Слово Со́роки, как ритуал встречи равноденствия, связан с «раздеванием» перед весенним Солнцем до нательных рубах – сорочек. Со́рок – слово, родственное слову сорочка, от древнерусского сорочька (старославянское срачица, срака, сракы). "В памятниках XIII в. уже встречается сорокъ. Исторически это существительное означало „рубаха“, „мешок“ (ср. современное сорочка)" (26, с. 399). "Со́рок", имевшее другое (не числовое) значение, постепенно вытеснило «четыредесят» и из числового ряда. Снятие верхней одежды, так же, как и гашение огня в домашних очагах, имеет магическую направленность: воздействие на активизацию Солнца. И ещё очень долго в день весеннего равноденствия дети бегали по улицам, одетые лишь в сра́кы-со́роки. "День Сорочек" – так можно было бы назвать его сегодня.
Повсеместно, в отрыве от временно́го соответствия, где – на "со́роки́" где – в равноденствие или благовещение, а где – на «плавающее» средокрестие, от Сибири до Балкан пекут только «птиц» – Жаворонков, Куликов, Тетерок и др. Единственным общим ориентиром остается месяц: в марте, как говорят крестьяне, "грач зиму расклевал". Но чаще всего именно на Со́роки закличками и печеными жаворонками призывают приход весны, а с ней прилет птиц и начало лета. "Еще в 1930-е годы дети и девушки, собираясь с утра у овинов, около реки или в лесу и залезая куда-нибудь повыше или раскачиваясь на качелях, подбрасывали своих жаворонков вверх и речитативом исполняли: "Лето! Лето! Лети из-под клети! Нам зима надоела, весь хлеб поела!.."; "Жавората, прилетите! Весну красну принесите!" В южнорусских областях, на Смоленщине и Брянщине веснянки сопровождались неповторимым припевом-гуканьем: "Гу-у-у-у…" – раздавалось от деревни к деревне" (Тульцева Л. А.: "Календарные праздники и обряды", 27, с. 542). В Белгородской области также пекут птиц и выходят с ними на возвышенные места: "В селах Красненского района их называли жаворонками. Вечером их брали и несли на гору, где пели песни и водили карагоды. Песня, которую обязательно пели на Сороки, называется "Жавороночек в темном лесе". В селе Камызино выходили на гору и пели песню: "Прилетел кулик эх из-под моря" (Солодовникова Н. В.: "Обрядовый фольклор…", 28, с. 20). «Жаворонков» из теста лепят разных форм и размеров: сидящими, летящими, с одной и тремя парами крыльев, с одной и двумя парами лап, украшенными зернами пшеницы, горохом, изюмом. Действия, производимые с фигурками «жаворонков», магически способствуют прилету птиц, как вестников Весны. Поэтому их стараются поместить куда-нибудь повыше, для чего залезают на какое-либо возвышение (навозную кучу, крышу сарая или дома, поветь).
И мало можно найти мест, где готовили именно соро́к, которые, как известно, ещё считались и ведьмами-оборотнями. Настолько мало, что они не соотносятся с общеславянскими закличками Весны. Значительное разнообразие названий готовившегося ритуального печенья – «цепушки», «сороки», «журавли», «зужинки», свидетельствует о разбросе локальных традиций, с привязкой к тем или иным видам птиц. Птичья символика направлена к Весне с приглашением «прийти», а изготовление её вестников – выпечкой из хлеба (булочек, галушек) обращена к аграрно-продуцирующей магии, направленной на обеспечение будущего урожая.
2. Возрождение (20–21 Марта)
Весеннее равноденствие. Средикрестье. Перелом
В этот день возрождается Великая Богиня в её обновленном виде. Богиня, которую встречают, чествуют, потрошат и разбрасывают по полям на Масленицу, чьи отжившие образы-ипостаси жгут, топят и провожают с почестями. Богиня, которая ежегодно возрождается обновленной из самой себя, возрождая весь мир.
Тревожный тон обрядовых прощаний в последний день Масленицы не случаен. Оставшийся период до возрождения Мира из образовавшегося за время зимнего периода хаоса с преобладанием сил тьмы, воспринимается как время повышенной опасности – "плохое время". По этой причине и «перелом», равноденствие, "меженный день" относится к дням, на которые смотрят с тревожным ожиданием. Это день возрождения новой Вселенной в чреве Великой Богини и вместе с ней, с которого начинается разделение и упорядочение мира на верх и низ, небо и землю; восстановление трехчастного миропорядка по образу Древа Жизни. Повсеместно к этому дню относятся с опасением; любые действия (особенно – хозяйственные работы) могут привести к непредсказуемым последствиям. День «средикрестия», как перекрёсток всемирья, считается таким же «кривым», «косым», как и другие переломные дни годового круга. "В народной памяти сохранились такие характеристики Благовещения, как "не зачинный день", "не начинный день" (Новоселова Н. А., 22, с. 100).
Поклонение Матери – прародительнице рода, во многих культурах возникло прежде, нежели поклонение Небесному Отцу – Роду. Лишь позже на первые роли все очевиднее выйдут мужские божества, рождаемые в священном браке Духа и Материи – Рода и Великой Богини. Это почитание Праматери не уникально для Славянских народов. "По представлении древних греков богини матери, – Кибела, Рея, предшествовали всем другим богам, были древнее их всех. Они матери богов" (Пруссак М.: "Древо жизни", 30, с. 16). Збручский идол и подобные ему являются не единственным материальным подтверждением культа "Бога Богов". По предположению Б.А. Рыбакова, все изображенные на нем божества – суть ипостаси единого верховного бога Рода: "Четырехликий, но единый в своих ипостасях бог смотрит своими ликами (под одной общей шапкой) "на все четыре стороны" (Рыбаков Б. А., 31, с. 247). Учитывая различные церковные «поучения» ("Слово о вдуновении духа в человека" и др.), жреческо-волховское сословие Славян имело четкую концепцию мироздания, во главе которого стоял Род. Схожее – четырехликое – изваяние Свентовита находилось в Арконе. "Из летописи нашего Нестора видно, что Славяне Русские имели понятие о едином верховном существе, которого по преимуществу называли богом и отличали от Перуна, главного из второстепенных божеств"(Костомаров Н. И., 32, с. 203).
"Представленіе о Боге боговъ или прабоге выразились въ договоре Игоря съ греками. Именемъ этого единаго Бога клялись славяне русскіе наравне съ именемъ Перуна: "да не имутъ помощи (т. е. преступники договора) отъ Бога, ни отъ Перуна; да будетъ клятъ отъ Бога и отъ Перуна" (Знаменский П. В.: "Очерки изъ исторіи славянской мифологіи", 33, с. 31). Высшее мужское начало всемирья – Бог – редко поминается именем «Род», так как в быту, повседневности нам присуще более приближенное, «ощутимое» понимание рода, как совокупности стоящих за нами поколений. Дух Всебога-Рода, воплощенный в душе человека, являясь его сущностью, одновременно связует его духовно со всеми стоящими за ним поколениями предков. Род, как Высший Бог, вездесущь и неразрывен с материальным, рожденным Великой Богиней. Одно без другого мертво – не рождено или возвращено в Навь.
Праматери, со временем утрачивающей космологическую первостепенную значимость, постепенно оставлялась только функция божественной коровы, олицетворяющей природные циклы и плодородие. А когда-то Солнце принадлежало Великой Богине и было её ипостасью. "Антропоморфическій образъ солнца (первон. сълънь или слънь, т. е. солонь, слонь) развился у насъ по преимуществу въ женскомъ поле. Но нужно заметить, что таже богиня, которая лучами восходящаго солнца прогоняетъ ночную тьму, являлась народной фантазіи и въ битве весеннихъ грозъ, дарующихъ победу солнечному свету надъ зимними сумерками. Утреннее и весеннее солнце получило характеръ богини-громовннцы, разящей тучи и проливающей дождь" (Никифоровский М. Д., 16, с. 18). В Каргополье головной убор глиняной "бабы с тетёрками" до настоящего времени представляет собой не кокошник, а солнце: "Еще сегодня помнят мастерицы и точную иконографию архаичных глиняных «баб»: если лепят их с птицами-" тетерками", то «накладывают» на голову только широкополую шляпу, которую расписывают, словно солнце: верх покрасят оранжево красным, а на полях наведут полоски – лучи. Женское изображение с головой, увенчанной «солнцем», встречается и в местной «досельной» вышивке, и в ткачестве, сохранивших древние славянские образы" (Дурасов Г. П., 34, с. 114). Попутно заметим, что в том же Каргополье кукла-чучело Масленицы тоже имеет совершенно другой вид.