— Я же сказал — Князь победил.

— А где он сам? — услышав фразу мужчины, поинтересовалась Смирнова, массируя голову внука руками, и глядя на Шевцова. Тот переглянулся с Назаровой и Лобановым, собираясь ответить, что бывший полковник ФСБ даёт показания, однако он вдруг появился на том бугре, где несколько секунд назад стояли агенты Вульфа и он сам. Обитатели Логоса принялись изучать его, мысленно благодаря за своё спасение, а он с доброй усмешкой критично отозвался в ответ на сказанное Соколовым:

— Не я победил, Илья, — он сделал паузу, окинув благодарным взглядом всю троицу агентов, — Мы победили.

Князев подошёл к своим агентам и завёл разговор по душам, а остальные принялись строить планы на будущее и пути отступления.

Группа Авдеева, теперь с дополнением, решала вопрос о делах насущных: для маленьких детей следовало найти другую школу для продолжения обучения, выпускникам — поступить в университет, а взрослым лучше благоустроиться. Но все эти мелочи не сравнятся с тем, какую стойкость проявили жители Логоса за столь долгое время, сколько сил и нервов ушло у Максима, Виктории, Дарьи, Андрея, Ромы, а затем и у Лизы для прямой конфронтации с фашистами, сколько тайн раскрылось с плохими последствиями. И это в прошлом. Логос закрыл для них свои двери навсегда.

***

Спустя несколько часов

В ФСБ началось разбирательство по делу Вульфа и его компании. Сотрудники тщательно отбирали важный материал для передачи в суд, изучали биографию работников, документы, полученные агентами Князя и папки с отчётами деятельности фармацевтической компании «Ингрид».

Пока шло приготовление к судебному процессу, было принято решение провести допрос каждого из числа приближенных Колчина.

Самого немца не стали трогать, имея сведения о его неразговорчивости с врагами, и оставили в камере — размышлять о содеянном.

Первой на допрос вызвали Раубер, посчитав её более опытной и мудрой среди сотрудников «Ингрид». Женщина со все тем же строгим взглядом опустилась на кресло, важно вытянув шею, и устремила голубые глаза на вошедшего мужчину.

— Не сказать, что добрый, но вечер, и хочу сразу представиться, — грозно произнес он, громко положив документы на стол, однако его эффектное появление не произвело впечатления на немку. Госслужащий сел перед ней, сложив руки в замок на столе и представился: — Я — подполковник ФСБ Геннадий Викторович Щедрин. У меня есть к вам вопросы.

— Я думала, что с такой фамилией вы пойдёте по пути тезки и займётесь написанием книг, — едко усмехнулась женщина, обратив основное внимание на фамилию мужчины.

— А я думал, займётесь живописью, госпожа Сафронова, — заявил в ответ госслужащий, поставив точку в их споре после возмущённого взгляда немки. — Хотя… Какая вы Сафронова. Раубер. Да и только, — усмехнулся мужчина, пробежавшийся глазами по помещению.

— Ваши игры взглядов забавляют. Ощущение, что в госорганы берут одних клоунов, — впиваясь корящим взглядом в Щедрина, процедила сквозь зубы полная ненависти Раубер. Подполковник намеренно кашлянул в кулак, возвращая серьезное выражение на лице. Он не ожидал, что находящаяся под следствием женщина за тяжелейшие преступления станет так язвить.

— Довольно. Шутки с вами никто шутить не будет. И вообще… — он поднялся со стула. — Посидите тут. Подумайте над своим поведением.

Через минуту допросная опустела, и Сафронова в порыве ярости смахнула со стола документацию, оскалившись в напряжении. Терять свободу ей не хотелось. Хотя и не ей одной.

В соседних допросных также импульсивно отвечали на вопросы Уваров, Раевский, Морозов и Барышников, не выдавая полезной информации ФСБ-никам, кусающим локти от неудач и игр на нервах от агентов Вульфа. Мужчины коллективности приняли решение молчать, даже тогда, когда госслужащие давили им на мозги содержанием досье и скрытыми фактами, доступными лишь сотрудникам компании «Ингрид».

Напоследок, оставив без внимания «низы» организации Колчина, госслужащие приняли решение выведать данные о деятельности немца у его бывшей подопытной, ныне — одной из главных приближенных. Допрашивать Витман решил самый властный сотрудник федеральной службы безопасности, располагающий всеми сведениями об её прошлом из уст Князя и способе вербовки к фашистам.

Когда дверь в допросную захлопнулась изнутри, Катрина вышла из транса, медленно поворачивая голову на зашедшего мужчину. В его руках красовалась папка со знаком «Gemini», на которую и устремила свой взор девушка, усевшись на стуле ровно. Брюнетка жаждала забрать вещь из рук врага, однако не располагала для этого возможности. А будущий собеседник умостился напротив, не убирая из рук папку, и дождался взаимного взгляда Витман, наконец сказав:

— Я — полковник ФСБ Мелюков Станислав Михайлович. И лично буду заниматься расследованием ваших преступлений.

— Не понимаю о чем, — пошла на отказ брюнетка, мгновенно оттянувшись на спинку стула. Ей было крайне неприятно наблюдать уверенного в своей правоте госслужащего, хмыкнувшего на её решение молчать:

— Катрина Александровна, вы же юрист и прекрасно знаете понятие слова «преступление». Не делайте себе же хуже.

— Я не собираюсь.

— Ну вот и хорошо. Потому что учитывая ваше прошлое и многолетние эксперименты над вашей семьей я могу забыть, что вы были приближённой Риттера Вульфа и пойти на сделку. Вы будете освобождены по амнистии, — предложил мужчина, встретив непонимающий взгляд. — Не надо делать вид, что не знаете, о чем я говорю.

— Я не делаю. Просто не понимаю, — сощурилась на нем брюнетка, на что Мелюков выдохнул, серьёзнее произнося:

— Катрина, вам же лучше выбрать этот вариант нежели гнить на зоне. Простите за мой лексикон. Вам не избежать правосудия в случае раскрытия факта вашей работы на «Ингрид» уже добровольно. Сделайте правильный выбор, — настоял полковник, не убирая сосредоточенного взгляда с брюнетки распахнув её досье на первой странице. Она же категорично выдала, поселив малую долю злорадства на лице:

— Вам не предать меня суду.

— В каком смысле? — нахмурился Мелюков, следя за наводящим взглядом Витман, осмотревшей себя, а затем вернувшей глаза на оторопевшего полковника. — Вы беременны?

— Как же меня бесит это «вы»… — с грубой усмешкой произнесла в пол Катрина, вызвав смятение у мужчины, не привыкшего к столь быстрой смене настроения у девушки.

Замечая, что сотрудничать она не желает, он заглянул наконец в её досье, с повышенным вниманием изучая его. Витман же опустила глаза в пол, собираясь с мыслями: сидеть ещё дольше в допросной она не желала, строя план по освобождению, и он мог быть успешен. Ввиду одного фактора, о котором полковник не догадывался. И который не был прописан в официальной версии досье. Ведь до тайного образца, к счастью Вульфа и несчастью Князя, Витман и Соколов во время её амнезии не добрались.

Мелюков уже читал отчеты по проекту «Gemini», поражаясь деятельности фашистов в современности, и ломал голову над степенью их безнравственности и цинизма, предавая все чувства и эмоции ради науки. Он шумно закрыл папку, будучи переполненный впечатлением от прочитанного ужаса, и вновь обратил внимание на девушку, вернувшись к допросу. Витман же сменила своё положение, теперь сложив ногу на ногу она держала на коленке скрещённые ладони.

— Ни стыда, ни совести. Как можно было ставить опыты над детьми?

Катрина же усмехнулась, переводя взгляд на полковника с лицемерием и высокомерием, выдав колкую фразу:

— Хотите, чтобы ваш ребёнок попал к нам?

— В тюрьму он не попадёт, — резко ответил мужчина, продолжая требовательнее, чем раньше: — Назови расположение входов в лабораторию.

— Бегу и падаю, — съязвила брюнетка, хищно улыбнувшись, чего не понял ФСБ-ник, убедив себя в полной покорности девушки. — Только захвачу сначала вот эту папку, — она указала пальцем на документацию проекта, — и потом… как только, так сразу. Вам следовало читать другое досье, хотя у вас же его нет. Впрочем, проблемы ваши…