Приливы – очень интересное явление. Не всякое море имеет приливы. Только те, что свободно связаны с Мировым океаном. В Чёрном или Каспийском морях их практически нет. Зато самые большие приливы в России – все в северных водах. На Охотском море, к примеру, в устье реки Пенжины приливная волна до десяти метров, в устье реки Мезень, впадающей в Белое море, высота её больше девяти метров, в устье реки Поной, также впадающей в Белое море, более четырёх метров. Приливы возникают на земле через строго определённые промежутки времени- 12 часов 25 минут. Это связано с движением Луны вокруг своей орбиты. Каждые сутки «полная вода» запаздывает на 50 минут. Современные учёные-океанологи могут рассчитать и подготовить таблицы приливов на год, десятилетия, сто лет вперёд.

Поморы, веками жившие на побережье Белого моря, тоже имели свои «таблицы приливов»– рукописные лоции и руководства мореходов. Их передавали из поколения в поколение. Старожилам Беломорья достаточно было посмотреть на Луну, отметить размеры серпа – восход или заход, или кульминацию в полнолунии, чтобы точно знать – вовремя ли отправляться в море. Поморские кочи и ладьи, рыбацкие карбаса передвигались по протокам дельты и в море исключительно с учётом попутного приливного или отливного течения.

На берегах Белого моря увидишь прилив во всём его величии и многообразии. Волна, прежде чем появится здесь, проходит долгий путь. Она рождается в пучине Северной Атлантики, примерно на широте Великобритании. Около суток бежит к берегам Беломорья. Здесь то затихает, то взметает свой «девятый вал». Приливы очень велики. Сходящиеся берега его подобно воронке концентрирует мощь волны. Интересно наблюдать, как течение реки поворачивается вспять, вверх от моря. Волна разворачивает стоящие на рейде доры и баржи противоположному течению. Очень интересно наблюдать, когда плывущие вниз плоты леса замедляют свой и без того неспешный ход, а порой дрейфуют вверх по реке.

Пройдёт время, обратное течение затихнет, и речные воды вновь побегут к морю.

Приливы – самое яркое и незабываемое впечатление моего детства и всей моей жизни, что я жил в Поное. Ещё мальчишками мы и без часов знали, когда песчаная коса « Бабьей корги» исчезнет под водой и волны заплещутся вблизи угора. Наступит час, отмели у берега обнажатся и многочисленные ручьи потекут в сторону отступающей воды. Здесь начиналось для нас раздолье, особенно в Лахте. Ловили руками мелкую рыбешку, искали красивые раковины, вытягивали из воды зелёную вату водорослей.

Многие устья рек Беломорья благодаря небольшим размерам подходят для реализации экологически чистых технологий соленостной энергетики. Нужно только углубить их, открыть доступ приливу и морской воде. Это к тому же помогло бы восстановить традиционный уклад жизни поморов. Когда они жили морем, ловили вблизи устьев рыбу, промышляли морского зверя. Но опять же, не повлияет ли это на ход сёмги, которая, преодолевая большие расстояния и пятиметровые пороги, стремится в реки, чтобы народить новое потомство, а самой погибнуть.

А пока Луна, рождая океанский прилив, бесполезно тянет волну из Атлантики в устья Беломорья. Энергия волны рассеивается напрасно в штурме запертых природой ворот устьев. Надо бы прислушаться к дыханию моря и взять Луну с её приливной волной в компаньоны. Тогда наверняка можно возродить берега славного моря, священного Гандвика.

      Солнце, затканное охристой пеленой приближающегося шторма, не торопилось тонуть в морской пустыне. Наконец оно опустилось совсем низко. Затем, растворённое водным горизонтом, расширилось, стало неясным и исчезло. Холодные сумерки быстро сгустились, перешли в вязкую тьму. Нынче смеркалось рано. Это уже мелькнул конец сентября, будто лисовин махнул огневым хвостом, враз оголились радушные березняки. Стих листопад. Длинными стали по- сиротски печальные вечера, изба почернела от холодных дождей. Дождей давно уже не было, хоть небо и хмурилось постоянно, облака ползли низкие, рыхлые. По-прежнему тянул восточный ветер-всток, и море дышало тяжело, шумно, некрутые волны шуршали по гальке, перебирали камушки, вылизывали, обкатывали им бока. Внизу мерно и широко шумел прибой, шёл прилив, холодно. Ветер нёс особенно грустный запах осеннего моря. А само море было глубоко и таинственно черно.

      От ветра поскрипывал поморский крест. По рассказам старожилов, крест был поставлен на могиле Михаила Семёновича, отца моего дяди Геннадия Михайловича Устинова. Кресты на Поное имели иное начало: может быть, тем же крутым ветрам, каким загнало сюда и нас, загнало в это становище утлые судёнышки промышленников и надолго затянул один и тот же ветер, запирая все пути к выходу не на один день мрачно-скучного гореванья. Ловцы сошли на берег и долго поджидали вожделенной поры, когда уляжется ветер или переместится в попутный. Проходит не один день скучного житья на голой луде, и не один раз по сорок рубили плешивых, (старинный поморский заговор-против ветра, считаешь сорок плешивых, каких знаешь в деревне, иногда это помогало). А между тем флюгарка на мачте по – прежнему реет в ту же враждебную сторону, по прежнему несётся страшный гул от дальнего взводня со стороны моря и по прежнему черно и сумрачно это море, до половины покрытое густой, серебристо-белой пеной. И уже замечено, что всегда после того как вкапывали крест в землю, так сразу же переставал дуть ветер.

Шеллоник¹. Юго-западный ветер. У шолоника жонка красива – на ночь стихнет. Поной

Карбас². Большая поморская лодка.

Полуночник³. Северо-восточный ветер.

Побережник⁴. Северо-западный ветер.

Взводень⁵. Высокая волна.

Морояна⁶. Северный ветер.

Порато⁷. Очень. Зимой тёмно порато. Поной

Обедник⁸. Юго-восточный ветер. Обедник не будет долго дуть. Поной

Южный ветер⁹. Летний.

Всток¹⁰. Восточный ветер. Фстоки да обедники большэ дожа дают. Поной

Весна

                              Но миг один – и солнцем весенним

                              Согреет юные поля,      

                              И счастьем светлым и нездешним

                              Дохнёт воскресная земля

                                                            А.А. Фет

Весна 1969 года была трудная, затяжная. К началу мая еле-еле набухли и посерели речные изгибы. С зимней стороны домов таяли последние суметы, а с летней на припёках кое-где проклёвывалась первая травка. Весеннее солнышко приветливо глядело с голубого неба, по которому двигались перистые белоснежные облака, и пригревало изрядно. В воздухе, полном бодрящей остроты, пахло благодаря соседству пекарни хлебом. Вода капала с крыш, блестела в колдобинках и пробивала канавки на обнажённой, испускавшей пар земле с едва пробиваемой травкой.

Всё на дворе словно трепетало жизнью. Над потеплевшими полями всходило большое солнце, пахло навозом и весенней водой. Хотя под вечер морозы были ещё крепкие, красная заря пробивалась сквозь холодную небесную мглу. Уши пощипывало, приходилось разворачивать шапку и нахлобучивать её. Низкое солнце светило в лицо, холодный ветер обжигал по-зимнему. Землю отпустит к обеду, и то не везде. Мороз выжал влагу на горушках. Уже пора бы пахать и сеять, а в природе бог весть что творится. Лужи стеклянно позванивали под ногами, студеный ветер завывал в голых кустах. Даже солнце, казалось, светило холодным светом, отдавая не уютом. Но днём по небу плыли озолоченные солнцем лёгкие белые облака, лужи на дорогах подсохли; по оврагам и ручьям бегали зайцы, потерявшие зимний наряд; по гнездовьям хлопотали птицы. Но вот наступили дни, что по ранним утрам над рекой дымил туман; с восходом солнца тающей лебяжьей стаей туман поднимался вверх, исчезал. В горах долго погасал закат, вечер стоял тихий, ясный; на озёрах шумно хлопотали гусиные стаи.