— Уверен, — твердо произнес Айхе.

Гвендолин не впервые наблюдала, как он колдует, и все же каждый новый раз впечатлял, словно первый. Волшебство рождалось в сомкнутых пальцах пульсацией света и разбавляло оранжевый полумрак прохладной синевой. В нервном трепете огня, озарявшего коридор, лицо Айхе казалось острым, осунувшимся, болезненно сосредоточенным, а руки — худыми и чересчур жилистыми: не верилось, будто они способны поднять в небо огромного ящера. Но чары удивительным образом преобразили мальчика: пропитали его насквозь, высветили изнутри, ручейками заструились по обнаженной коже, разлились в прогорклом от копоти воздухе неземным сиянием. И вдруг полыхнули такой глубокой, пронзительной лазурью, какой и в природе, наверное, не существовало.

У Гвендолин оборвалось дыхание. Нанну ахнула. Алби с друзьями таращились, разинув рты. Айхе и сам остолбенел от изумления. Кое-как совладал с бьющим через край потоком необычайного волшебства и в немом ошеломлении уставился на свои ладони.

— Ого, — выразила общее впечатление Нанну. — Никогда не видела ничего подобного.

— Я тоже, — выдавил Айхе. Его рука сама собой вскинулась к груди и нащупала шнурок с пустой, покореженной оправой, в которой недавно красовалась морская раковина.

— Амулет… — пробормотал он в отчаянии. — Он потерялся! Как же теперь контролировать силу?.. Я едва не угробил вас всех…

— Контролировать? — Гвендолин вскочила с пола.

— Кагайя дала его мне, чтобы уберечь окружающих от стихийных всплесков магии, чтобы я никому не причинил вреда.

— И ты поверил?

— А не должен был? С его помощью я перестал нечаянно поджигать деревья и вызывать ураганы.

Гвендолин покачала головой:

— С его помощью ты перестал быть собой. Ведьма заставила тебя надеть амулет, чтобы поработить. Через него она управляла каждым твоим шагом. Я видела, как на арене она высосала из тебя все силы и швырнула прямо под ноги Аргусу.

— Неправда…

— Еще какая правда! — Гвендолин с горячностью сжала кулаки. — Не было никакого договора, Айхе! Ты ничего не заключал с Кагайей. Ты просто надел эту безделушку и превратился в ее раба.

— Неужели? — лицо у мальчишки потемнело. — Только не говори, что это ты разбила амулет.

— Иначе что? Нашлешь на меня проклятие? Неконтролируемо?

Стоять под его испепеляющим взглядом было тяжело. Но Гвендолин не дрогнула, убежденная в собственной правоте.

— Сама додумалась, или кто подсказал? — спросил наконец Айхе.

— Цирцея.

Нанну снова ахнула. Айхе растерялся.

— Пока ты сражался с Аргусом, я пробралась в кабинет Кагайи в замке. И наткнулась там на ее сестру. Только, по-моему, это была не совсем она… скорее, ее призрак или проекция. Просвечивала слегка и исчезла так, словно в воздухе растворилась.

— И она вот так сходу поделилась с тобой догадками?

— Я пряталась под столом, пока она искала амулет, который ты у нее выкрал. А потом сказала… — Гвендолин неожиданно смутилась, припоминая монолог колдуньи в подробностях.

— Ну? — Айхе против воли выглядел заинтересованным.

— Сказала, что договора не существует, есть лишь раковина, но уничтожить ее — только полдела. Нужно еще распутать колдовство. И спросила, хватит ли… моих сил.

Айхе смотрел на нее без неприязни — и на том спасибо, — но по-прежнему недоверчиво. Впрочем, глупо было ожидать, будто он поверит сразу и безоговорочно. Если тебя годами окутывала сеть правдоподобной лжи, выкарабкаться из этой липкой паутины будет не так-то просто.

— Не знаю, угробил бы ты нас, или не угробил, — произнес Алби, — только я еще никогда не чувствовал себя таким… живым.

— Я тоже, — подтвердил Тод, разминая плечи.

— А я готов свернуть горы! — добавил Аарон. — Или выкорчевать с корнем сосну.

— Так ты распутала? — поинтересовался Айхе, разглядывая остатки кулона внимательно, но уже без прежнего сожаления. — Колдовство.

Гвендолин подтянула плечи к ушам и поджала губы.

— Если я правильно понял, как это сделать, Цирцея не уточнила, — сказал Айхе.

— Нет.

— В таком случае мы вернулись к тому, с чего начали. Амулета больше нет, зато колдовство никуда не делось.

— Да взгляните же на себя! — не выдержала Нанну, поражаясь драконьей тупости. — Взгляните на них! — палец ткнулся в сторону бывших крыс. — Это, по-вашему, «никуда не делось»? Часа не прошло с тех пор, как вы едва языком ворочали, а сейчас уже вовсю колдуете.

— Ты сын бога, — перебила Гвендолин. — Может быть, ведьма боялась, что из-за божественной крови ты превзойдешь ее могущество.

Такая мысль Айхе не посещала, но определенно польстила его самолюбию и сгладила углы дурного настроения.

— А еще, — Гвендолин вновь запнулась, сомневаясь, стоит ли заводить разговор именно сейчас. В конце концов, она не знала, слышал ли Айхе прощальное выступление Кагайи, осознавал ли, мог ли теперь вспомнить. Вдруг опять взовьется на дыбы? Или того хуже: воспылает яростью и желанием отомстить за несправедливость, унижения, смерть матери?.. Впрочем, про мать лучше было помалкивать в любом случае.

— Кагайя призналась, что ненавидела тебя из-за твоего отца. И только ждала повода, чтобы поквитаться.

Вопреки ожиданиям, новость не раздавила Айхе. Он лишь нахмурился, пряча опасно сузившиеся глаза за спутанной челкой, и проворчал:

— Я догадывался. Раньше она часто расспрашивала меня о Хозяине Ветров: видел ли я его, знает ли он о моем существовании. Я не придавал ее интересу значения, но подозревал, что у нее с отцом личные счеты.

— Он отверг ее притязания, — сообщила Гвендолин.

— Не удивительно, — у Айхе вытянулось лицо. — Ей же лет восемьсот.

— А Хозяину Ветров меньше?

— Ну… он мужчина.

Внезапно из глубины лабиринта донеслось какое-то замогильное позвякивание. Нанну сдернула со стены факел и выставила перед собой, как оружие. Алби, Тод и Аарон подобрались, готовые отразить кулаками возможную угрозу. Айхе раздвинул всех и выступил вперед, собираясь принять на себя любой удар.

Однако их мрака на свет вышла не Кагайя, не Коган и даже не слуги, волокущие по полу тушу теленка на корм Левиафану. Из мрака выскочил взъерошенный серый крысенок. Выбиваясь из сил, он тащил в зубах тяжелое кольцо с ключами.

— Дэнни? — Гвендолин бросилась к нему, заплакав от радости и облегчения. — Ты вернулся! Ты… принес ключи?

— Наверное, стянул у Когана, — усмехнулась Нанну. — Маленький, а сообразительный. Только ключи нам больше не нужны. Мы ведь не собираемся лезть в грот?

— Нет, — Алби покачал головой. К нему смущенно присоединились Тод и Аарон. На пути сюда ими двигала истинная храбрость и надежда на чудо, но после жуткого рокота и скрежета, доносящегося из-за стен, желание испытывать судьбу мигом рассосалось. — Мы решили, что отсиживаться в подземелье — это привилегия трусов и… крыс. А мы не крысы. Мы вернемся на равнину, к своей семье, и отправимся на поиски кочевников. Знаю, звучит безумно, и все же…

— Долина Белой речки, — перебил Айхе. — Кочевники остаются на ее правом берегу все лето. Вы можете присоединиться к ним, если не боитесь тяжелого труда.

Глаза бывших крыс вспыхнули новой надеждой — и благодарностью.

— Так это не сказка?

— Я сам родом из их племени.

— Я готов работать за троих! — запальчиво воскликнул Аарон. — Или даже за семерых!

— Похвально, — засмеялся Айхе.

— А ты разве не с нами?

Он покачал головой:

— У меня в замке куча неоконченных дел.

— Как же мы выберемся без проводника?

Айхе сложил руки лодочкой, легонько дунул: на его ладонях вспыхнул мохнатый сиреневый клубок. Нагнувшись, он пустил его катиться по полу.

— И факел прихватите, нам не понадобится.

— Нам? — Нанну растерянно переводила взгляд с него на Гвендолин и обратно. — Вы что же, оба собираетесь в грот?

— Почему оба, — Гвендолин подсадила крысенка себе на плечо. — Втроем!

— Одумайся. Там же чудовище…

— Нет. Чудовище — там, — Гвендолин указала в потолок, намекая на Кагайю. — А здесь лишь замученный этим чудовищем детеныш морского дракона, которому я обещала помочь.