- Ненадолго, - с хрипотцой смеётся он. - Я знаю про твоего отца, Мышка. Мы все знаем, что он и братец здесь, - шепчет он ей так тихо, чтобы Кристофер не услышал. - Мы с Харом защитим тебя, - он выпускает девушку из объятий, щелкая по носу.

- Ну, что, молодёжь? Проголодались? - заразительно улыбается Харрисон Шистад, заставляя улыбнуться и Веронику.

- Ну, если вы меня сейчас не накормите, я съем тв… вашего сына, - вспоминая о том, что Крис не знает о тесном её общении с его отцом, она переходит на тон, подходящий для людей только познакомившихся.

- Кто кого съест, малышка, - обворожительно улыбается Шистад, переплетая их руки в замок и ведя на кухню.

Светская беседа сменяется юмористическими шутками и политическими разговорами, и так по кругу. По огромному кругу. Иногда Алекс и Хар увлечённо обсуждают свои рабочие моменты, а Шистад рассказывает Стод об очередной стычке Пенетраторов и Якудз, или подкидывает идеи на счёт фильма, который они будут смотреть вечером.

- Кстати, Алекс, я восхищён твоими людьми, - как бы между словом вставлет Шистад-старший, заставляя Стод внимательно прислушаться к их разговору, то же делает и Шистад-младший, кидая напряжённый взгляд на свою девушку. - Так искусно устранить этого Оуэлла…

- Пап, не за столом, - кулаки Шистада сжимаются. Не любит, когда говорят о такой работе.

- Да ладно, здесь же все свои, - добродушно пожимает плечами отец. - Чудесная работа, - он кивает Вероники, - бордовый бутон — невероятно красиво и устрашающе.

Стод бьёт ногой под столом Коршуна и едва заметно проводит пальцами около горла.

- Да-да, безупречная работа, но, быть может, не будем смущать детей, - улыбается Алекс.

- Смущать? Да она гордиться должна, что самая крутая из всех группировок, - как ребёнок радуется Харрисон. - Я горд, как за свою собственную дочь! И я невероятно рад, что у тебя достойная смена.

- Чего?! - Кристофер поднимается со стула, смотря на Стод. Смотря, как та зажимает руками голову. - Это ты? Это,блять, ты?!

- Крис, - она поднимается вслед за ним.

- Он не знал? - Харрисон Шистад испуганно поднимает глаза на сына и переводит взгляд на Стод, понимая, что бомба замедленного действия подорвана его руками. - Крис, ничего же не произошло…

- Ничего не произошло? Ничего?! - молодой человек переходит на крик. - Она убила человека…

- За дело, - быстро вставляет отец.

Молчать! - рявкает сын. Был бы прекрасным руководителем наркобанд. - Но дело даже не в этом. Ты врала мне! Мне! А ты, ведь, знаешь, как я отношусь ко лжи… - его глаза метают молнии, в её — сейчас пойдет дождь. - Клялась мне, что никого не убиваешь, что только руководишь. Развела меня, как лоха, - отвращение к ней.

- Крис, - она делает медленный шаг к нему, он - два шага назад. - Давай мы поговорим наедине?

- Мне не о чём с тобой разговаривать, - рычит он, откидывая в сторону стул и направляясь в сторону одной из комнат.

- Рони, я не знал… Я не хотел, - лепечет Шистад-старший. Осознаёт свою осечку. Не хочет, чтобы сын потерял свою любовь из-за него и снова пошёл по бабам.

- Да, ничего страшного, - уголки губ Рони дёргаются. - Разберемся.

В комнате воцаряется тишина, нарушаемая только нервным постукиванием Коршуна по столу.

- Прежде чем я пойду с ним поговорить, мне нужна ваша помощь, - девушка облокачивается на стеклянный стол.

- Всё, что угодно, - серьёзно смотрит на неё Коршунов.

Они смотрят друг на друга. Долго. Не замечая времени. Она пытается найти в его глазах хоть что-нибудь, но разбивается об острые скалы. Ни берега, ни дна.

Она исписала своей кровью каждый сантиметр этих стен, но ему все равно. Хочет дотронуться до него, но он отшатывается, будто бы от сильного удара током. Что же с ним сделала эта девчонка? Влюбила, а затем резко вернула прежнего Кристофера Шистада. В один щелчок. В один выстрел.

- Тебе лучше уйти, - усмехается он. Хочет, чтобы она ушла.

- Ты чёртов эгоист Кристофер Шистад? - срывается на крик она. Впервые слышит, чтобы Вероника Стод кричала.

- Я эгоист? - спокойно спрашивает он. - Я?! - кричит, что есть силы.

- Да, чёрт возьми, ты! Мир не крутится вокруг тебя Шистад! Это, блять, не ебаная фабрика по исполнению твоих придурковатых желаний! Это жизнь! Жизнь, в которой людей убивают ради денег. Именно такой жизнью ты живёшь. Ты родился именно в этой жизни. Так почему бы просто не принять её? А не орать, что все плохие, а я хороший?!

- Блять, я много говна в этой жизни творил! И дурь тоже перевозил. Но людей не убивал!

- А ты знаешь наш закон? Либо ты, либо тебя, либо нас всех, - хмыкает девушка.

- Я не хочу найти тебя с пулей в голове, ты понимаешь? - орёт он.

- То, что ты не убиваешь людей не даёт тебе возможности не быть убитым!

Тишина гложет их души. Тишина забирается под кожу. Пустота убивает всё, что в них есть. Непонятно, почему судьбой они связаны друг с другом. Импульсивные, своевольные, не способные ужиться рядом друг с другом. И никто не остановит, некому их мерить.

- Вали отсюда, - еле слышно, но с её сталью в голосе говорит он. Слышит как она усмехается. Усмехается ей в ответ.

- Ты ведь всегда получаешь то, что хочешь? - спрашивает она, с головой погружая его в воспоминания. - Что ж, сейчас ты действительно получишь, то, что хочешь.

Она движется к двери, как он припечатывает её к стене, резко и грубо целуя её в губы. Она набирает воздух, чтобы отдышаться, как слышит то, от чего сердце несколько раз пропускает удары.

- Вали давай, чё вылупилась, - закусывает губу, открывая ей дверь. Звонкая пощёчина разрезает воздух и оставляет отпечаток маленькой, но сильной ладошки на его щеке. Напоминание о том, что это реальность, а не гребанное кино, в котором она прибежит к нему и будет молить прощения. Она не прибежит.

Девушка быстрым шагом выходит из дома, останавливая свой взгляд на знакомом синем Lamborghini. Видит рядом с ним Коршуна. Как в беспамятстве падает к нему в объятия. Стальные слёзы катятся из её серебристых глаз.

- Всё хорошо, - он целует её в макушку. - Всё будет хорошо.

- Спасибо за то, что пригнал машину, - набирается сил и улыбается ему. Искренне, по-детски.

Целует его в щёку, забирая свою сумку из его рук. На его слова «До встречи», просто кивает. Давит по газам и с оглушительной скоростью и свистом вылетает с территории, принадлежавшей её любимому Шистаду.

========== 12. ==========

Отражение сероволосой не узнаёт саму себя. Красные, выплакавшие всё, глаза. Кожа белее первого декабрьского снега. Выступившие синие вены по бокам шеи. Сбитые в кровь костяшки. Вот она — Вероника Стод.

Вероника Стод, рассказавшая всё подноготную своему брату. Брату, который смирился со всем, понял всё так, как есть на самом деле. Он не орал на неё, не посылал взгляды, полные ненависти и отвращения. Её семья сама сделала её такой. И если и есть в этом виноватые, то только Джеймс, Николай и Вильям Магнуссоны.

Вильям просидел с ней всю ночь напролёт. Видел, как она крушит квартиру, сбивает руки в кровь, заливает в себя алкоголь бутылками, плачет, улыбается, смеётся, прижимается к нему, как обиженный котёнок, орёт на него, что бы он валил к чёрту с её квартиры и снова обнимает его, извиняясь за всё на свете, за себя. И так по кругу. По чёртову адскому кругу.

В зеркале появляется второе отражение. Уставший молодой человек с растрёпанными шоколадными волосами и перепуганно-заботливыми глазами. Он аккуратно, будто боясь, что если он до коснется — девушка рассыплется на мелкие алмазные крошки, убирает за уши выбившиеся короткие пряди её серых волос. Стирает скатившуюся стальную слезинку с её щеки. Обнимает её и утыкается головой в плечо. А она стоит. Стоит с пугающей безразличностью на лице. В то время как сердце отбивает ритм «Бежать».

- Пойдёшь в школу? - не поднимая головы, спрашивает он. Боится посмотреть в её глаза и замёрзнуть в их холоде.

- Да, - голос не срывается, не хрипит. В голосе слышится не пробиваемая, закалённая сталь.