения, а главное — короткие звуки, с которыми Бриенна всегда наносит удар. Ему знакомо выражение лица, которое появляется у нее при этом. Сражаться с Бриенной, когда она в настроении — это лучше чем секс. В каком-нибудь общем смысле.

Не то чтобы секс именно с Бриенной. Интересно, как бы это было? Сегодня ночью, если Тормунд выиграет…, но нет, она не такова, чтобы отдать свое девичество какому-то дикарю. Не она, нет.

Невозможно. Это просто шутка. Только вот не смешно.

Джейме встряхивается, пытаясь найти опору в мыслях о чем угодно — хотя бы и о траханье с Серсеей, но это так далеко и безнадежно, так глупо, если посмотреть со стороны, что не помогает. Внизу звенит сталь все чаще, одичалые гомонят, а он все еще не может найти в себе силы посмотреть.

Так создаются настоящие пары. Так делают взрослые люди: дерутся, мирятся, договариваются, влюбляются. Не те, которые настолько безнадежны, что даже не стали искать или дожидаться, протянули руку и схватили то, что под нее первым попалось, пусть это и родная сестра.

— Он хороший человек, — вдруг раздается со стороны напряженно наблюдающего Джона, — он будет хорошо о ней заботиться, если все у них заладится.

— Что?

— Я знаю Тормунда достаточно долго, и могу сказать, что так обходителен он никогда не бывает. Как с леди Тарт. Во всяком случае, ее он добивался дольше, чем обычно. И, насколько я знаю, до сих пор не рассказал ей о случае с медведицей. Не иначе, он в нее влюблен, — слабая усмешка лорда Сноу кажется Джейме оскорбительной.

Северные байки Ланнистера интересуют даже меньше, чем собственно северяне. Будь его воля, он бы вообще никогда не оказался здесь, но чертова леди Тарт. которую теперь соблазняет дикарь внизу, произнесла слово «честь», и он попался.

— Леди Бриенна из благородного семейства, — все же вступает Джейме в беседу с королем Сноу, — не уверен, что это допустимо — подобные… игры, — он протезом делает общий жест, разумея Черный Замок и все, что в нем происходит.

— Для северян Тормунд то же, что какой-нибудь знатный лорд среди нас. И они с Тартской Девой, кажется, сблизились за последние месяцы.

Это ранит достаточно. Джон все еще относит себя к южанам хотя бы на словах. Но слова использует, как типичный бастард — смесь деревенского языка простонародья с наречием тех самых лордов, еще и вставляет незнакомые Джейме междометия Старой Речи, из тех времен, когда Первые Люди правили миром. Джейме чувствует странную необходимость немедленно вступить в полемику с Джоном, поспорить и переубедить его.