Она не блистала. Никогда. Но прилагала все силы, стремясь обучиться большему.

Рядом с именитыми мастерами-целителями ей приходилось больше слушать, нежели говорить, больше наблюдать, чем делать. Она часто ошибалась. Снова и снова перемывала склянки с драгоценными растворами, чтобы одной неверно сорвавшейся каплей разрушить собственные многочасовые труды.

И она терпеливо повторяла всё с самого начала, прикусив язык и игнорируя злобные подначки мастеров и их учеников. Но в Университете обучались и менее талантливые соискатели — за те деньги, которыми полководец засыпал магистрат, можно было выучить небольшой алхимический цех.

Могла ли думать Сонаэнь тогда, успевавшая только изредка подлатать прожжённую химическими реагентами одежду да поспать четыре часа в сутки, что когда-то её основным занятием станет красивое безделье на секретной службе в разведке тестя самого Правителя?

Леди Латалена редко покидала Золотой Зал. Изредка она прогуливалась по галерее вдоль тренировочного двора — в сопровождении шестерых дам как минимум. Большую часть времени она была занята письмами и книгами, но Сонаэнь подозревала, что письма — это всего лишь вынужденная мера, которой опальная принцесса ограничила себя. На время, разумеется.

Зато дочь Латалены, юная Снежана Полукровка, была везде.

— Догоняй, Яре! Попробуй поймать! — визжала она в тренировочном дворе, и Сонаэнь не могла не улыбаться, заслышав её заливистый смех и топот её башмачков. — Ты не сможешь!

Глядя на неё, улыбались все; девки-чернавки, старая няня, кухарки, мрачные стражи леди Элдар. Даже сам Яре, здоровенный северянин, приставленный к маленькой княжне, и тот улыбался.

— Он немой? — поинтересовалась Сонаэнь у одной из дам-волчиц. — Я не слышала ни одного слова от него.

— Не от природы. Ткнули ножом в горло, — вздохнула та, мечтательно теребя платок в руках и глядя вместе с Сонаэнь вниз на веселящуюся Снежану и её защитника, — он и раньше особо болтлив не был.

— Это было давно?

— Куда там! Года три как тому. Хотели княжну зарезать, а он заслонил. И её, и матушку.

Сонаэнь исправно продолжала вызнавать подробности устройства быта сосланной леди Латалены, и ей они нравились всё меньше. Путём расспроса служанок удалось выяснить совсем немногое и больше по отрывочным воспоминаниям: леди Латалена всегда была больше затворницей; леди подвергалась покушениям больше дюжины раз; ну, и старая нянька высказалась без обиняков, что на княгиню ей в целом плевать, но за княжну стая порвёт любого.

— Она как солнышка луч, наша горлица, — ласково шамкала беззубым ртом дряхлая волчица, радуясь возможности откровенничать с кем-то о любимице, — и поди ты, в отца мастью, в отца смехом, а красу взяла материнскую.

— Она прелестна, — без задней мысли поддержала Сонаэнь. Волчица сузила глаза:

— А ведьму черношерстную эту на что не люблю, всю жизнь терплю только ради княжны, снежинки нашей летней.

А это была новая мысль. Вполне вероятно, покушавшиеся мечтали извести княгиню, а не княжну, и, может быть, враги леди Элдар пришли не с юга, но с Севера. Мысль Сонаэнь не обрадовала. Как и родившаяся впоследствии подозрительность, из-за которой леди Орта предпочла спать с ножом под подушкой. Пышная, ежедневно взбитая невидимыми горничными перина не приносила желаемого облегчения ноющей спине и плечам. Тело было напряжено, как струна, круглые сутки.

Сонаэнь как никогда далеко зашла во вражеский лагерь. Волки не любили пришлых чужеземок. Они их терпели кое-как, презирали и всячески демонстрировали это. И тем явственнее это ощущалось, чем ближе подходили фрейлины к Латалене. Сонаэнь не могла понять причин подобного отношения, старалась не выдвигать гипотез. Северян понять она всё равно бы не смогла, да и не собиралась пытаться.

Больше её занимали вероятные шпионки с юга. Вряд ли леди Орта оставалась единственной. Но весьма скоро от этой идеи Сонаэнь отказалась. Для разведки, если она и производилась, ни одна из присутствующих дворянок не годилась. Трое других девиц-фрейлин принадлежали к самому отталкивающему роду спутниц, которых только можно было придумать, и каждый ужин Сонаэнь вынуждена была переносить, сжав зубы, их присутствие.

Белокожая, темноглазая Вината из горного княжества отличалась редкой красотой горянки, но была невообразимо недалёкой, на грани с отсталостью в развитии. Ирзари из Тиаканы в свои тридцать девять похоронила четвёртого жениха, и суеверные родственники готовы были выдать её замуж за первого встречного, лишь бы не оставлять дома. Смуглая крутобедрая Суай из Ибера каждый вечер убивалась по оставленным на родине трём внебрачным детям, к тому же прижитым от разных мужчин.

От этих подруг следовало держаться подальше. Если бы только Сонаэнь могла.

Леди Латалена своим присутствием их одаривала исключительно редко — одевали её волчицы, причёсывали — волчицы, присланные из родного королевства фрейлины княгиню-затворницу скорее раздражали. Сонаэнь могла понять почему.

Уже через полторы недели ужинов в их компании леди Орта готова была оборотиться в волчицу сама и бежать куда глаза глядят в тайгу. Или в военную ставку Ниротиля. Но девушки всячески демонстрировали готовность «дружить» с женой полководца.

— Повезло тебе, ты замужем, — завистливо протянула Ирзари, ковыряя ножом в миске, — все вокруг замуж выходят.

— Я не вышла, — виновато потупилась Суай, — а теперь, с моим приданым в три рта, — за кого идти?

С этого разговора начинался каждый вечер за общим столом. Сонаэнь знала все припевы и мотивы вечерних бесед.

— Леди Элдар вышла замуж после двадцати пяти лет вдовства, — интимно подалась вперед Ирзари, — у неё уже был взрослый сын. Ты тоже можешь. За какого-нибудь северянина. Как у госпожи. — Она отсалютовала куском мяса на ноже и отправила его в рот.

— Я видела их, когда волк вернулся вчера, — ответно наклонилась к поверхности стола Суай, — они целовались — с языком, ну, вы знаете…

— Не говори таких гадостей. — Ирзари мечтательно зажмурилась в очевидном противоречии с собственными словами.

— Как это? — пролепетала Вината — как и прежде, позже всех включаясь в разговор. Как и всегда, остальные её проигнорировали.

Сонаэнь только покосилась на компаньонок — ещё одна кучка скучающих несчастных женщин, сосланных вместе с хозяйками на Богом оставленный мёрзлый Север. У Винаты с собой, например, было целых три компаньонки. В противном случае она могла бы забыть умыться с утра или вовсе выйти навстречу леди Латалене в нижней рубашке.

— А скоро турнир, — продолжила Ирзари, блестя глазами и с аппетитом приникая к кубку с брагой, — из Приозерья, из Сургожа — отовсюду прибудут.

— Я не думала, что у волков тоже бывают турниры, — Сонаэнь взяла на себя тяготы поддерживать с неуёмной старой девой беседу, — ты видела их раньше? Откуда знаешь?

— Миледи сказала. Интересно, какие рыцари у них бывают?

Сонаэнь задумчиво кивнула, прикладывая салфетку к губам. Растерянная Вината переводила взгляд с одного блюда на другое, не в силах решиться и начать. Сердобольная Суай сжалилась над бедняжкой, положила перед ней первый кусок хлеба. Леди Орта машинально фиксировала продолжавшуюся беседу. Про себя отметила необходимость списаться с полководцем Ревиаром и сообщить о турнире — если он в самом деле планировался. До сих пор леди практически нечего было сообщить покровителю. Писем от него она тоже не получила.