Петровский открыл дверь своим ключом и отпрянул, увидев в коридоре мать. Та стояла у зеркала и поправляла причёску, словно собиралась уходить. Она повернула голову и не двинулась с места, только проговорила бледными губами:
– Как изволишь понимать твоё поведение?
Вячеслав устал от пьянства и тяжёлых мыслей, бесконечно истощился и не имел сил на объяснения. Он стянул свадебный пиджак, сунул в шкаф, скинул туфли и устало посмотрел в близорукие глаза матери:
– What dо you want from me?
– Что я хочу от тебя? – переспросила мать его же вопрос, переведя с английского на русский язык. – Ну, для начала жду объяснений. И как можно оставить надолго родную мать? Отключить телефон? Да меня, за время, пока ты валял дурака, можно было похоронить несколько раз, закопать и отпеть в церкви!
Мать распалялась, и в уголках глаз скопились слёзы, готовые вот-вот брызнуть. Неожиданно худые руки с пигментными пятнами затряслись и суетливо полезли в сумочку, которая стояла на полке возле зеркала. Достав салфетку, женщина промокнула слёзы, а острые плечи продолжали мелко вздрагивать. Петровский неожиданно осознал, что у него нет никого на свете ближе матери, сердце обжёг стыд: баюкал свои переживания, как нарыв на пальце, смачивал анестезией в виде алкоголя и совсем забыл, что единственное сердце бьётся и печалится за него. Он обнял мать за плечи и поцеловал в макушку:
– Прости меня мама, – несколько секунд Слава стоял, не отпуская хрупкое тело, потом спохватился. – Я очень голоден. Покормишь?
– Я готовила каждый день, ждала тебя, потом выбрасывала в помойку, на другой день снова готовила свежее, – женщина со вздохом отстранилась. – Пойдём уже, горе моё луковое.
– Почему ты решила, что я валял дурака?
– От тебя разит перегаром, грязными носками и немытым телом, как от дворовой Жучки. Да и морда лица, словно у местного сантехника.
Петровский усмехнулся:
– Я в душ, а ты пока разогрей.
Славка отвалился от стола, наваристый борщ и печёный картофель с мясом заполнили пространство внутри, вытесняя остатки алкоголя, потянуло в сон, но мать прямо восседала напротив с решительным видом.
– Теперь рассказывай, что всё-таки произошло, из-за чего ты отменил свадьбу?
– Объяснять нечего, я сам толком ничего не знаю, просто выяснилось, что невеста сбежала.
– Этого не может быть! Александра не такая!
Вячеслав мысленно изумился: мать внешне никогда не проявляла тёплые чувства относительно будущей невестки, а тут, так рьяно взялась её защищать!
– Какая не такая? Чем она отличается от других легкомысленных дур! В день свадьбы я испугался, что с ней что-то случилось, понёсся сломя голову в квартиру и никого не обнаружил, только свадебное платье. Ненужное свадебное платье и туфли! Она уехала в спешке.
– Как уехала?
– Собрала вещи, села в машину и уехала.
– Может с пьяных глаз ты не увидел записку?
– Записки не нашлось, – неожиданно Петровский задумался. – Знаешь, она звонила мне раз тридцать накануне свадьбы, а я не ответил, спал пьяный, ведь праздновали мальчишник.
– Ох, подведёт тебя влечение к алкоголю! – мать поднялась и начала собирать тарелки. – Поезжай в квартиру и снова, трезвым взглядом всё осмотри. Не может человек пропасть вот так просто, без объяснения причин. Во всяком случае, не Александра! С ней могло что-то случиться!
– Я никуда не поеду, иду спать, – Вячеслав поднялся и сверху посмотрел на мать, которая суетилась возле мойки с грязной посудой. – Зачем искать человека, если он этого не хочет. По сию минуту Чайковская ничего не сообщила, с какой стати волноваться о пустом!
– Но ты отключил телефон, – мать повернулась, глядя с надеждой, словно цеплялась за убегающую нить. – Значит, ты не любишь её, если отпускаешь так легко.
– Всё, я больше не хочу об этом говорить! Жизнь продолжается, завтра отправлюсь на новую работу и прекращу историю про исчезнувшую любовь.
– Постой, – мать присела рядом, смиренно сложив руки на коленях. – Тебе надо сходить в церковь, обратиться к Богу, а то всё идёт наперекосяк!
Повисла пауза. Слава заметил, что после болезни мать стала более набожной и в её комнате появились иконки, но такого совета не ожидал. Мужчина закусил губы, размышляя с чего начать монолог и, после секундных раздумий выдавил:
– А после ты предложишь пойти к ведунье, гадалке, знахарке с хрустальным шаром?
– Не передёргивай, это совершенно разные вещи, – мать дёрнула острыми плечами, глаза внимательно смотрели на сына.
– Компания «Blue Water Shipping» очень крупная структура, имеет несколько филиалов в Европейских странах, даже в тех, у которых нет доступа к Балтийскому или Северному морю, – начал издалека Петровский, – в штате сотрудники различных национальностей. Так вот, я сдружился с одной семейной парой из Германии. Как-то они пригласили меня к себе в гости. Город Любек близ Гамбурга мне очень понравился чистотой, уютом, архитектурой и марципанами, которыми издавна славен. Друзья провезли с экскурсией, показывая достопримечательности. Так вот в одном из районов я заметил странный народ. Оказалось, что здесь живут душевнобольные. Для больных с тяжёлыми формами заболеваний предусмотрены специальные дома, за которыми ухаживает обученный персонал. На территории разбиты парки с цветниками, растут грушевые, сливовые и яблочные деревья, сиделки вывозят креслах-каталках больных, вытирают им слюни и разговаривают с ними, словно это нормальные люди, никого не шокирует их вид, ведь вокруг целый район заселённый людьми, у которых похожие проблемы. Тот, кто в состоянии обслуживать себя, живут в многоэтажных домах, у каждого есть маленькая квартирка, где можно спать, смотреть телевизор и даже готовить еду. Такую компанию из десяти-двенадцати человек курируют воспитатели, как правило, крепкие мужчины, они их возят в магазин за покупками, в кино, гуляют в парке, читают книги и укладывают спать. У кого психические расстройства не носят агрессивный характер, тот может работать в магазинах по линии «Красного креста». Пришедших покупателей продавцы радостно приветствуют и пожимают руки, потому что прибыль от продаж идёт на нужды организации, которая основала этот город.
– Это очень мило, но к чему ты это рассказываешь? – мать попыталась встать, но Слава удержал её.
– Послушай до конца. Я поинтересовался, кто финансирует такой затратный проект? Друг ответил очень просто: this is church.
– Церковь?
– Именно! Когда мы с другом вернулись домой, нас встретила жена с матерью, которая сидела на кресле-каталке. Я спросил, на кого они, покидая Германию, оставляют больную мать? Друг ответил, что старушку они забирают только когда приезжают на долгие выходные или в отпуск, остальное время мать проводит в пансионате для престарелых, – Петровский заглянул в лицо матери. – Что бы ты сказала, если я отправлю тебя в дом престарелых, а сам вернусь в Данию к любимой работе?
Женщина не ожидала такого поворота в разговоре, в её глазах мелькнул страх и навернулись слёзы, она лишь тихо прошептала:
– Разве ты сможешь сделать это?
– Конечно, нет! Однако я посмотрел фотографии того места, где обитает старушка, когда сын отсутствует. Прекрасное здание с зимним садом, искусственным озером, цветниками, газонами и беседками. Подобными многоэтажными особняками владеют российские чиновники и олигархи. За стариками ухаживает медицинский персонал, психологи, сиделки, шофёры, садовники, повара. Человек совершенно не чувствует себя заброшенным, убогим и никому не нужным! Я задал вопрос приятелю, сколько обходится содержание матери в пансионате такого рода? Наверное, влетает в копеечку? Ответ сразил: не дорого, совсем! Основное финансирование берёт на себя протестантская церковь, какую-то часть оплачивают страховые компании, остатки берутся из пенсии и выплачивают родственники. Если родственников нет, церковь покрывает расходы, – неожиданно Вячеслав разозлился, – понимаешь, мама, какую роль играет церковь в жизни общества? – мать пожала плечами, не понимая, куда клонит сын. – На днях глава Российской православной церкви заявил, что в день открывается три церкви! Три в день! Закрываются школы, больницы, а церкви открываются! Зачем? Зачем лепить купола в зданиях, где раньше работали кинотеатры? Обществу не нужны умные, образованные, здоровые, а нужны молящиеся, тупые, которые только успевают поворачиваться, поставляя щёки для оплеух? Вроде того, что «денег нет, но вы держитесь»! А мы и держимся за последние трусы! Зачем тратить сусальное золото на оклады образов, если дети болеют раком, а деньги мы собираем на лечение с таких же малоимущих, но сердобольных и человеколюбивых? Зачем православной церкви нужны яхты, самолёты, дорогие автомобили, часы по сорок тысяч евро, золотые кресты, помпезные одеяния? В чём видят своё служение попы? В том, чтобы из храма создать костюмированный театр, чтобы продать больше свечек и услуг в виде отпевания покойника и вознесения молитвы за здравие и упокой?
