‒ А как вы себе представляете проводить сепаратные переговоры ‒ прибыть с официальным визитом и подставить под удар лояльных к империи людей? Политес! Что поделаешь! Вы с вашим нестандартным подходом можете внести свежую струю в непростые отношения с Венерой. Тут говорят совсем своеобразные люди?

‒ И куда мы идём?

‒ Чёрт побери! Я думал вы знаете! Нас пригласили на мистерию в храм Гермеса и Афродиты,

‒ И? – я развёл руками с вопросительным видом, ожидая разъяснений.

‒ Что «И»?! Это вы должны мне рассказать про местные обычаи!

‒ О-о, если я начну рассказывать, то мы опоздаем навсегда. Лучше увидеть и всё! Ну так сказать… В общем всё! – я опять развёл руки, но уже жизнеутверждающе.

‒ Да-а, весьма познавательно. Чувствуется, тут потребуется особое мужество, ‒ обер-камергер с сомнением на меня посмотрел и подобрался.

‒ Вот, вот, оно и потребуется. И непоколебимое, доложу я вам! – бойко подтвердил я.

Эллинские радости приобрели на Венере совсем особенные формы, непонятные жителям Земли с силу конструкции, не имеющей столько возможностей, ну за исключением отдельных индивидуумов и то весьма нестандартных правил.

В общем, если это назвать бардаком, извините, то с очень специфичной программой и странными порядками. Для начала дверь за нами закрыли с грохотом здоровенные молодцы на огромный замок от сейфа Крупа.

Началось всё, надо отметить, весьма невинным образом: после ужина при свечах в чопорной обстановке, когда элегантно одетые дамы и господа в тишине, нарушаемой лишь изредка нечаянным звуком столовых приборов насытились, открылся занавес с целомудренной сценой застывших в менуэте фигур юношей и девушек. Не успели гости насладиться изысканным зрелищем, ударил тяжёлый рок, внезапно полетели в разные стороны одежды и началось всеобщее совокупление.

‒ Модест Алексеевич, это вы называете дипломатией? – разглядывая брачующихся в монокль с шеи графа, спросил из желания услышать реакцию.

‒ Меня предупреждали об особенностях переговорного процесса, но чувствуется это были завистники. И что теперь делать, господин консультант?

‒ Что, что, отдаться, причём безропотно. Иначе изнасилуют в извращённой форме.

‒ Так я при исполнении!

Ну знаете, здесь этим навряд ли можно кого-нибудь разжалобить. Вот первые трудности переговорного процесса! – к нам устремились одновременно несколько Афродит, ‒ Ой, ой, дамы! У нас глава делегации ‒ вот этот статный мужчина! Я только консультант. Ого, да у вас всё в одном флаконе! По-хорошему завидую. Вот же повезло с природой. Я и лошадь, я и бык... Дальше не буду продолжать, тут и так всё понятно. Подождите, подождите я только гид, и не более того. Хотите стонать буду, громко!

‒ Лена-а-ар, спасайте! – закричал тонким фальцетом обер-камергер, пытаясь удержать одной рукой расстёгнутые штаны, а другой рубашку.

‒ Вот теперь вы знаете, что чувствует мужчина, когда его заставляют танцевать с бывшей женой. Заметьте, это вы организовали все эти развлечения. А зачем теперь просите помощи у жертвы интриг? Вкушайте плотские удовольствия. Наслаждайтесь сервировкой блюд. Из дальнего конца зала на нас обратила внимание здоровенная Венера с не менее выдающейся оснасткой.

‒ Вот теперь бежим! Работайте поршнями граф! Эх, вечно вы меня подводите под монастырь. Полностью отсутствует чувство самосохранения. Истинный слуга империи. Держите дверь, ради Бога, ‒ мы заскочили в одну из многочисленных комнат без углов. Раздались бурные овации. Когда обернулись, то увидели за овальным столом местных вельмож в строгих классических костюмах из китайского чёрного шёлка.

‒ Господа, вас тут все заждались. А что случилось с одеждой? Присутствующие с интересом смотрели на растерзанные рубашки и брюки.

‒ Извините, у вас тоже двойной комплект? Или подскажите, где здесь запасной выход?

‒ Что вас смущает? Конечно двойка. Тройки уже давно никто не носит. Хотя, я считаю, что стильные бабочки великолепно смотрелись в сочетании с высоким воротником и жилетом. Вы модельер? ‒ спросил брутальный венерианец.

‒ Ни в коем разе! Подозреваю в графе таланты дизайнера. Но это уже вам судить. Это была местная экзотика? – я указал на дверь, приводя по возможности костюм в порядок.

‒ Что вы ‒ обычное дело. Напрасно задержались в центральном зале. По-видимому, из любопытства? Мы не принимаем в древних церемониях участия. Ритуал, что поделаешь, туристам нравиться. Но если есть желание? – говоривший вопросительно посмотрел на бедного графа, трясущимися руками пытавшегося застегнуть непокорные пуговицы на брюках.

‒ Что? ‒ растерянно издал «жертва Эроса». ‒ Нет, конечно! ‒ уже возмущённо отверг предложение и подойдя к столу залпом осушил бокал в драгоценных камнях с непонятной жидкостью. Вельможи удивились на решительного человека и с весёлым недоумением стали ждать последствий. Граф внезапно переменился в лице и с криком бросился обратно, срывая на ходу уже ненужную одежду.

‒ Так господа! В этом и была идея? Это решительный скандал! Верните графа немедленно!

‒ Боюсь, что требуете невозможного. По венерианскому этикету нельзя мешать гостю принимать участие в оргиях.

‒ Ну смотрите, если у него сердце остановиться или ещё какое вредительство произведёте! Император Платон I может не понять ваших этикетов. Обязательно отсалютую на Землю за подобные переговоры, ‒ заявил я и решительно взялся за ручку двери, намереваясь организовать спасительную экспедицию в океане разврата. Но на моё счастье, та самая обнажённая Венера с мускулатурой Голиафа внесла графа, перекинутого через плечо словно куклу в совершенно бездыханном виде.

‒ Живой, ‒ поинтересовался, приподняв дряблое веко сановника.

‒ А что с ним станется, ‒ басом ответила красавица, ‒ у входа поймала, отбивался. Пришлось успокоить. Получите.

‒ Не могли бы его в гостиницу доставить. Мне не так повезло с родителями, как вам. Не донесу.

Собравшиеся за столом недовольно стали переглядываться. Пришлось извиниться:

‒ Так, господа, переговоры переносятся. Главному дипломату необходим техосмотр и внеплановый ремонт. Завтра жду всех на представление. До встречи! Дама, возьмите тунику: ваши уникальные прелести смущают графа, ‒ и протянул неожиданной помощнице парчовую скатерть со стола.

***

Оранжевые облака утренней Венеры окрасилось в пронзительно бирюзовые полотнища, растерзанные ветром. Мы проснулись от могучего храпа вчерашней спасительницы, расположившейся в гостиной на банкетке, обтянутой шкурой местного хищника.

Его превосходительство, не обращая внимания на трубные звуки с невозмутимым видом изводил пить чёрный кофе, оттопырив по-мещански мизинец.

‒ А чем вчера закончилась встреча? У меня голова раскалывается надвое, ‒ Модест Алексеевич аккуратно намазал сливочное масло на поджаренный хлеб.

‒ Этим, затрудняюсь с определением, ‒ я указал на Венеру, раскинувшую в стороны могучие руки.

‒ Ого, это женщина? – придворный обернулся в сторону предмета обсуждения. Вениамина лежал, прикрывшись вчерашней скатертью.

‒ Не проверял. Но подозреваю, что мать-природа явно решила пошалить.

‒ А что здесь делает?

‒ Ну как же! Я не посмел выгнать вашу пассию!

‒ Пассию?! Однако! – Модест Алексеевич, поднялся, чтобы разглядеть предмет своей страсти и поморщившись опустил тост на тарелку.

‒ Да-а, блеснул! Милочка, или как вас там! Вы не могли бы убавить звук?

‒ Не милочка, а Вениамина! Что храпел?

‒ Собственно, да! А вы, извините, кем себя полагаете. Мальчиком или? – придворный игриво скосил глазами.

‒ Вам лучше знать, ‒ парировал Вениамина, потом потянулся, и подойдя к столу, уничтожил весь наш завтрак в один присест, вливая в себя кофе прямо из джезвы.

‒ Не обожглись? – заботливо спросил Модест Алексеевич?

‒ Маловато! ‒ перекинув через плечо скатерть в виде римской тоги, посетовал гость.

‒ Ну чем богаты. Сколько вам обязан?

‒ Ничего. Я на службе, ‒ Вениамина допил остатки кофе, с пристрастием нас осмотрел и удостоверился. – Всё в порядке?