Гвендолин не верилось, что дорога, по которой они шли, теперь вела домой. Вот уже и постройки деревни шша вынырнули из-за завесы неустанного дождя. Вот уже потянулись мимо гнилые хибары и частоколы с нахлобученными на них глиняными черепками. Вот вырос на пути крутой склон, остро пахнущий мокрой травой и раскисшей землей, уходящий в тяжелое насморочное небо. На вершине склона за косыми полосами ливня чернела башня. А подножие окаймляла знакомая кирпичная стена.

Возле этой стены Айхе остановился.

— Ну вот, — произнес он, прикрывая ладонью глаза от хлещущих по лицу дождевых струй. И ободряюще улыбнулся: — Эх и погодку мы выбрали для путешествий.

Обрадованный Дэнни резво перемахнул через стену. Он бы припустил вверх со всех ног, если бы сестра не замешкалась.

— Как же ты теперь? — спросила Гвендолин, не замечая ни стены, ни склона, ни башни — ничего, кроме мокрого лица Айхе и его вымученной улыбки.

— Не переживай, справлюсь.

Как все-таки хорошо, что развернулся такой ливень! Он прятал слезы, безудержно текущие по щекам. А покрасневшие глаза… ну, теперь все на свете легко было свалить на усталость.

— Хорошо, — Гвендолин кивнула. В ушах шумело. Дэнни что-то кричал со склона, приплясывая от нетерпения. И тогда слова сами вырвались.

— Мы ведь еще увидимся? — в отчаянии выдохнула она. — Когда-нибудь?

На лице Айхе мелькнуло странное болезненное выражение. Он не желал об этом разговаривать? Не хотел ее расстраивать и, вместе с тем, не мог солгать? Что ж, она уже не маленькая, она способна понять… и пережить.

Чувствуя, как под ногами разверзается пропасть, Гвендолин поспешно отвернулась. Ухватилась за кирпичный барьер, мечтая лишь о том, чтобы поскорее взобраться на холм. Только бы нервы не сдали раньше времени. Вот сейчас она немного поднимется, чтобы снизу было не слышно, и тогда взвоет в голос.

Айхе не отпустил ее. Сдернул со стены, развернул к себе лицом и обнял, почти как тогда, перед битвой. Гвендолин резко выдохнула ему в шею, дрожа от волнения и горя, понимая, что там, за барьером, Айхе уже не будет, и что у нее лишь минута для признания. Но слова растерялись, и не хватало сил вскинуть голову и заглянуть в глаза. Ведь тогда обязательно что-то случится, а она была парализована смятением и стеснением и боялась, боялась до одури.

Айхе гладил ее по волосам и, похоже, вовсе не собирался отстраняться. А его объятиях было уютно и надежно, и хотя рубахи на нем по-прежнему не было, окоченевшая Гвендолин даже умудрилась чуть-чуть отогреться.

— Мы увидимся, — наклонив голову, прошептал он ей на ухо, — когда ты чуть-чуть повзрослеешь.

В его взволнованном голосе звенели смешливые нотки, и Гвендолин, вспомнив свое ужасное поведение у крепостной стены, возмущенно напряглась, выпутываясь из крепких рук. Но Айхе обхватил ее заплаканное лицо ладонями и прижался губами к залепленному мокрыми волосами лбу. Гвендолин замерла, впитывая это прикосновение.

— Обещай дождаться, — сказал Айхе, поглаживая ее щеки большими пальцами. — Ну?

— А ты обещай, что не задержишься лет на двадцать, — улыбнулась Гвендолин, у которой на душе вдруг стало легко-легко. — А то я успею превратиться в дряхлую развалину в стоптанных тапках и засаленном халате, протирающую зад у камина и страдающую подагрой.

— Заметано! Развалина мне точно ни к чему, — рассмеялся Айхе. — Тем более что одна уже есть. Ну давай, беги, пока твой брат не сорвал голос.

Он отступил на шаг. Затем еще на один. И еще. Их разделяли теперь метры и метры дождя.

— И… Гвен!

Она обернулась, уже взгромоздившись на кирпичный барьер.

— Да?

— Постарайся не забыть. Ничего не забыть. Пожалуйста!

Что за странное напутствие?

— Постараюсь, — Гвендолин растерянно кивнула. Неужели она могла забыть все, что с ней приключилось? И все, что чувствовала к Айхе?

— Ну же, Гвенни, мы идем или нет? — позвал кузен. — Я промок насквозь, мне холодно, я умираю с голоду!

— Да, конечно, — простужено шмыгая носом, Гвендолин начала взбираться по склону, утопая в высокой траве. Когда она оглянулась, силуэт Айхе уже скрылся за серым дождевым пологом. Ветер усиливался. Тучи мчались по небу, словно их кто-то нахлестывал.

— Видишь, куда тебя занесло? — напустилась Гвендолин на брата, догнав его на середине холма. — И ливень вон какой зарядил. Чего доброго, заработаем воспаление легких, загремим в больницу — вот тогда будешь знать, как удирать сломя голову!

— Ты чего? — удивился Дэнни.

— Я чего? Это я-то чего? Да я из-за тебя в парк этот проклятый полезла и друзей по дороге растеряла! И из окна сверзилась! И в чужой дом вломилась! Думаешь, полоумная Мастерс не заметит вынутое окошко и не догадается, что это мы шарили в ее подвале? Да она же нам обоим головы открутит! Или полицию вызовет! Ай! — поскользнувшись, Гвендолин грохнулась на землю. — Уф, ну и местечко. Скажи спасибо, ни на какого маньяка не наткнулись.

— Гвенни… У тебя память отшибло? — прошептал Дэннил испуганно.

— Чего ты там бормочешь? — не поняла Гвендолин, вставая на ноги и отряхиваясь.

Мальчик оглянулся, открыв рот. Но приготовленные слова вдруг вылетели у него из головы.

— Э-э-э… — протянул он.

— Поторапливайся, — Гвендолин ухватила его за локоть и потащила за собой. — Сил нет, как есть хочется

Вершина холма медленно двигалась навстречу. До башни оставалось шагов тридцать. А позади в расплескавшейся вокруг серой пустоте было уже ничего не разглядеть.