Настала очередь усмехнуться мне.

– Армянка? – зачем-то спросил я.

– Близко, но нет.

Я опять закурил, прищурился и хотел было сказать, что никогда её раньше тут не видел, как вдруг бар взревел. Все повскакивали, замахали руками, заорали не по-человечески почти, тряся друг друга за плечи. Девушка напротив и сейчас смотрела только на меня. Даже не так: сейчас она смотрела на меня особенно пристально.

– Я, с-с-ка, говорил же, а!.. Ну говорил же! – вопил сбоку кто-то ополоумевший. – Задушил же! Задушил! Ха-биб! Ха-биб!

Что-то вдруг шевельнулось внутри – позабытое, давно поросшее мхом. Это был разбуженный интерес. И я даже привстал через боль, чтобы увидеть происходящее на экрана телевизора.

– Второй раунд, – сел я обратно, затягиваясь. – Удушение. Как поняли?

– А я знала, – губы девушки остались неподвижны, она улыбалась только глазами, испытующе глядя на меня. – Я много чего знаю.

– Например?

– Например, – подалась она вперёд, и вырез блузы оттопырился, – я знаю ваше имя и год рождения.

От следующей мысли стало чуток душно. Казалось, я побагровел от кончиков пальцев до корней волос: я был бы не прочь содрать с армянки эту блузу! Ох, как не прочь!

– Называйте! – я спешно, даже не отсалютовав ей, опрокинул рюмку. Но кто ж тушит пожар керосином?!

– Ваше имя… Ваше имя… – прислонив палец к губам, Сабэль посмотрела куда-то в сторону, будто рассчитывала найти его написанным мелом на меню спиртного. – Константин!

– Костя, – слегка удивлённо кивнул я.

– А родились вы…

– В тысяча девятьсот восемьдесят девятом, – я и ткнул недокуренным «верблюдом» в пепельницу и обернулся, но Митрича с написанными крупными буквами подсказками не увидел. А лучше бы…

– На озере Байкал! – вдогонку выдала она.

Сабэль снова коротко рассмеялась, и на миг почудилось, будто глаза её – не карие даже, а какие-то буро-рыжие – остекленели.

– Ваше здоровье, – на этот раз я «отсалютовал» своей собеседнице.

– Ваше здоровье, – ответила она и пригубила вина.

Такие вещи не мерещатся. Армянка отзеркалила захудалый огрызок тоста таким тоном, как если бы наверняка знала, что здоровье моё, мягко говоря, не в порядке. Что в моём с виду нормальном организме целых костей – по пальцам пересчитать.

– Скажите, Сабэль, и часто вы тут бываете? – спросил я первое, что пришло на ум.

Девушка отрицательно покачала кудрявой шевелюрой, продолжая улыбаться одними глазами.

– Искали кого-то?

– Уже нашла.

– И кого же? – усмехнулся я.

– Вас, – непринуждённо и элегантно пожала плечами она.

– Меня?

– Угу-ум… – слегка томно промычала она в бокал с вином, не отрывая взгляда, словно бы надеялась меня загипнотизировать. – Вас, Костя, вас.

– Интересно, – промямлил, малость растерявшись, я. – И что вам от меня нужно?

– Наоборот, это вам кое-что нужно от меня. Я могу дать вам то, чего вы хотите.

– Вот как…

– Этого хотят все без исключения, Костя, – то ли вино было слишком крепкое, то ли ещё что, но, казалось, в глазах армянки зажигался нехороший огонёк. Поняв, куда она клонит, я встрепенулся. Вот дятел! Купился же спьяну! На вид львица, а сама… кошка драная!

– Не-е, я пас, дорогуша!.. – отвернулся я и нервно махнул рукой Митричу.

Моему разочарованию не было предела. Не настолько я ещё пал, чтобы платить женщинам за секс! Но прежде чем нарваться на грубость, Сабэль успела опять податься вперёд и приковать к себе мой взгляд:

– Разве вы не хотите справедливости, Константин?..

Появившийся сбоку Митрич что-то спросил, но я не слышал. Дыхание моё спёрло, а в ушах возник тонкий-тонкий звон. О чём это она?! О какой такой справедливости эта странная армянка говорит?!

Да, я знал ответ. Но сам же поспешил от него отмахнуться.

Секунду назад я хотел попросить старого друга принести костыль, который всегда отдавал ему, усаживаясь за столик, и всё-таки уйти из бара. Но вместо этого лишь невнятно кивнул.

– Ты поосторожней, ну, – шевельнул Митрич усами и заменил графинчик.

Я смотрел на девушку и молчал. Я много чего мог сказать ей. Ещё больше – спросить. Но ведь так и работают аферисты! Главное в их деле – посадить жертву на крючок, незаметно вытащить из неё что-то, что могло бы впоследствии её ошарашить. Нечто, известное только ей. Я мысленно промотал весь наш с ней недолгий разговор. Каждую фразу прокрутил в голове, каждый взгляд её постарался вспомнить – что она могла увидеть, а чего нет. Но, так ничего и не обнаружив, сдался:

– Хочу.

Её улыбка – снисхождение хищницы. Она глотнула вина и демонстративно поставила бокал на середину стола. Глянула на меня с укоризной, словно бы я что-то упускал. И когда до меня дошло, что бокал пуст, я почти чертыхнулся вслух и спешно налил ей вина. Надо же, как она меня раскочегарила! Ещё недавно мне плевать на неё было, даже танцуй она приват, обвитая цепью! Кто она такая?

– То, что случилось с вами, Константин – большая трагедия.

Я раскрыл портсигар, чтобы опять закурить, и заметил, как она глянула на сигарету в крови. Оно?.. Может, она тащит из меня по крупиночке, единственно основываясь на увиденной реликвии – бурой от крови сигарете? Не, едва ли. Слишком не очевидно, что та для меня очень много значит.

– А что со мной случилось, Сабэль? – решил я продолжить играть в «угадайку».

Опять эта улыбка. И через секунду взгляд поверх меня – стеклянный. Я с трудом удержался, чтобы снова не обернуться. Чёрт те что! Проверил водку – вроде та же…

– Вашу семью убили, Константин. А вы выжили чудом.

– Не-е-е, подруга, – зло протянул я, поправляя под собой ставший вдруг неудобным стул. – Вот ты и прокололась! Ты цыганка, да? Денег захотела? Но я-то почему? С меня-то что можно взять, а? Я ж простой работяга! – она раскрыла было красивый рот, чтобы ответить, но я уже разошёлся: – Справедливости, говоришь?! Вот как вы работаете! Размытыми формулировками и общими фразами! Кто ж её, сука, не хочет – справедливости-то! Только это не убийство было, чтоб ты знала! Авария! Грёбаный дятел подрезал нас на Литейном мосту и…

– За рулём был Сергей, ваш брат, тело которого водолазы так и не нашли, – быстро заговорила Сабэль, и я осёкся. – Позади, рядом с вами, сидела Лена, в неё-то и пришёлся удар.

На стол посыпалась труха от размятой сигареты. Невысказанная злоба острой костью встала поперёк горла и теперь мешала нормально сглотнуть. И жар изнутри лез всё выше и выше, постепенно охватывая всё моё тело. Сабэль говорила вещи, о которых знать могли лишь единицы.

– Денис Константиныч в тот день впервые получил разрешение сесть на переднее пассажирское. Ещё торговался с вами, Костя, пообещав больше не драться в школе!

– Остановитесь.

– Он бы выжил. Выплыл бы. Но…

– Не надо…

– …вы, Костя, настояли, чтобы он пристегнулся. И когда «Опель» вашего брата слетел с моста, он целую минуту пытался под водой отстегнуть этот…

– Заткнись, сука!!!

Бар враз стих, а я, едва не упав от острой боли в тазобедренном, медленно опустился обратно на стул. Митрич махнул кому-то, кого-то особо рьяного вообще за руку поймал, что-то отрывисто втолковывая на ухо. Я не мог отвести взгляда от буро-кровавой сигареты. Я обещал супруге, что она станет последней. Что я брошу и…

– Простите, – сказала Сабэль ласково. – Но вы сами вынудили меня.

Я неуверенно кивнул и машинально потянулся к рюмке, но руки слишком дрожали.

– Да, выпейте, – девушка наполнила её до краёв. – Это поможет. Сейчас это поможет. Ваше здоровье, – повторила она почти издевательски и отпила вина.

Перед глазами плыли воспоминания, где я, вместо того чтобы искать родных или пытаться сделать хоть что-то ещё, стою на мосту рядом полицейскими, весь мокрый и окровавленный, и держу во рту ту самую неприкуренную сигарету. Позже сказали, что это был шок. Что такое бывает.

– Я не знаю, как я выплыл. Я не должен был выплыть. Лёд кругом, полынья… Я переломанный весь… Лучше бы Денис… – в голове вертелось только то, что я жив незаслуженно. И что тот, кто влетел в нас на мосту, так и не найден. Я усмехнулся: – Чудо, как же!