Послушай, вон за окном звезда уже обучена —

Ее время настало.

Тот случай, когда пора раскручивать

Влево-вправо.

Иван Дорн. Ты всегда в плюсе

Мне не нравится работать ночью. Ночью нужно спать – в крайнем случае отдыхать, – но точно не работать. Одна из главных гадостей профессии журналиста в том, что мероприятие, на которое пришлось тащиться, завершается для тебя позже остальных. Все разошлись, а тебе еще нужно написать о нем.

Хорошо, если можно вернуться домой, упасть и написать утром. Прийти с мероприятия и писать ночью, чтобы опубликовали утром, а потом целый день работать сонным – сомнительное удовольствие.

В тот раз писать сразу же не пришлось. Писать вообще не пришлось. Мой знакомый Руслан, трудящийся начальником в одном из отделов городского УВД, поддался на уговоры и согласился – в нарушение ментовских установок, – чтобы я поехал с опергруппой на задержание бутлегеров. Не то чтобы это было для меня интересно. Редакция отрабатывала контракт с местным производителем водки, и мне поручили написать, какую смертоносную дрянь готовят в подполье. И что, конечно же, лучше купить водку, сделанную легально (далее следует рекламный блок с адресами магазинов). Я же не нашел ничего лучше, чем спрятать рекламу в репортаже с задержания.

Взять бутлегеров решили с почестями: подъехали к их одноэтажной избушке с выключенными фарами, пригласили товарищей в камуфляже, масках и с автоматами, плюс еще один чувак бегал с камерой, записывая видео для следствия.

Задержание стало сюрпризом не только для бутлегеров, но и для ментов, ранее получивших от своего осведомителя сообщение: в доме не просто приторговывают дешевой водкой – там расположен настоящий цех по производству суррогата. Цех действительно был, только производили в нем не водку, а чак-чак. Четверо господ из Средней Азии проявляли аккуратность и, дабы не запачкать одежду во время работы, раздевались, оставляя на себе только подвернутые штаны. Готовили, выгребали из чана и складывали на пол: чак-чак лежал в грязи – по нему буквально ходили, – а потом здесь же фасовали в пластиковые упаковки. И так очень долго. Сладкие азиаты не знали, что их главарь, взявший на себя обязанность клеить на упаковки этикетки и договариваться о сбыте, приторговывал суррогатным алкоголем и был очень болтлив.

Утром я проснулся от звонка Руслана. Дорогой мент был взволнован:

– Смотри какая ситуация… То, что ты вчера видел… об этом писать не нужно, вот что.

– Дипломат ты, Руся, – говорю. – А что не так? По-моему, очень весело было. Я заголовок придумал: «Нелегалы покусились на святое, или Сладкие азиаты делали грязь».

– Я тебе говорю, не надо, – Руслан сменил тон, включив ментовскую бычку. – Сегодня утром уже доложили наверх. Губернатор сказал, типа вы что, хотите нас по миру пустить? Национальный продукт, удар по имиджу региона, никто покупать наш чак-чак не будет и все такое.

– Окей, спасибо тебе в любом случае. – Я прикинул, что потратил полночи вхолостую, почти не спал, а теперь мне не из чего лепить материал. Ладно хоть не стал писать ночью и лег спать сразу, как только приехал.

– Ну я тебе говорил, что не надо, а ты не слушал, – Руслан будто бы утешал меня.

– Ты мне лучше расскажи про каких-нибудь настоящих алкодилеров. Желательно, чтобы еще сами варили. Желательно в больших объемах.

– Посмотрим, – ответил он.

Спать больше не хотелось. Я встал и начал собираться, чтобы пойти в редакцию. Так начинался вторник. Я подумал, что до выходных еще четыре дня, если не запрягут в субботу.

По дороге на работу я объяснил главреду, что давать статью о моей ночной прогулке нельзя. Олеженька, как преданный всему государственному холуй (потому и занимает должность редактора, несмотря на свою тупость и тотальную профнепригодность), отнесся с пониманием. И заявил, что раз текст про контрафакт задерживается, нужно написать другую рекламную статью. Рекламу, как выяснилось, заказала клиника урологии.

«В верхних дыхательных и нижних пихательных органах микробы одинаковые», – шутил мой новый знакомый. Я сидел в кабинете главного врача этой богадельни: напротив – он, справа – компьютер и муляж члена с мошонкой, слева – калькулятор.

– Слушайте, – говорю ему, – вам психологически не тяжело каждый день копаться в чужих гениталиях? – Я решил выиграть конкурс на самый тактичный вопрос года.

– Привыкаешь, – он ответил легко, будто бы не замечая моего хамства. – А вообще маммологам тяжелее.

И правда, думаю. Маммологи – самые несчастные ребята.

Примерно час мы обсуждали, как состояние простаты влияет на яркость оргазма, потом перешли к войне урологов и венерологов – есть, оказывается, и такая. Уролог ругал венерологов за то, что они назначают пациентам с половыми инфекциями лишь таблетки, хотя вывести микробы может только массаж простаты, который, естественно, в его клинике делают лучше всех в городе, а потом снова перешел к теме оргазма.

Я тогда еще подумал: при правильно поставленных вопросах уролог может успешно заменить психоаналитика.

Материал согласовали непривычно быстро, и он вышел на следующий день с заголовком «Сила в простате, или Простые, но сильные рецепты мужского здоровья».

– И что это такое? – обратился я к Олеженьке в среду. – Заголовок паршивый.

– Рекламодатель так захотел, – не глядя на меня процедил Олеженька. – Первоначально я твой оставил.

– А какой у тебя был? – вмешался эсэмэмщик Карим, слушавший наш разговор. – «Писькин доктор спешит к вам»?

– «Простатит – господин ленивых мужчин». Это цитата уролога, – я сделал вид, что не заметил его тупого подкола.

– Круто, – сказал Карим. – Будете писать рекламу для гинекологов – можете дать такое: «Молочница – госпожа неосторожных женщин».

Бесполезно. Сказал, чтобы убрали мою фамилию под материалом.

Но это было в среду, а во вторник, быстро расшифровав запись разговора, я поехал обратно домой и сразу же уселся перед компьютером.

Надоевшая заставка на экране, в углу которого несколько файлов со странными названиями.

Вообще-то если я и хочу что-то писать, это точно не статьи про импотенцию и нелегалов, измазавшихся в чак-чаке. Вот уже года два я одержим идеей написать книгу о городе, в котором живу. Не знаю, насколько это возможно, учитывая мою бесконечную занятость тем, что сейчас в наших краях называют журналистикой, лень и сомнительные литературные способности.

Недавно моя парикмахер рассказывала, что ее постоянная клиентка написала книгу – о пожарных. Кто-то из родни этой тетки служит или служил спасателем. Парикмахер показала мне книгу страниц на триста, в твердом переплете. Я открыл ее где-то посередине и пробежался по строчкам. Мне запомнилось что-то вроде «укротитель гидранта» и «вызывая огонь в себе, он тушил его снаружи». Если я когда-нибудь допишу свою книгу и опубликую, наверное, моя парикмахер тоже расскажет о ней другому клиенту. И мое творение покажется ему потоком бреда – чем я посчитал произведение этой безумной женщины. Тираж – сто экземпляров… Неужели и я буду таким же жалким, носясь со своими каракулями?

Конечно, я с удовольствием полностью погрузился бы в работу над книгой. Наверное, получилось бы гораздо лучше – по крайней мере, точно быстрее. Но арендованная квартира себя не оплатит, к тому же иногда что-то нужно есть. Поэтому я играю в корреспондента, поскольку ничего другого, кроме как писать о ерунде, не умею. Играю примерно на уровне «кушать подано», но эта мелкая роль помогает мне выживать, чтобы снова пытаться написать. Хотя иногда мне кажется, что ничего не выйдет. Тогда, спрашивается, зачем вся эта клоунада, ежедневные споры с редактором, бессмысленные мероприятия? Однако же я хотя бы понимаю, ради чего все это. Но ради чего пыхтят и пачкают бумагу мои коллеги?