– Ал, – протягиваю я, – ну ты, блин, даёшь.

Он пожимает плечами.

– Пришлось несколько изменить свои привычки за последние полгода, – пожимает он плечами.

– За последние сколько? – шокировано переспрашивает Шон.

– Полгода, – подтверждает он, глядя на Грейс в поисках поддержки.

– На меня не смотри, – поспешно открещивается она, делая глоток из бокала с джином. – Я не особенно следила за временем, знаешь ли.

– Точно, – Алистер тут же сникает. – Слушайте, я думаю, настало время поговорить об этом всём… Нормально поговорить. Вы знаете, что я сожалею о содеянном?

– Не надо, – качаю я головой. – Не надо, Ал. Уже нет никакого смысла. Что сделано, то сделано.

– Но…

– Мари права, – подхватывает Шон. – Это уже произошло. Но то, что ты сделал в обсерватории своего отца…

– Не называй его так, – кривится Алистер. – Я уже сказал, что думаю – он мне не отец. Вы – моя настоящая семья.

Я прячу улыбку за глотком вина. В обсерватории эти слова слышала только я, так что сейчас в холле ожидаемо наступает мёртвая тишина.

– О, Алистер, – спустя минуту-другую бормочет Куинн, – ты правда так считаешь?

Он весь покрывается багровыми пятнами и залпом допивает содержимое стакана.

– Ага.

– А не пошли бы вы все к чёрту, – вдруг произносит Зара, ставя полупустую бутылку шампанского на стол и вставая со своего стула. Она неловко поправляет сползшую толстовку и ухмыляется. – Я, если что, тоже думаю, что вы – моя семья.

– И я, – добавляет Крэйг.

– Я уже говорила, что всех вас люблю, – заключает Мишель. – Я сообщу, если что-то изменится, окей?

Обстановка наконец-то разряжается. Правда, ненадолго: когда входная дверь открывается, мы все синхронно вздрагиваем. Моё сердце подпрыгивает в груди, когда Джейк в сопровождении Майка заходит в холл.

– Мне не нравится ваша новая привычка тусоваться без меня, – недовольно произносит он.

– А вот нехрен шляться фиг знает где, – закатывает глаза Эстелла, и тут я с ней совершенно согласна.

– Э-э, да, – невпопад отвечает Джейк. – Ладно, ребята, я должен вас нормально познакомить и всё такое. Вы слышали от меня про Майка и к тому же видели его, но… Э-э… В общем…

Он теряется под взглядами друзей, и на помощь ему приходит Келе.

– Ещё один пилот, верно? – вставая со своего места, он подходит к Майку и протягивает ладонь для рукопожатия. – Рад знакомству.

– Я была уверена, что не увижу вас в ближайшие несколько часов, – замечаю я, стараясь не выглядеть хоть сколько-нибудь уязвлённой. Почему-то всё происходящее коробит мою дурацкую женскую гордость, а может, это просто вино.

– Знаешь ли, Мария, – фыркает Майк, и я закатываю глаза, – я тоже так думал. Но оказалось, что Дедуле толком нечего рассказать мне, кроме того, какие вы все тут крутые. Так что мы вернулись, чтобы я мог в этом лично убедиться.

– Джейк, ты правда про нас такое сказал? – широко улыбается Радж. Джейк пожимает плечами и оставляет вопрос без ответа.

Когда парни добывают себе виски, я опустошаю очередной бокал вина. Спустя ещё какое-то время, в течение которого ощущается напряжение моих друзей по отношению к Майку, все постепенно расслабляются. Во всяком случае, достаточно для того, чтобы Мишель задала интересующий её вопрос.

– Так что, Джейк, – задумчиво произносит она, – получается, что это Фиддлер вас сдала? Я правильно поняла всю ту чушь, которую она несла в обсерватории?

Джейк мрачнеет.

– Да, – коротко отвечает он. – Слушайте, вы должны понимать, что… Всё это…

– Ты её трахал, – заключает Зара, как будто этот факт реально нуждается в том, чтобы быть произнесённым вслух. И, боги всемогущие, Джейк Маккензи краснеет.

– Мы… Мы как бы…

– Ну да, и что? – с вызовом бросается на его защиту Майк. – Слушайте, ну никто не знал, что Джан – такая сука. Она вроде бы действительно была влюблена в Дедулю и всё такое. Но она больная идиотка, вы ещё не поняли? Она слепо верит Лундгрену. Он, можно сказать, подобрал её из говна. Но тогда мы и подумать не могли, что она настолько ему предана, чтобы сдать нас.

– Всё, – я допиваю ещё один бокал и встаю со своего места. – Я официально заебалась. В смысле, официально заявляю: я заебалась.

Диего, до того уютно дремавший в кресле в объятиях Вэйрина, резко просыпается.

– Ты чего, малышка?

– Просто устала, – ворчу я, шагая в сторону лестницы под аккомпанемент возмущённого мурчания Снежка. – Извините, ребят, правда. Очень хочу спать.

По дороге я прихватываю бутылку вина, что, разумеется, не остаётся незамеченным.

– Маккензи, – слышу я голос Мишель, когда преодолеваю второй пролёт, – надеюсь, мне не надо тебе говорить, что ты сейчас должен сделать?

Ответа Джейка я не слышу. Он приходит в комнату спустя минут десять, когда я сижу у окна, наблюдая за закатом, и борюсь с пробкой в винной бутылке.

– Это был долгий день, – говорит Джейк в полной тишине. Для полноты картины не хватает стрекотания сверчков, чтобы этот момент стал ещё более неловким.

– И насыщенный, – наконец, отвечаю я.

Джейк отбирает у меня бутылку и ловко продавливает пробку вовнутрь.

– Вот спасибочки, – бормочу я, прикладываясь к горлышку. Какая там цивилизация? Так намного вкуснее, чем из бокалов.

– Принцесса, что случилось? – кажется, Джейк искренне нихрена не понимает. Я икаю и фокусирую на нём взгляд. Последние несколько глотков были явно лишними, так что я иду в ванную и засовываю голову под струю холодной воды. Вода стекает по волосам и лицу, попадает в нос и, когда я распрямляюсь, оказывается на платье.

– Даже не знаю, – вернувшись в комнату, отвечаю я. – Как сам думаешь?

– Я тебя не понимаю, – вздыхает Джейк, глядя на меня, как на бомбу замедленного действия.

– Вся эта фигня с Фиддлер, – подсказываю я, убирая с лица мокрые волосы. – Нет, ну, я давно, конечно, догадалась, но, блядь, Джейк.

Не уверена, что реально хочу это всё говорить, но вино решает за меня.

– Принцесса, это же…

– Да, да, да, – отмахиваюсь я. – Это было давно, все дела, тебе нравились блондинки.

– Ну нравились мне блондинки, – пожимает плечами Джейк и подходит ко мне вплотную. – Я не понимаю, для чего ты это сейчас говоришь, – я закатываю глаза, когда он зачем-то пытается распутать декоративные завязки на моём корсете. Какой смысл, если платье застёгивается на молнию? – Ты же прекрасно знаешь, что сейчас мне нравится одна определённая брюнетка.

– Ага, – фыркаю я.

– Одна совершенно невозможная, – до него доходит, что шнуровка – всего лишь обманка, и он ловко добирается до молнии на спине, – невыносимая, ревнивая брюнетка, – молния с тихим жужжанием расстёгивается, – которая постоянно находит приключения на свою, – платье падает на пол, а руки Джейка сжимаются на моих ягодицах, – прелестную задницу. Боги, Марикета, – он наклоняется, целует моё плечо горячими губами, – как я охренительно по тебе соскучился.

Я не без труда вырываюсь из его объятий и смотрю, как мне кажется, с вызовом.

– Арагорн, – шиплю я, – причём тут «ревнивая»? Я сержусь не поэтому. Просто не понимаю, почему ты сам не рассказал мне, какие отношения вас связывали? Я чувствовала себя такой дурой!

– Так, подожди, – Джейк отрывает взгляд от моей груди, до чего же неудобно читать нотации в одном белье, и смотрит мне в глаза. – Ты же сама сказала, что догадывалась?

– Да-а, я догадывалась, – нет, ну как можно быть таким тупым?! – Что ты с ней спал, я догадывалась, конечно. Но я и подумать не могла, что всё было так серьёзно!

– В каком смысле «серьёзно»? – в недоумении переспрашивает Джейк.

– Ты доверял ей, – тихо говорю я, – вы были достаточно близки, чтобы ты рассказал ей о преступлениях Лундгрена. Это… Я не знаю, что думать.

Джейк делает шаг в мою сторону, и я отступаю назад. Оказавшись зажатой между стеной и его телом, когда его руки упираются в бетон с обеих сторон от моей головы, я почему-то уже не чувствую себя такой уж на сто процентов пострадавшей стороной.