Это не отменяло того факта, что между ними произошло нечто восхитительное, и что ее тело, несмотря на тупую боль между ног, по-прежнему гудело от удовольствия. Как не отменяло и того, что при виде спящего Каллена в Бетани ворочались беспокойные чувства, кололо тоскливое желание, которое она не могла выкорчевать. Спящий, он выглядел моложе, без обузы своей роли, которую он отложил на несколько кратких часов. Не в силах побороть порыв, Бетани протянула руку и легонько провела пальцами по его щеке; намек на щетину прошелся по ее подушечкам мягко и совсем не колко, а сам Каллен пробормотал что-то неразборчиво и подался навстречу ласке. Когда он пару секунд спустя открыл глаза, ее ладонь уже аккуратно лежала на его щеке.

Каллен на секунду напрягся, на полпути к тому, чтобы схватить ее за запястье, но потом узнал ее и расслабился.

— Бетани, — тихо начал он, а потом замолчал, сосредоточившись на чем-то поверх ее плеча.

Она слабо улыбнулась, тоже в замешательстве.

— Снова там, откуда и начали, полагаю, — прошептала она, чувствуя, как ее нижняя губа слегка подрагивает. — Все еще голые, все еще без выхода из этой комнаты.

Каллен не ответил, вместо этого нахмурился и приподнялся, опершись на локоть. Его молчание пугало, и Бетани и сама приподнялась.

— Каллен? — она прикусила губу, чтобы не сболтнуть какую-нибудь чушь.

— Книжного шкафа не хватает, — в его голосе отчетливо звучало подозрение. И когда его слова наконец дошли до нее и она резко обернулась, чтобы тоже посмотреть, он продолжил: — А вместо него теперь есть дверь.

Одного из шкафов действительно больше не было, как Каллен и заметил; вместо него Бетани увидела дверь из темного дерева, выглядевшую так, будто она всегда там была и никуда не пропадала. Бетани не сразу смогла вдохнуть, ошарашенная тем, что это подразумевало.

— Думаешь, это ловушка? — выдохнула она, уставившись на дверь, будто та в любой момент была готова превратиться в демона. — То есть… я перед этим все очень внимательно осмотрела, и двери там точно не было.

Нахмурившись, Каллен крепко сжал ее плечо, намекая на молчание, и аккуратно поднялся на ноги. Бетани постаралась в это время не пялиться, но, похоже, ее румянец выдал ее с головой. Но не смотреть было положительно невозможно — Каллен был настоящим произведением искусства. То, как его мышцы сокращались, когда он двигался, сплошное воплощение тщательного контроля и осторожных жестов, а уж его изысканно вылепленная задница…

Мысленно отругав себя за то, что умудрилась в такое неподходящее время притормозить ради банального «потаращиться», Бетани поспешно поднялась на ноги и утянула одно из бархатных одеял с кровати, чтобы замотаться в оное. Хорошенько его закрепив, она приблизилась к Каллену, который стоял у стены и водил пальцами по щели между стеной и дверью.

По пути стараясь не смотреть слишком уж пристально на его мускулистую спину и идеальную задницу. Не то чтобы она за свою жизнь видела так уж много задниц или… что уж там, да ни одной она не видела. Но Бетани инстинктивно знала, что Каллен был счастливым обладателем прекрасного зада, вне зависимости от того, сколько она видела или не видела. Внутри нее всколыхнулось чувство удовлетворенности при мысли, что у нее имелась возможность отчаянно ухватиться за нее, когда она окончательно потерялась в жаркой…

— Видишь это? — Каллен, похоже, не имел ни малейшего понятия о ее развратных мыслях. — Щели почти и нет… тут должна быть стенная панель или нечто подобное, но я не вижу, где бы она могла отделяться. Вдоль этого края двери есть кое-что, что наталкивает меня на мысль о…

— Каллен, — перебила его Бетани, чувствуя головокружение от резко вскинувшегося страха, — что, если это ловушка?

И, что более важно, что, если это не ловушка?

Дверь выглядела богато и хорошо изготовленной, как и все остальное в их маленькой чувственной темнице. Темного, насыщенного цвета древесина, панели с изысканно вырезанными сценами из развратного праздника посреди леса. Бетани покраснела, пока они их изучали, и она была уверена, что щеки Каллена тоже заалели.

— Если это ловушка, мы с ней разберемся, — угрюмо произнес он. — Для нас намного более важно найти выход отсюда и узнать, где мы вообще находимся, — он протянул ладонь к медной ручке, и Бетани не сумела побороть порыва накрыть его ладонь своей до того, как он успел проверить, заперта дверь или нет.

— Не надо, — прошептала она, со стыдом ощущая, как к глазам подступают слезы. — Пожалуйста, Каллен, не открывай ее.

Он хмуро глянул на нее.

— У нас нет времени на игры, Бетани, — ответил он, не разобравшись в ее настроении. — Нам надо узнать, где мы находимся и как вернуться домой.

Она сглотнула, пытаясь сдержать слезы и снова не выставить себя дурой:

— Именно, — еле слышно произнесла она.

Не мог же он быть таким тупым; он ведь мог осознать столь очевидную вещь и не оставлять ее в потемках. Бетани еще сильнее прижала к себе одеяло, мечтая о возможности встретить эту угрозу с достоинством. Желательно полностью одетой, и, возможно, без нескольких сексуальных встреч с мужчиной, который вскоре станет ее тюремщиком.

Несколько мучительно долгих секунд спустя Каллен моргнул, а в глазах его появилось понимание; ему хватило совести смутиться.

— Мисс Хоук, — начал он, но Бетани его перебила:

— Я знаю, что ты обязан выполнять свою работу, и мне жаль, что я тебя атаковала, и мне жаль, что все это произошло, — она махнула рукой назад, в сторону изысканной комнаты. Уже то, что он снова обращался к ей по-официальному, не предвещало ничего хорошего. — Я действительно не знаю, что происходит или кто это сделал, и я бы хотела, чтобы это произошло как угодно по-другому, потому что я очень не хочу идти в Круг, действительно не хочу, и…

— Мисс Хоук, — Каллен снова попытался вклиниться.

— И мне жаль, что тебя затянуло во все это, потому что ты этого не заслужил, и я знаю, что ты не самого высокого мнения обо мне, и хоть я могу сколько угодно желать, чтобы это было иначе, важен сейчас тот факт, что я маг, а ты…

Он резко развернулся на каблуках и схватил ее за плечи, крепко утягивая ее вперед, пока она не прижалась спиной к двери. Бетани открыла рот, чтобы спросить, что он творит, и именно в этот момент Каллен накрыл ее губы своими, сцеловывая слова прямо с ее языка. Какое-то мгновение она вся была напряжена, все еще отчаянно цепляясь в ткань одеяла и удерживая ее достоинство, а потом Каллен мягко провел ладонью вдоль ее шеи, выводя маленькие узоры прямо под ее ухом, все это время продолжая ее целовать.

Бетани вздохнула прямо в поцелуй, готовая от любого неосторожного движения расколоться на тысячу осколков, но Каллен целовал нежно, и еще более нежно касался ее ладонями. Когда она наконец расслабилась, подаваясь навстречу, он отстранился; недалеко, только чтобы хватило места свободно говорить.

========== Часть 12 ==========

— Я не могу пообещать тебе свободу, Бетани, — тихо произнес он, избегая встречаться с ней взглядами, — но я могу пообещать время. Я могу задержать их, но я не могу ничего не делать. Особенно если всплывет, что я знал все это время; если это случится, мы оба пожалеем.

Непролитые слезы жгли Бетани глаза; они снова вернулись к тому, с чего начали. Она не будет плакать, не будет молить о свободе. На это у нее хватало гордости.

— Что ты имеешь в виду под временем? Что, у меня есть… завтра? Неделя? Месяц? Десятилетие?

Каллен улыбнулся с некоторой горечью, продолжая играть с прядью ее волос, накручивая ее на палец:

— Я не могу сказать точно, потому что я не знаю, как долго смогу это скрывать. Это зависит от тебя, раскроешь ты себя при свидетелях или нет, сумеешь ли избежать подозрений. Если ты обречешь себя сама, я ничего не смогу для тебя сделать.

Бетани ощутила, как, вопреки всем ее усилиям, слеза сорвалась с ресниц. Она ненавидела себя за это мгновение слабости.