Филипс озвучил подсчёты.

- Двадцать семь снарядов, сэр. Двенадцать парных залпов и три по одному. Мы выпустили двадцать один.

Пердью кивнул и снял трубку, запрашивая сведения.

- "Ларри" выстрелил двадцать раз, "Мо" восемнадцать. Общий расход пятьдесят девять снарядов. Интересно, попали мы по "Петрограду" или нет?

Джеймс покачал головой.

- Сомнительно. В поединке на таком расстоянии нужна большая удача, чтобы добиться прямого попадания, - в этот момент зазвонил телефон. Капитан несколько минут слушал, потом сообщил:

- Это комбат. У нас неприятности. Мы считали, что по нам бьют перелётами, да? Так вот, они разбили пути и мост позади у нас в тылу. Русские сразу же выслали восстановительную бригаду, но мост, кажется, сильно пострадал. Они сомневаются, выдержит ли он наши составы без серьёзного ремонта. Так что на ближайшее время мы блокированы.

Мичман пожал плечами.

- Мы вроде и не собирались никуда переползать. Еды у нас хватает. Товарняк приходил всего несколько дней назад. В основном, конечно, тушёнка с овощами, но она вроде неплоха на вкус... - Филипс осёкся и посмотрел на своего командира. Ему показалось на мгновение, что Джеймс всхлипнул.

1-й Кольский фронт, 1-й взвод лыжной группы 78-й сибирской пехотной дивизии

- Товарищ лейтенант, неужели фрицы уже вылезли? - с сомнением спросил Батов. Буря заметно успокоилась и для сибиряков теперь была лишь лёгким отвлекающим фактором. Но немцы не настолько привыкли к ветру и снегу. Даже сейчас, на пороге пятой зимы в России, им приходилось приспосабливаться к суровой русской погоде. Все же на этот раз они выдвинулись раньше, чем шторм прекратился окончательно.

Перестрелка была краткой и жестокой. Никто не ожидал встречи. Немцы не рассчитывали напороться на русский отряд так далеко за линий фронта, русские не рассчитывали, что немцы так быстро покинут тёплый лагерь. Классический встречный бой. Две группы лыжников появились из снежной завесы, на мгновение обе замерли, частично от неожиданности, частично в замешательстве. Кто это? Свои или чужие? На всех белые маскхалаты, у всех лыжи и оружие. Всё решил короткий взгляд. Немецкие автоматы быстрее распознавались по изогнутым магазинам, чем русское вооружение.

Это дало сибирякам крошечное преимущество, почти невидимое, но они открыли огонь на долю секунды раньше. Даже такой, едва заметный выигрыш стал решающим, достаточным, чтобы определить - кому жить, а кому умереть. Все четыре немца и двое русских упали после короткого залпа. Бешеная скорострельность ППС поставила точку, немецких лыжников буквально перерезало пополам. Развязка наступила так быстро, что стрелки с СКС даже не успели выстрелить.

У одного из четырёх новичков, доставленных самолётом, был ППС. Он расстрелял полный диск по немцам и теперь носил кровавые отметки на лбу и щеках. Ещё двое, с винтовками, теперь смотрели на него с завистью. Последний из них, тоже с СКС, погиб в этой скоротечной перестрелке. С его тела уже забрали оружие и жетон. Лыжники не могли унести его домой, поэтому нельзя было оставлять ничего ценного. Тем временем другие бойцы по-быстрому трофеили немцев.

- Что скажешь, братец? - Станислав смотрел на карту и пытался понять, что случилось.

- Слишком рано для фашистов, товарищ лейтенант.

- И я о том же. А ещё, такой маленький отряд. Мы когда-нибудь сталкивались всего с четвёркой?

- Ни разу. Только когда они шли во фланговом охранении более крупного отряда... Ого... - Батов понял, к чему ведёт лейтенант.

- Именно. Смотри. Мы здесь, прямо под этим гребнем. На мой взгляд, эти четверо двигались параллельно вот этой дороге. Возможно, на перехват такого патруля как наш. Они вышли пораньше, чтобы поймать нас до того, как мы сами выйдем на них, но забыли, что мы сибиряки, а не избалованные ленинградцы или расслабленные украинцы. И всё случилось наоборот. А что такого может ездить по дороге, требуя присмотра за флангом?

- Снабжение?

- Возможно. Но говорит мне чуйка, тут нечто поважнее. Надо проверить дорогу, посмотрим, что это нам даст. Я возьму четверых, ты остаёшься здесь со всеми. Готовьтесь прикрыть нас, если понадобится.

Князь выбрал бойцов и они скатились на лыжах к подножию холма, туда, где проходила полузасыпанная свежим снегом дорога. Но уцелевшие следы сказали всё, что он хотел знать. Когда лейтенант вернулся, вокруг всё ещё лежала тишина.

- Надо поскорее возвращаться. Есть сведения, которые надо срочно передать в штаб.

- Не снабженцы?

- Неа. Танки и пехотные бронетранспортёры. По-моему, не меньше батальона. Половина следов от Т-IVK на широких гусеницах[135].

Батов понимающе кивнул. Фашистские Т-V "Пантера" уже заслужили определённую репутацию, но основой немецкий бронетанковых сил до сих пор оставались T-IV. Особенно на Кольском полуострове, где у более тяжёлых машины возникали трудности с передвижением. Оснащённые специально разработанными широкими "восточными" гусеницами, "четвёрки" становились почти такими же проворными как T-34. И намного шустрее, чем немецкие тяжёлые танки - их шахматная подвеска постоянно забивалась грязью и снегом, сковывая движение. И если немецкая бронетехника зашевелилась, штаб должен узнать об этом как можно скорее.

А потом Князь услышал то, чего не слыхал уже несколько месяцев - после того, как фашистский снайпер убил Колю Дятленко. Тот не был особенно хорошим солдатом, но обладал одним несравнимым достоинством. Он умел пердеть, мощно и долго. На одном соревновании артиллерия выставила достойного претендента, но он был повержен Николаем, продержавшимся целых сорок семь секунд[136]. Артиллеристы предложили удвоить ставку, если Дятленко осилит минуту. Он управился с запасом в пять секунд. После этого договорились, что в блиндаже не будут зажигать спичку раньше чем через полчаса.

Вот только это не было мимолётным попёрдыванием. Шум шёл сверху, смещаясь с юга на север. Грохочущее рычание нарастало, приближаясь. Лейтенант мысленно просил не останавливаться, пока оно не минует его маленький отряд. Все знали, что когда двигатель на фашистской крылатой ракете Фау-1 глохнет, она немедленно падает. К его облегчению, мотор продолжал работать. Самолет-снаряд ушёл по заданному при старте направлению.

Наступила тишина. Князь навострил уши. Вдалеке можно было расслышать рычание других ракет, летящих на север. Это была ещё одна причина, по которой надо поскорее вернуться, но он уже был уверен, что в штабе узнают о самолетах-снарядах куда раньше.

Округ Колумбия, Вашингтон, штаб адмирала Эрнеста Кинга

- Вы оказались правы, Стёйвезант. Пришло краткое сообщение от Дикого Билла. Немецкий флот вышел в море, и он обменивается с ним ударами. В следующий раз, когда у вас будут планы на мой флот, сначала скажите мне, а уж потом президенту. Понятно?

- Да, сэр. Прошу прощения. Сведения, которые мы получили, поступили по нашим каналам экономической и промышленной разведки. Они относились непосредственно к ведению президента Дьюи. А потом пошло-поехало. Конечно, мне следовало в первую очередь сообщить вам.

Кинг покосился на Стёйвезанта и неразборчиво буркнул. Сначала этот человек возглавил относительно небольшой отдел в аппарате стратегического планирования американских вооруженных сил. В первые годы это казалось неважным - отделу поручили работу по оценке достоинств и недостатков немецкой экономики. А потом вся война оказалась одним огромным экономическим вопросом. Вскоре стало очевидно, что шаги противника можно предсказать, изучая его промышленное производство и как это производство финансируется. То, что началось как незначительная операция, понемногу превратилось в весьма значительную часть всей системы стратегического планирования. Этому способствовало умение Стёйвезанта и его команды вычислять стратегические действия немцев за несколько месяцев до того, как будет отдан приказ на их выполнение.