— Постойте. Те крысята из кабинета Кагайи? — наконец догадалась Гвендолин. — Но я же просто открыла клетки…

— Ты спасла наших детей.

— Спасла… — донесся отовсюду благодарный гул.

— Мы пришли, потому что мальчик сказал: тебе нужна помощь, — произнес мужчина, тот, что заговорил первым.

— Мальчик?

— Он говорит, ты его сестра, — человек неуклюже присел, с непривычки раскинув руки, чтобы сохранить в вертикальном положении неповоротливое тело. Ему на ладонь вскарабкался маленький крысенок. Мокрая шерсть торчала иголками, чувствительный нос шевелился, глазки-бусинки блестели.

— Дэнни? — прошептала Гвендолин, превозмогая боль в груди и нервную, клокочущую в горле радость.

— Это его имя, — подтвердил мужчина.

— О боже, — Гвендолин качнулась было в нему, но ладони натолкнулись на голый, окровавленный живот Айхе. Она по-прежнему стояла на коленях над раненым мальчишкой. — Не сейчас, — мотнула головой.

Когти гарпии удвоили количество ссадин на его теле. Гвендолин в смятении приложила ухо к приоткрытым губам и ощутила слабое дыхание.

— Поможете дотащить его до замка? — решительно выступила Нанну, привычно взяв бразды правления в собственные руки.

— Он серьезно изувечен, — с сомнением проговорил мужчина, протягивая Гвендолин крысенка. Тот перебрался девочке на плечо и крепко вцепился в волосы, чтобы не сверзиться.

— В замке есть лекарь, — возразила Нанну. — Он поможет.

— Мы попробуем, — согласилась женщина. — Ради наших детей. Эш, Мортон, Томас, идите-ка сюда.

Трое некогда дюжих, а нынче просто рослых и широкоплечих парней охотно выступила из жидких рядов недавних крыс. Кряхтя от натуги, они подняли Айхе на руки и потащили прочь с арены.

— Остальные за мной, смените ребят, когда обессилят, — приказал мужчина и с виноватым смущением пояснил: — Среди нас давно больше доходяг, чем силачей.

— А камень вон как метнули, — заметила Нанну.

— То камень и две секунды, а то человек и долгая дорога. Идемте, пока колдовство вновь не обратило нас в животных.

Они заторопились вверх по лестнице амфитеатра. Гвендолин не могла думать ни о чем, кроме Айхе, мешком обвисшего в руках носильщиков. Зато Нанну не теряла присутствие духа.

— А как вам удалось вернуться в человеческое обличье? — выпытывала она по дороге.

— Спросите чего полегче, — мужчина пожал плечами, и его соплеменники согласно закивали. — Мы сами не ожидали. Уже не помню, когда в последний раз видел мир таким ярким и четким.

— М-м-м? — Нанну вскинула брови.

— Крысами мы видим окружающее сильно размытым и очень слабо воспринимаем цвета: в основном, синие и зеленые оттенки.

— Зато обзор шире, — заметил кто-то.

— Многие быстро забывают о том, что были людьми. Когда память стирается окончательно, колдовской мрак забирает их души.

— И превращает в шша, — мрачно добавила Нанну.

— Но мы стараемся помнить и передавать воспоминания своим детям. Вдруг однажды все изменится, и нам удастся вернуться?

— Я слышала, некоторые племена кочевников научились создавать обереги против мрака, — сказала женщина.

— Некоторые готовы поверить в какие угодно сказки, — хмыкнули сзади.

— А как мы проберемся по территории замка? — спросила Гвендолин. Она пыталась, честно пыталась уловить нить разговора, только глаза не могли оторваться от Айхе, за которым тянулся красный след: это капала кровь, расцветая звездами на мокрых камнях.

— После подумаем, — отозвалась Нанну. — Не забивай себе голову раньше времени.

Когда процессия промокших, продрогших на ветру изнуренных людей добралась до верхней террасы амфитеатра, дождь развернулся в полную силу. Его тугие косые струи затянули все вокруг непроглядным пологом, за ними скрылись даже внушительные громады замка и астрономической башни. В добавление ко всему, свинцовой дробью посыпался и заскакал по брусчатке крупный град. Крысы кинулись врассыпную: для них удары градин были весьма чувствительны.

— Повернем его, чтобы не захлебнулся! — скомандовал один из парней, волокущих Айхе.

— Обожди… дай передышку, — раздалось в ответ. — Куда тащить-то? Ни просвета не видать. Прикрой лучше тряпкой от града.

Нанну поспешила на помощь: выжала окровавленный платок, прополоскала под дождем и растянула над лицом Айхе.

— Вот вы где! — внезапно послышался нервный крик. Из дождевой серой хмари выскочил Дориан — Гвендолин едва узнала его без всегдашней огненной гривы: та потемнела и печально обвисла, зато нос на фоне прилизанной макушки гордо увеличился втрое. Смешно взлягивая, алхимик галопировал навстречу.

— Это ещё кто?

— Лекарь, — нашлась Нанну. — К нему и направлялись.

— Что я говорил?! — завопил Дориан без предисловий. — Все плохо, очень плохо! Госпожа надела украденный амулет и разбудила страшные силы! Смотрите!

Он ткнул пальцем вверх. Люди, жмурясь, разом вскинули головы. Тучи над ними закручивались воронкой и клубились, словно небо пучило, и оно с натужным ревом исторгало из себя все новые и новые порции густого багрово-чернильного дыма.

— Это хаос! — трагично проорал Дориан и по обыкновению вцепился себе в космы. — Он опускается все ниже и скоро вся земля погрязнет в нем. Вот, — он широким жестом обвел толпу людей, мрачно глядевших на него сквозь дождевую завесу, — вот доказательство. Законы вселенной пошатнулись, в ткани мироздания образовались прорехи, и хаос высасывает колдовство из нашего мира. Духи в замке носятся, как оголтелые: их волшебные силы угасают.

— И поделом! — мстительно выкрикнула Гвендолин. — Будут знать, как издеваться над смертными!

Дориан вытаращил круглые глазищи. Видимо, собирался ответить, но тут его взгляд упал на Айхе.

— Великие планеты! — ахнул он, хватаясь за сердце.

— Только без драм, — предупредила Нанну. — Лучше скажи, как помочь.

— Надо осмотреть раны, — Дориан упал перед мальчиком на колени и принялся рвать остатки рубахи на лоскуты и совать ей в руки. — Подержи. Выполощи, как следует. Ты, — он жестом призвал парня, который помогал нести Айхе, — прикрой ему нос руками, чтобы не нахлебался воды, а вы двое разверните платок, чтобы дождь не мешал. Вот, отлично, молодцы. Ну-ка…

Гвендолин затаила дыхание.

— Артерии не задеты, хотя вот здесь, похоже, порвана вена. Переверните его на бок, ноги к животу, вот так. Дай сюда! — он выхватил у Нанну лоскуты, смотал в тугой комок и сунул обратно ей в руки: — Заткни рану. Крепче, не жалей сил. Кровь остановится на время. Сами по себе раны не смертельные, но если не прервать кровотечение, мальчик долго не протянет. Сколько он уже потерял?

Выполняя поручение, Нанну полезла за словом в карман.

— Литр, наверное, — предположила Гвендолин. — Там, на арене, все вокруг было забрызгано… но не залито.

— С одной стороны, хорошо, а с другой — все равно скверно, — Дориан нахмурился. — Литр — это уже критично. Давно в себя приходил? Вообще, был в сознании?

— Был, но ему очень больно.

— То есть сомлел от боли. Рвота? Бред? Судороги?

— Нет!

— Значит, успели вовремя. Рана плохая: края рваные, простой перевязкой не обойдешься, придется резать и сшивать.

— Меня сейчас стошнит, — предупредила Нанну. — Можно без подробностей?

— Держи тампон и дыши глубже.

— Но вы сумеете? — в груди Гвендолин встрепенулась надежда.

— Ну, кое-что я с собой прихватил. Теперь главное — найти место, где не льет как из ведра. До парка далеко, замок еще дальше…

— А вон там что такое? — Гвендолин указала на силуэт, плывущий в серой дождевой мути. — Остатки какой-то беседки или башенки?

— Полтора камня на столбах, — щурясь, определила Нанну.

— Мне хватит. Только перенести мальчика нужно в той же позе, с зажатой раной.

С этим отдохнувшие люди-крысы худо-бедно справились. Дориан мельтешил у них под ногами, контролируя точность выполняемых указаний, пока вся процессия не достигла укрытия.

— Мне потребуются дополнительные руки, — предупредил алхимик, когда белого как полотно Айхе уложили на расколотую плиту. Здесь и вправду когда-то стояла беседка или часовенка: от нее сохранились лишь столбы и пара потолочных балок, прикрытых снаружи ветвями старого корявого клена.