На широкоформатном экране разлетались в пыль куски сталагмитов, бежали, спасаясь от взрывов люди. Когда опустели каморы, на полу остался лежать дон Эскальдо в луже крови, растекавшейся по белым камням. Камердинер поднял хозяина на руки и поехал к выходу разбрасывая в стороны из-под крупных траков щебёнку. Участники перестрелки со стороны Альтарио успели скрыться ещё раньше, забрав раненых товарищей.
Я встал перед экраном и картинно поднял руки:
‒ La commedia e finita! Все умерли, покупаем траурные венки на мраморные надгробья с плачущими купидонами.
‒ Не понимаю, кто изображал страсть за скамейкой? ‒ поинтересовался Рем, не проронивший ни звука во время драмы в живом эфире.
‒ Семён. Я с ним репетировал нужный тон марсианских дев, щипая пинцетом за соски. Даже ходили на консультацию в лучший бордель Арагона пока ты спал. Смотри, как мужчин пробрало! Семён, на мой взгляд, восходящая звезда японских опер и театров. Особенно удачно у него получился звук «А-а». Ты не находишь?
‒ Напрасно тайну сделал. Я бы мог позаниматься с Семёном и поехать вместе на встречу.
‒ А вот это напрасно. Пусть конкуренты грызут воротники друг другу, а мы в тепле и уюте сейчас ещё одну партейку в шахматы зарядим. Только чур ‒ играем блиц. Мне не нравиться, когда вендетту затевают из-за новых ботинок.
‒ Ты опять про ботинки?
‒ А что такого? Всё просто вихрь.
‒ Может просветишь, как умудрился симпозиум плешивых бандерлогов организовать?
‒ Терпение: завтра узнаем, результаты матча «Пахтакор ‒ Динамо», тогда и расскажу. Слушай, есть идея использовать многострадального Вениамину.
‒ Ты же его в камеру смертников определил?
‒ И что? Я посадил, я и освобожу. А как иначе? Нельзя такому таланту в застенках гнить! Нет, решительно нужна группа поддержки. Стоп, а если попросить Её Величество Ти (чудно звучит, тебе не кажется) об одолжении ‒ пусть отпустит на пару дней Нарву.
‒ Ты придумал организовать на Марсе Садом и Гоморру, ‒ Рем поморщился. ‒ Меня здесь не поймут. Народ у нас консервативный?
‒ Экие вы консерваторы! Только Садом, о Гомморе в приличном обществе не говорят.
‒ Не знаком с тонкостями земной теологии, но спасибо за деликатность.
‒ Рем Великолепный заслуживает всего самого лучшего! Бросим лучшие силы империи за нашего кандидата!
‒ Ты сейчас это для кого кричал?
‒ Себя подбадривал. Всё, я придумал, раз Вениамина не подходит. Нам нужна медсестра ‒ заботливая.
‒ Ленар, ума не приложу, зачем нужна медсестра.
‒ Больной не спорьте, врач сказал к стоматологу, значит к стоматологу, гипс подождёт.
4. Медсестра Её Величества
Утром прочитали в свежих «Хрониках Марса», пахнущих типографией, что в результате перестрелки у ресторана «Красная скала» был смертельно ранен кандидат на пост дожа Арагона дон Эскальдо.
Рем довольный, что одним противником стало меньше, отправил Фараона заказать роскошный обед в дорогом ресторане. На что я заметил:
‒ Жениться надо будущему дону для имиджа.
‒ Благодарю покорно, мне хватило вчерашнего спектакля. Ты мне таких конструкций хочешь?
‒ Не без ревности, зато сколько удовольствий и удобств! Например, сейчас не читал бы меню с разносолами, а получил сбалансированную диету: кисель с гречневой кашей ‒ Счастье!
‒ С твоими советами не добраться мне до конца предвыборной гонки. Умру досрочно от вредных фантазий. Вот, посмотри, руки дрожат, ‒ Рем показал тонкую кисть с трясущимися пальцами, ‒ Всё, конец счастливой жизни холостяка. Семён, Семён!
‒ Что маэстро Ленар расстроил? ‒ ответил из угла гостиной Семён, где читал под торшером «Анархию» Кропоткина П. А.
‒ Дай валерьянки!
‒ Может цианиду? ‒ Семён заложил книгу большой лупой в латунной оправе.
‒ Нет, не поможет, организм адаптировался от постоянного приёма. Валерьянка надёжнее.
Семён нашёл в старинном шкафчике из карельской берёзы пузырёк и накапал в чайную ложку. Рем покорно выпил. Лицо его перекосилось от неприятного вкуса, он начал кашлять, размазывая по щекам выступившие слёзы.
«Эк как проняло, ‒ подумалось мне, ‒ сначала просит о помощи, а затем начинает валерьянкой шантажировать. Что я такого особенного сказал? А таскать в замок по субботам женщин с пониженной социальной ответственностью, что лучше?»
‒ Концерт окончен? ‒ решил остановить фарс компаньона.
‒ Не-а, надо в чём-нибудь тебя обвинить, тогда легче станет. Придумай, а то я что-то разнервничался, совсем голова не работает.
‒ Не того убили ‒ подойдёт?
‒ Мимо: как-раз, доволен, ‒ Рем помолчал, вслушиваясь в свои ощущения, и поделился выводами, ‒ Всё, полегчало. ‒ Сделал несколько глотков кипячёной воды с оттопыренным мизинцем. Удовлетворённо икнул.
В гостиную бесшумно распахнулись двери из скандия с частоколом высоких хрустальных цилиндров внутри металлических полотен и Фараон оповестил торжественным голосом:
‒ Фрейлина Её Императорского Величества Нарва!
Рем в изумлении уставился на меня:
‒ Когда успел? Подожди, неприлично одет. Сейчас, ‒ пылким арапом исчез в гардеробе.
Не отвечая, я поднялся навстречу жаркой красавице и засыпал вопросами:
‒ Нарва, душа моя, как добралась? Что императрица? Маленький князь?
‒ Её Величество Ти занята переустройством дворца. Князь Пантелемон уже ходит на горшок. Добралась скоростным катером из личного ангара императора, ‒ в разброс ответила придворная дама. ‒ Каков сценарий? ‒ Её Величество обязала написать подробный отчёт. Она крайне увлечена вашими эволюциями. Готовиться писать мемуары.
‒ У нас всё будет быстро: одна роковая встреча, вспышка страсти и заря новой жизни; князь не успеет отбежать от горшка, как вы вернётесь похвалить малыша за труды. Идёмте, чаровница, в столовую, у нас сегодня марсианские деликатесы из местных рептилий, мясо нежнейшее! Осторожней с Ремом, он всякий раз волнуется при виде вас.
‒ Неправда, я не волнуюсь, ‒ появился Рем, благоухающий московским «Шипром», в свежей сорочке и отглаженной брючной паре под шёлковым стёганным жакетом с брильянтовым значком фамилии. ‒ У меня мысли испаряются. Мозг начинает плавиться и забывает следить за координацией членов, ‒ рассыпался в комплементах Рем, целуя по очереди руки фрейлин.
‒ Ленар, угодил негодяй! Нарва, душа поэтов, вы всего на сутки? Я уже начал ненавидеть вращение планет. Моё сердце не успеет приспособиться к новому ритму, как надо будет расстаться с вашим совершенством.
Фараон, недовольно покачал головой, заметив непривычную в это время дня бодрость у хозяина. Его электрическая память навсегда запомнила и записала на перфокарту, когда от волнений после танца с Нарвой Рем вместо масла залил в ему трансмиссию обыкновенную воду.
За обедом, размахивая ножкой марсианской ящерицы, припущенной с винным соусом, изложил новую стратегию, в которой Нарве придётся использовать своё магическое очарование по назначению:
«Нельзя, понимаете ли, сиюминутность женской красоты превращать в порнографию. Освободим мир от ремней безопасности. Сделаем любовь независимой от брюзжания чопорных ханжей!» ‒ призывом о космической любви к несчастным обывателям завершил пламенную речь. За что был награждён бурными овациями.
***
Альтарио умудрился ранения, полученные от взрыва гранаты, превратить в олимпийский пламень. Чувствуя себя героем, он впервые в жизни нашёл нужное применение компромату на жену, пообещав развестись, если она не поможет с выборами.
Ирия, воодушевлённая перспективами, завинтила крепкий штопор в мозги подругам за возможность устроить в Арагоне самый большой зоопарк для женатых мужчин. Суфражистки без устали хватали прохожих за одежды с рассказами о невероятном Альтарио: добропорядочном семьянине и неподкупным ни разу человеке. С рекламных листовок взирал по-отечески строгий, седовласый муж с перевязанной рукой в сюртуке до колен из шерсти подземных грызохвостов, окружённый дюжиной серьёзных женщин в длинных юбках с воланами.
