- Это. Hе. Правильно, - выдохнула она.
Она была полна решимости, это уж точно. Он мог бы легко стряхнуть ее с себя, но меньше всего ему хотелось причинить ей боль.
- Хватит этого дерьма!
Джейсону Джексу пришлось кричать, чтобы перекричать борьбу Джаз и Эда.
Джаз обмякла и уткнулась лицом ему в спину. Он чувствовал, как ее мокрое лицо просачивается сквозь футболку, как вздрагивают ее груди от рыданий.
- Джазмин, если ты хочешь спасти Эда от того, чтобы содрать шкуру с этой глупой суки, то иди сюда прямо сейчас и нагнись над столом. А что касается тебя, Эд, то ты должен играть по правилам, черт побери. Если Джазмин решит трахнуться со мной, то так тому быть.
- Мы так не договаривались! Ты сказал, что это был мой выбор. Я сам выбираю, содрать ли с Линды шкуру или ты трахнешь мою жену.
Мужчина пожал плечами.
- Если Джаз хочет, чтобы я ее трахнул, то кто я такой, чтобы спорить?
- Ёбаный сучара.
Напряжение спало с его спины, а вместе с ним и все счастье, которое Эд когда-либо испытывал за свои тридцать три года жизни. Теперь осталась только грусть. Печаль и боль. Он отпустил загривок Линды, и она повалилась на бок, приземлившись на пол неуклюжей бесчувственной кучей.
- Ну ладно, ты победила, - сказал Джейсон беззаботно. - Сдирай шкуру с этой суки. Но я хочу, чтобы по крайней мере две длинные полосы шли параллельно с обеих сторон ее позвоночника. Давай, принимайся за работу.
Сердце Эда бешено колотилось, когда он склонился над замершей женщиной, лежавшей на боку. Он восстановил её прежнюю позу и принялся резать ее футболку. Раздеть ее было бы слишком интимно. Под футболкой на ней был прочный, грязно-белый бюстгальтер. Он распилил заднюю бретельку, и на него нахлынули яркие воспоминания о драке с лифчиком этой женщины в подростковом возрасте. Его пальцы так сильно дрожали, что он выронил нож.
Осознание этого со всей силы ударило его по лицу.
Я, блядь, не могу этого сделать.
Ты должен.
Снова взяв в руки нож, он сделал над собой усилие, чтобы успокоить нервы. Он осторожно снял бретельку лифчика с ее плеча. Чашечка бюстгальтера обвисла, но полностью соскользнуть с ее тела ей помешала рука, покоившаяся на груди. Он был рад этому, хотя и не понимал, почему это должно иметь значение, учитывая, что он собирался содрать кожу со своей гребаной бывшей.
Он слегка надавил ей на плечо, так что ему была видна ее спина. Его рука дрожала, как у больного артритом старика, когда он прижимал лезвие к мягкой плоти справа от ее шеи.
Вот так…
Кровь потекла по его побелевшим костяшкам пальцев, когда он пробил поверхность кожи. Он покачнулся на коленях, чувствуя головокружение и тошноту.
- О, Боже, - простонал он, не в силах остановить поток рвоты, хлынувший из его сжавшегося желудка.
Отвратительная на вкус рвота вырвалась наружу, забрызгав его футболку и растекаясь рядом с ним. Он на секунду закрыл глаза, не в силах унять сильную дрожь, сотрясавшую его тело.
- Ты - грязный ублюдок, - рассмеялся Джейсон.
Когда Эд достаточно успокоился, то поднял голову.
- Нет…- выдохнул он, и его измученное сердце забилось еще сильнее.
- Прости, но это к лучшему, - сказала его жена дрожащим голосом.
Джаз склонилась над столом напротив него. Ее большие груди качнулись вперед, насмехаясь над ним в своей откровенно сексуальной позе, которая, казалось, кричала: Эй, я собираюсь трахаться, и ты не тот, кто cделает это…
- Нет, я сделаю это.
Но они оба знали, что это ложь. Он не мог содрать кожу с Линды. Впервые с тех пор, как начался этот кошмар, Эд был бессилен остановить внезапный поток слез. Они выплескивались из него так же легко, как у обиженного двухлетнего ребенка.
С разбитым сердцем он смотрел на жену. Ручка перочинного ножа была скользкой в его руке. Мысленно он вонзал его в сердце Джейсона, но на самом деле стоял неподвижно, наблюдая за разворачивающейся сценой.
Менее чем в метре от него Джейсон встал позади жены и расстегнул ширинку джинсов.
Боже милостивый, я не могу допустить, чтобы это случилось…
Но это случится, и он допустил это. Большая рука Джейсона обвила ее шею сзади, дуло пистолета было направлено на него сквозь спутанные мокрые волосы. Глаза Джаз остекленели, как у рыбы на разделочной доске. Широко раскрытыe, блестящие и пристально смотрящие, они словно не замечали, что происходит.
Со своего места Эд был избавлен от созерцания мужского члена, но было очевидно, что он проводит рукой по влагалищу его жены.
- Пожалуйста, не надо, - всхлипнул Эд. - Пожалуйста, не надо, пожалуйста, не надо.
Мужчина перестал вращать бедрами.
- Вот что я тебе скажу, ёбаный слюнтяй. Если ты съешь свою блевотину, я присуну твоей жене в пизду, а не в очко.
Какая, блядь, разница? - подумал он, но тут же почувствовал себя виноватым.
Просто потому, что ты не хочешь пировать на собственном дерьме.
Мы никогда раньше это не пробовали, и если я позволю этому случиться, это будет для нее мучением.
Но, она может забеременеть.
Я разберусь с этим, если это случится. Я не могу заставить ее пройти через боль анала…
А что касается венерических заболеваний, то, конечно, она могла бы получить их так же легко от анального полового акта, как и от вагинального? Без дальнейших церемоний, устав от лишних раздумий, он опустился на четвереньки, как собака, и принялся лакать свою кислую блевотину.
Вкус был неописуем. Он попытался обойти свои вкусовые рецепторы, жадно глотая. Это не сработало. Несмотря на то, что онa остылa, онa обoжгла ему рот и горло. Горячая, горькая и прогорклая, его желудок сжался, и снова поднялась желчь от нежелательного возвращения того, что он только что изгнал. Он рассеянно заметил, что в ней были комки, возможно, яблоко, которое он съел раньше.
Лакая свою рвоту, он услышал, как Джейсон хрюкнул и ножки стола ритмично заскрипели по кафельному полу.
Он не думал, что жизнь может стать еще мрачнее. Из его носа текли сопли от плача, который он поглощал вместе с рвотой.
Эд знал, что не должен смотреть. Но иногда знание и действие - это две разные вещи.
Эд посмотрел.
Невыразимая картина того, как его жена трахается, расколола его мозг, и что-то щелкнуло в его голове, как перетянутая резинка. Отвращение к самому себе и отвращение к тому, что он позволил этому случиться, поглотили его настолько, что он почувствовал непреодолимое желание биться головой о землю, пока не разобьет себе череп и не умрет.
Нет. Джаз нуждается в тебе.
Ага. В облёванном помощнике, в бесполезном пиздюке.
Он все еще сжимал нож в потной ладони. Да, он подвел свою жену, но с этой секунды все изменится. Он либо спасет ее, либо умрет, пытаясь это сделать.
ГЛАВА 5
Борис Коулмaн шел по темной тропинке, ведущей к Даллам-Авеню. Он был в хорошем настроении и беззвучно насвистывал себе под нос, мысли о роскошном, молодом теле Джаз затуманивали его разум.
- Сегодня твоя счастливая ночь, детка, - сказал он вслух, позвякивая ключом от двери дома номер восемь по Даллам-Авеню.
О да, он не забыл положить в карман ключ от черного хода, когда заходил в дом сегодня утром. Никто не смеет делать из Боко дурака, особенно какой-то скользкий маленький сучонок, в которого его бывшая жена была так безумно влюблена всю среднюю школу. А еще, видимо, он был тупым, лживым развратникoм.
Он собирался показать ей. Он собирался показать им всем. Долбаные, заносчивые, всезнающие лондонцы, какого-то хуя ввалившиеся в его родной город, как будто они владели этим долбаным местом, с деньгами, льющимися из их идеальных, свободных от дерьма задниц.
Он покажет этому мудаку Эду, кто здесь главный. Он изнасилует его великолепную жену на глазах у всех, а потом устроит ему такую взбучку, которую тот никогда не забудет. А потом он все расскажет милой Линде.
