— Сегодня наша школа вновь встречает на пороге новые лица. Я рада видеть вас здесь и надеюсь, что мы станем большой и очень дружной семьей, где каждый будет помогать друг другу и уважать ценности этого славного места, — Витман окинула вдохновляющим и уверенным взглядом учеников и их родителей, — Мы восстановили богатство памятной усадьбы и готовы снова зарекомендовать себя лучшей школой для подготовки лучших людей в будущем. Мы поможем вам стать востребованными и независимыми от мнения озлобленных завистников. Вместе с вами откроем новые просторы знаний и навыков. И в конце своей речи я хочу сказать лишь одно: добро пожаловать… в нашу школу!

— торжественно объявила девушка, улыбаясь. Телевидение засняло её, родители, внимательно выслушав речь, похлопали с воодушевлёнными детьми, лишь сверкающими глазами от нетерпения начать учиться с такими обещаниями директрисы. Витман же, довольная их реакцией, плавно перевела голову наверх, со скрытой улыбкой глядя на Уварова, стоявшего на втором ярусе библиотеки в спортивном костюме и улыбнувшегося на её приветствие в ответ. Морозов, Раевский и Барышников изобразили искренние поздравления на лицах, хлопая вместе с родителями, но за их ликованием за детей пряталась истина, известная только им и директрисе с физруком.

Однако и Поляков понял намерение бывших коллег и завёл ладони на затылок, став мрачным как туча. Услышать от собственной выпускницы свои же слова в приветственной речи он не ожидал, особенно учитывая её недобрый нрав и обстоятельства сказанного. Мужчина стоял и молча смотрел в экран — у него был шок.

То же испытывали и остальные.

Морозов нервно сглотнул, выпучив глаза на новостях, где уже рассказывали о направлениях учебы и не снимали преподавателей. Парень с сочувствием подумал о судьбе нынешних учеников, которых «Логос» принял в большом количестве. Кузнецова и Старкова переглянулись, испытывая страх перед увиденным, и поймали взгляды Виноградовой и Павленко с немым вопросом как?

Андрей же забегал глазами по маме и бабушке, уставившихся в ответ с ужасом на лицах. Праздник был испорчен. Да и какой праздник можно устраивать, когда знаменитая обитель горя, слез и жестокости вновь открыла свои врата для очередных жертв?