– Пойдешь один? – спросил Кротов.

Егор отбил пальцем дробь по обтянутому кожей рулю.

– Ага. Две ищейки – явный перебор, он и так дерганый.

– И где только находишь таких знакомцев? – усмехнулся Дима.

– Даже не спрашивай.

Застегнув серую ветровку, которая скрыла от посторонних глаз оружие и форменную футболку, Егор вышел из машины. Суматоха вечерней Москвы тут же поглотила его, превратив в тень, блуждающую среди тысяч подобных. Дождь моросил по навесу уличного кафе с дешевыми пластиковыми столиками, мерно капал на брусчатку тротуара, растекался по лобовым стеклам авто. Перескакивая через лужи, Егор перешел дорогу и двинулся в переулок. Восемнадцатый дистрикт – не самое распрекрасное местечко окраины, здесь слишком мрачно, слишком тоскливо. А с наступлением сумерек еще и не безопасно.

Люди спешили по своим делам, прячась под разноцветными зонтами не столько от дождя, сколько от удушающей атмосферы района с его облупленными серыми зданиями и горящими неоном рекламными баннерами, обещающими прекрасную жизнь. Обещающими кому-то другому, не им. Егор шел, сунув руки в карманы и не глядя по сторонам, однако цепкий взгляд подмечал мелочи. В привычной вечерней суете он видел, как просыпалась вторая натура восемнадцатого дистрикта, живущая по законам улицы. Человек далекий от подобных правил никогда не заметит карманника, со скучающим взглядом выискивающего зазевавшегося пиджака, не обратит внимания на ошивающегося в переходе лепрекона – дилера, чья нашивка на куртке в виде клевера намекает на определенного сорта товар. И тем более не найдет торговцев нелегальным нанотеком.

Мастерская «Автодель» приросла к подземной парковке между двумя высотками, стоящими клином. Мягкий знак на светящейся вывеске погас, и теперь просто чернел на ярко-синем фоне. Возле входа подпирал стену здоровяк, на лысом черепе которого красовалась татуировка в виде раскрывшей капюшон кобры. Громила проводил Егора колючим взглядом, когда тот вошел в душную, пропитанную запахом машинного масла мастерскую. Со всех сторон слышался лязг металла, где-то тихо работал генератор. Над раскуроченной машиной склонились двое в синих комбинезонах, из смотровой ямы доносилось жужжание инструментов. Пройдя внутрь, Егор наткнулся на еще одного любителя стероидов с такой же татуировкой на выбритом затылке, как и у парня возле входа.

Громила преградил путь, на суровом лице появилась несуразная ухмылка.

– Чего надо?

– Я по делу.

– Ну, так говори, что ремонтируем? Проводка полетела или какую приблуду поставить надо? Что за тачка?

– Мне нужен Хамелеон.

Здоровяк недобро зыркнул на Егора.

– Ты ошибся адресом, нет здесь таких.

– А если хорошенько подумать?

– Ты явно не из нашего дистрикта. И больно любопытный. Катись-ка отсюда.

Лысый мордоворот двинулся на Егора, всем видом показывая, что готов переломать ребра и вышвырнуть из мастерской. Четверо парней в синих комбинезонах оторвались от дел и похватали монтировки, решив присоединиться к веселью. Егор спокойно наблюдал, как они скалятся, будто шакалы, и берут в кольцо. В уме он прикидывал, как быть. Расстегнуть ветровку и показать удостоверение сотрудника отдела БНМ – не вариант. Так он подставит Хамелеона и потеряет ценного информатора. Вырубить этих негостеприимных козлов? Ему бы хватило пяти секунд. Выхватить пистолеты, сменить магазины с импульсными патронами на паралетик, и отправить противников в глубокий сон.

По ладоням разошелся жар – биометрические пластины накалились, готовясь принять оружие…

Нет. Стрельба ничего не даст. Ничего, кроме проблем.

Егор примирительно поднял руки.

– Ладно-ладно, парни. Не горячитесь, уже ухожу.

Парни заржали.

– Давай! Вали отсюда!

Отходя к двери, Егор не выпускал лысого и комбинезонов из поля зрения. Нет гарантий, что кому-то из этих сорвиголов не захочется почесать руки напоследок, в восемнадцатом дистрикте уважают силу, а не закон.

– Эй! Что вы тут устроили? – послышался писклявый голос.

Хамелеон стоял рядом с битым «мерседесом», скрестив длинные руки-прутики на груди, и жевал жвачку. Выпученные глаза с черными полосками горизонтальных зрачков казались на худом лице огромными, будто выпали из орбит, а обратно их забыли вставить. Зеленый ирокез зарябил и сменил цвет на синий – в тон «мерседеса».

– Ну, чего пялитесь? – нахмурился Хамелеон. – Хотите всех клиентов мне распугать?

Погоняв жвачку во рту, дилер надул большой желтый пузырь, и когда тот лопнул с глухим «бабах», Хамелеон кивнул Егору:

– Идем.

Узкий коридор привел к обитой пластиком двери. Когда Егор вошел в каморку, Хамелеон быстро закрыл за ним дверь. Глаза дико вращались, голос сделался совсем писклявым:

– Бес, ты с ума сошел! Какого модификатора ты сюда приперся? Хочешь, чтобы мне башку свернули за то, что с ищейками якшаюсь?! Мы же договаривались, что будем видеться только по сигналу и в определенном месте! Ты совсем…

Дослушивать Егор не стал. Схватил Хамелеона за грудки и хорошенько встряхнул.

– Заткнись. Надо было на сигнал во время отвечать, у меня нет времени ждать. И запомни, дружище, ты до сих пор на свободе только потому, что работаешь на меня. Так что прикуси язык.

– Хорошо, – пропищал Хамелеон, выпучив глаза еще больше.

– Вот и чудненько, – Егор уселся на край стола и обвел взглядом комнату. Ничего особенного, полная хлама каморка, отведенная под кабинет. – Хамелелон, мне нужна информация.

Дилер поправил ворот куртки и недовольно пробурчал:

– Кто бы сомневался… Будь проклят день, когда я связался с ищейкам! Весь бизнес загубите! А мне семью кормить. Малышню на ноги поднимать, о больной матери заботиться… Эх… Во что ты меня втянешь на этот раз, а?

Сетования дилера вызвали у Егора скептическую ухмылку. Хамелеон, он же Геннадий Сидоренко, любил театрально заламывать руки и рассказывать о своих бедах. В прошлый раз говорил о смертельно больном брате, который попал в аварию, а теперь вот: семеро по лавкам да мать-старушка. Не то чтобы у Гены было плохо с памятью, просто он питал страсть к показухе, что неосмотрительно для человека с его родом занятий. Продажа нанотека – препарата, способствующего переносимости модификаций и улучшающего физические данные пациентов, – целиком и полностью сосредоточена в руках государства. А подпольные лаборатории множат дженерики[11]. А такие как Хамелеон толкают эту дрянь по низкой цене, набивают карманы и не думают о том, сколько человек отправилось на кладбище, получив отторжение.

– Хамелеон, ты в курсе, что в прошлый раз подсунул мне пустышку?

Дилер хлопнул своими круглыми глазищами, затем хлопнул пузырем жвачки.

– Как?! Не может быть! Инфа про лабораторию была стопроцентная!

– Ага. Только лаборатории там не оказалось, черные медики давно свалили.

– Я предупреждал, что надо пошевеливаться, остальное – не моя проблема.

Егор вздохнул.

– Слушай, не заставляй меня напоминать о том, какие у тебя могут быть проблемы. И хватит уже ломать комедию, раздражает.

Ухватив стул за спинку, Хамелеон подтянул его ближе и оседлал задом наперед. Жвачка отправилась в пластиковую урну, лицо посерьезнело, в голосе больше не слышалось писклявых ноток.

– Как скажешь, Бес. Выкладывай, что у тебя. Помогу чем смогу, ты же знаешь, что проблемы мне не нужны.

– Тебе знакомо имя Валери Соларес?

Дилер пожал тощими плечами.

– Первый раз слышу. Иностранка какая-то?

– Не важно, – ответил Егор. Врать Хамелеон не станет, а знать больше положенного ему ни к чему. Егор достал из кармана коммуникатор и вывел голограмму пакета с травяным составом, рядом с изображением выстроился стройный ряд химических формул. – А эта штука тебе знакома? Ну же, напряги остатки своих модифицированных мозгов.

Пристально всматриваясь в голограмму, Хамелеон машинально провел рукой по ирокезу, тот сменил цвет на кроваво-красный.