‒ И кого ты надумал резать? – я вопросительно посмотрел на Рема, ‒ тут судя по нимбам над волосиками сплошные фанатики идей Кампанеллы.
‒ Всё, согласен на серебряники Иуды. Пусть имперские кассиры посчитают пенсию. А что здесь за возня толстосумов заваривается? Вечно ты меня в политику втягиваешь. У тебя нехорошая карма, ты знаешь? Пошли, уже поздно отступать. За нами Марсианские скалы, как говориться.
Вот не люблю я новомодные изобретения учёных: плазмофоны там всякие, конечно, вещь невероятно красивая, когда вместо банальной колонки, пусть и затянутой в блестящую металлическую сетку с огоньками, звук рождается из большого сгустка пульсирующей плазмы. Но во всем этом великолепии есть одна пренеприятнейшая история. А именно, их же ещё используют для освещения сцены. Для спецэффектов совсем ничего, но представьте себе, когда вы с 30 или, ну пусть, 20 ряда пытаетесь разглядеть мимику артиста. Ага, не получилось. Подавай вам экран во всю сцену с лицом в прыщах. Вот то-то!
Мы встали напротив и выставили клинки, так что лезвия со звоном коснулись друг друга. Музыка начала задавать нарастающий нервный ритм движениям ног в туфлях от Aubercb. Брильянты в каблуках приковывали внимание яркими вспышками в лучах разрядов ионов, тут же зритель переводил взгляд на руки, сжимавшие клинки блестящего металла. Пусть многие и понятия то не имели за настоящие танго, но опытные вояки знали, что такое наточенный стилет, упёртый острым кончиком в тонкую кожу подбородка, когда каждый неверный шаг мог закончиться глубоким порезом или смертью.
Рем посередине танца, когда вступил певец с рассказом о поруганной чести, стал задыхаться и вот же, старая перечница, потерял равновесие. Я еле успел убрать стилет, чтобы партнёр на насадил нёбо на сталь. Рем отбросил оружие в сторону, демонстрируя поражение.
В кульминационный момент, когда внимание зрителей было приковано к артистам, раздалась серия оглушительных взрывов и с неба сквозь взорванные перекрытия броневого купола посыпались гвардейцы в пламени реактивных ранцев и взрывах магниевых гранат.
***
Под защитой уже знакомых телохранителей в кованных кирасах подошёл Модест Алексеевич Штюрм:
‒ Господа танцоры, вы не даёте ни минуты покоя обер-камергеру Ея Величества! Извольте рассказать, когда можно будет заняться моими прямыми, непосредственными обязанностями во дворце? Я вам, что палочка выручалочка: чуть что и вызываете!
‒ Модест Алексеевич, вот ни за что не поверю в ваше бескорыстие. Это вы жалуетесь или по привычке делаете разнос. Так мы у вас не работаем. Остыньте. Надеюсь без наследника прибыли?
‒ Князь Платон во главе имперского флота занят осадой базы HELIUS на Луне.
‒ И как успешно? Вот разъясните, как вы умудряетесь воевать и торговать с корпорацией одновременно? Я с компаньоном поспорил, что это неудачная попытка отвлечь жителей системы от проблем империи. Он утверждает, что агония элит неизбежна. Вы у самого трона находитесь, просветите неразумных по старой дружбе.
‒ Должен разочаровать, дружбы нет и не было. Вот за гелий спасибо. Что вы скажите на то, что мне принадлежит пакет акций HELIUS.
‒ Рем, и где я не прав? Они мимикрируют, акциями торгуют, рвут многострадальное тело империи на куски, так сказать, а ты агония!
‒ Задам вопрос ‒ зачем нам это знать? Опять политика! Вот ты меня чуть не прирезал, это вопрос! 10 процентов от запасов станции в виде акций? А ну как вы проиграете войну? – Рем поморщившись потёр кровоточащий подбородок. ‒ Эти акции превратятся в цветную бумагу.
‒ Маэстро Рем, вам грех жаловаться. Империя вернула реквизированный правительством Марса фамильный замок. Ценные бумаги корпорации, это щедрый подарок. Кстати, благодаря маэстро Ленару. Он так отчаянно торговался, убеждая в абсолютной необходимости обеспечить вашу старость. Однако и аппетиты у вас!
‒ Рем, ты редкая скотина. Ты знаешь за это? – я чуть не задохнулся от возмущения. ‒ Истерику устроил, что жить негде, а у самого бронепоезд в кустах!
‒ А на что я буду содержать это махину с бассейном, ты не подумал? ‒ парировал Рем.
Штурмовики в экзоскелетах, усиливающих физическую силу, подвели недавнего охранника:
‒ Утверждает, что вы ему жизнь обещали, маэстро Ленар.
‒ Да, действительно, было дело. А теперь, дорогой, убедите меня, что я должен исполнить слово. Пользы от тебя было ноль? – я начал рассматривать переносицу боевика.
‒ Две, ‒ выдал «жертва химических опытов» уверенным тоном
‒ Что две, две причины? Озвучьте, ради Бога. Удивите!
‒ Можно приватно, информация частного характера.
‒ Добро, излагайте, ‒ мы отошли в сторону от толпы пленников, окружённых гвардейцами и боевыми роботами.
‒ Во-первых, я молчал как рыба.
‒ Ерунда, а что вам было делать?
‒ Во-вторых, могу сдать главаря.
‒ Так сдавайте! Мне что за дело? Нет не заработали противоядие. Только время отняли.
‒ Это ваш сын, ‒ прозвучало, как взрыв кислородного баллона в машинном отделении.
Ну час от часу не легче. Что за ерунда. Только, казалось бы, всё устроил. И вот на тебе, получите письмо с конвертом!
‒ И где мой партизанский отпрыск? – я нервно достал стилет и убрал в ножны.
‒ В безопасности. Его ждали только завтра. Ну что? – бледный как смерть охранник с мольбой посмотрел в глаза
‒ Ах, вы за противоядие? Так не было ничего. У меня редкий дар убеждения и всего две, три непонятные смерти. Джин был, причём дорогой, а яду не успел подмешать. Времени не случилось. Можете присоединиться к товарищам, ‒ я милостиво махнул в сторону окровавленных трупов, валявшихся в проходах между сидений с рваными краями от взрывов гранат.
‒ Подождите, у меня есть инфа на директора. Только разрешите улететь с вами на Землю?
‒ Мало. Что-нибудь посущественней есть? – решил безжалостно выжечь резерв боевика досуха.
‒ Чемоданы облигаций с Европы, я их припрятал в ящиках от снарядов за импульсными пушками, когда началось представление.
‒ Другое дело: вы пробудили во мне сочувствие. Держите противоядие. Оно вам, действительно, сейчас необходимо. Смотрите, уже вены проступили, ещё несколько минут и всё ‒ кирдык! Колите быстрее, ‒ я отвинтил тыльник стилета и протянул пленному одноразовый мини-шприц. ‒ Рассказывайте за директора!
Охранник немедленно перетянул руку тонким репшнуром из кармана и ввёл лекарство. Затем продолжил уже более спокойным тоном:
‒ Шимоза на вас донёс ещё с Европы. Это он оставил топлива в контейнере только до Цереры. Вожак был с самого начала в курсе.
‒ И что? Все знали за моего сына, один я, словно евнух в борделе? Вот последствия женского воспитания: вырос без ремня поганец. Надеюсь, ваша совесть чиста?
‒ Холост. Я наобум бахнул, уж очень Антон на вас похож. Тоже идейный ‒ чуть что и расстреливает. Фото с вами у него в кабинете, словно икона висит. Вот и сопоставил.
‒ Нет, всё-таки зря на вас противоядие перевёл. Что-то прирезать снова захотелось. Плакать никто не будет. А то, чего доброго, наплодите себе подобных и лицом, фу, какая у вас физия, и телом. Идёмте за чемоданами и директором. Только вот что, условимся: ему ни слова, ни полслова о том, что мне рассказали.
‒ Граф, благодаря этому человеку мы живы, ‒ я похлопал боевика по мускулистому плечу. ‒ Он помог попасть на яхту и передать сообщение. Модест Алексеевич, позвольте героя приватизировать? Нужный товарищ! ‒ обратился с просьбой к обер-камергеру, после того как отправил ничего не подозревающего директора космопорта на борт «Модлен».
‒ Не возражаю. Удивляете неизменным образом, маэстро Ленар. Вам удаётся находить преданных людей в самых неподходящих местах! Может быть есть пожелания?
‒ А заберите от меня Рема Великолепного на Марс? Отдохнуть от него хочу немедленно. В болота, в Индокитай отправлюсь, стерхами любоваться и этими самыми, тапирами! ‒ невольно посмотрел на охранника и поморщился.
Это что за жизнь такая? Стараешься, трудишься, веришь в идеалы там всякие или вовсе глупым пингвином существуешь, способным только кушать и плодиться. А всё равно, переживать приходиться обязательным образом, за ушибленный палец, неудачное пищеварение или потерю близких. В любом случае, ты заложник химических процессов в организме.
