— Гвендолин? Эй, Гвендолин, просыпайся!

Кто-то настойчиво тряс ее за плечо.

— А? — Сонно моргая, она приподняла голову. Первым, что увидела, был свет: серый, тусклый и неровный, текущий сквозь решетку. Первым, что почувствовала, был воздух: сырой, остро пахнущий солью, ракушками и гниющей тиной. Прутья решетки оказались толщиной с древесный ствол, их облепили осклизлые водоросли и целые популяции морских желудей.

— Приплыли? — встрепенулась Гвендолин.

Куда это ее занесло, а главное — когда?

— Осторожнее! — Айхе ухватил ее за руку и притянул ближе к стене, плавно переходящей в потолок туннеля. Гвендолин испуганно вжалась лопатками в мокрый, шершавый камень. Выступ, на котором они с Айхе притулились, не достигал в ширину и метра, а до воды внизу было ой как далеко — голова так и пошла кругом.

Снаружи, за впаянной в скалы решеткой, бушевал шторм. Гигантские валы захлестывали туннель. Левиафан раскачивался на них, точно судно, терпящее кораблекрушение: то выныривая рыбкой, то по самую макушку исчезая в клокочущей грязной пене.

— Это он нас сюда перенес? — изумилась Гвендолин, обмирая от ужаса на краю пропасти.

— Я, — отозвался Айхе. — Он бы не допрыгнул и не долетел — без крыльев.

— Значит, ты восстановил силы?

— Вода в Звездном озере и впрямь меня подкрепила. Сейчас проверим на решетке.

— Вот на этой? — недоверчиво уточнила Гвендолин.

— Удержишься? Не слетишь вниз? — Айхе отпустил ее покрасневшую, обветренную руку, и она крепко-крепко вцепилась в острые края выступа. Ох, только бы не сорваться!

Волны внизу ревели и грохотали, разбиваясь о скалы, а решетка перегораживала выход из туннеля от потолка и, наверное, до самого дна. Понятно, почему ни один дракон до сих пор не сумел выбраться на свободу — поди-ка, выломай такую громадину. И как Айхе рассчитывал с ней справиться? С помощью ядерного удара? Он отполз вперед, к тому месту, где гигантские прутья ввинчивались в стены, и выглядел теперь до того хлипким, что Гвендолин обеспокоилась всерьез: где уж ему было сдвинуть хоть одну из этих металлических колонн!

Она зажмурилась, борясь с голодной тошнотой и головокружением. Пропасть влекла, и так хотелось соскользнуть в нее — кто хоть раз стоял на краю обрыва, тот знает. Вот он — последний шаг, всего один шаг до вечности. Скала зашатались под скользкими подошвами туфель, под ободранными в кровь ладонями, и пестрый вечерний сумрак, льющийся снаружи грота, пустился в безумный пляс. Гвендолин почудилось, будто она опрокидывается падает, и летит, летит все дальше, все глубже. Она словно превратилась в соленые морские брызги, и ветер подхватил ее и швырнул в пенное месиво. Как ошеломительно было, крутясь волчком, мчаться вниз, вниз, вниз…

Неожиданно до нее донеслись отзвуки победного смеха. Здесь и сейчас они звучали невероятно, и Гвендолин распахнула глаза, чтобы тут же, забывшись, отпустив край выступа, зажать лицо руками, зажмуриться от ослепительной вспышки света. Лазурное сияние разлилось по туннелю, и вместе с ним загрохотало так, что едва не лопнули перепонки. Это разваливалась на куски решетка, осыпаясь в беснующиеся волны. Это ревел от восторга Левиафан, уворачиваясь от беспощадного града обломков. Это Айхе, прыгнув с обрыва, прямо на лету превращался в дракона: расправил перепончатые серые крылья, изогнулся, выписал в мутном и тяжелом от водяной пыли воздухе изящную петлю и взмыл вверх.

Как Гвендолин очутилась у него на спине, она потом вспомнить не могла. Вроде, секунду назад цеплялась за края уступа, а вот уже, словно в бреду, всем телом вжималась в драконий загривок, не смея ни вдохнуть, ни выдохнуть. И небо неслось навстречу, и ветер хлестал в лицо, обжигая холодом, заставляя глаза слезиться и забивая горло. И Дэнни, забравшись за шиворот, больно впивался коготками в затылок и плечи.

Вырвавшись из туннеля, Айхе развернулся. Описал над морем широкий круг — правда, не слишком плавный, ибо и здесь бушевал о-го-го какой ветер. Море металось в берегах, то обнажая прибрежные гряды зубчатых скал, то ошпаривая их ледяной пеной. Море крутилось водоворотами и вздымалось гребнями, словно задавшись целью дотянуться до небес. И небеса точно опрокинулись. Клубились тучи, опустившись так низко, что поднимись Айхе чуть выше — в них можно было бы окунуться.

Гвендолин успела разглядеть, как кувыркается от восторга освобожденный Левиафан, выпрыгивая из морской пучины. Увы, она не успела ни поблагодарить его напоследок, ни пожелать удачного пути домой. Дымчатый дракон уже уносил ее прочь от обезумевшего моря. Гвендолин оставалось лишь держаться крепче да в страхе прислушиваться к ощущениям: не сорвало ли ветром несчастного Дэнни?

Так, зажатые между землей и распухшими тучами, они помчались над землей невесть куда — напуганная до полусмерти Гвендолин предпочла не глядеть вниз.

Она очнулась, лишь когда над правым крылом выросли черные, окутанные дымкой столбы замка и астрономической башни. Под драконьим брюхом заплатками мелькали перелески, чуть севернее тянулась густая роща, вплотную подступающая к руинам. Айхе старательно огибал место, в котором некогда постигал боевые колдовские искусства, а вместе с ним и ведьмино логово с его садами, парками и гостевыми домиками. Провожая их взглядом, Гвендолин не испытывала сожаления. Вот только чудовищная спираль багровых туч, крутящаяся над замковой крышей, вдруг заставила ее осадить дракона, подергав за гриву. Айхе правильно расценил просьбу и плавно опустился на опушку рощи, прямо к крепостным стенам. Соскользнув с его спины, Гвендолин не устояла на «ватных» ногах — так и осела на землю. Отцепившись от ее загривка, крысенок плюхнулся рядом.

— Что случилось? — распрощавшись с драконьей личиной, встревоженный Айхе кинулся к ней. — Тебе плохо? Поранилась?

Наблюдать, как он с не прикрытым волнением оглядывает ее с ног до головы, было приятно, и Гвендолин даже не сразу нашла в себе силы его успокоить.

— Нет, — она потерла исцарапанный затылок.

— Тогда почему ты попросила остановиться? Ведь попросила? — уточнил Айхе.

— Ты видел замок? — вопросом на вопрос ответила Гвендолин.

— Ну.

— И тебя не пугают тучи?

— Я собирался разобраться с этим позже… — он тяжело, протяжно выдохнул и согнулся пополам, держась за бока: борьба со стихией и продолжительный полет, похоже, снова измотали его до истощения. — После того, как отправлю вас домой.

Гвендолин обязана была ощутить теплый всплеск радости в груди и прилив сил, толкающий вперед, к заветной цели. Разве не об этом она грезила ночами, скорчившись на колком матрасе в башне астрономии? Не к этому ли стремилась с той самой злополучной ночи, когда, смертельно напуганная, бежала к неведомому замку? Почему же теперь, когда столь желанное избавление так близко — лишь руку протяни, — вместо облегчения душу ковыряет тоскливое разочарование? Такое тянущее и мучительное, как зубная боль, такое опустошающее, словно среди бесчисленных беседок и аллей она обронила нечто бесценное, без чего никак не могла вернуться в свой мир.

— Ты сумеешь расколдовать Дэнни? — спросила она, пытаясь подавить внезапно накативший приступ паники.

— Постараюсь, — в голосе Айхе не прозвучало уверенности, и Гвендолин ухватилась за невнятные вибрации сомнений, как за веревку, брошенную увязшему в болоте.

— А если нет? Если не получится?

— Надо попробовать, — Айхе присел на корточки и протянул руку к Дэнни. Крысенок обнюхал ее, шевеля усами, и отвернулся. — Только не сейчас. Двоих мне до портала не донести, а пешком топать слишком далеко. К тому же, — он кинул опасливый взгляд через плечо, — время поджимает.

— Мы должны вернуться в замок, — твердо заявила Гвендолин. Она ждала бурной реакции, но Айхе, очевидно, выдохся не только физически. На глубокие эмоции его не хватило.

— Зачем? — вопрос короткий и по существу, но откуда же она знала? Вернуться, чтобы попросить ведьму расколдовать Дэнни? Ничего абсурднее не придумаешь. Вернуться, чтобы еще раз увидеться с Нанну. Чтобы поблагодарить Дориана. Чтобы обрести твердую уверенность в их благополучии. Чтобы хоть ненадолго, на час или два задержаться рядом с Айхе. От последней робкой мысли Гвендолин будто ударили под дых. Ведь он не бросит свой мир на грани катастрофы, не последует за ней туда, где его никто не ждет, где он с огромной вероятностью превратится в изгоя, где сказочный серокрылый дракон больше никогда не сумеет незамеченным распахнуть свои крылья. Он останется здесь защищать от нависшей угрозы тех, кто в этом нуждался. Или наводить порядок в замке. Или сводить счеты с колдуньей. Благородство не позволит ему втихомолку улизнуть с поля боя, даже если его личная битва уже закончена. А Гвендолин не желала убегать вот так, впопыхах, отделавшись на прощанье бездушным «спасибо». Она… сама не знала, чего хотела. Но точно не скоропалительного расставания с Айхе.