Стоило ему произнести последнюю фразу, как Шадин увидел в глазах Наимы нечто новое. Что-то злое и яростное, заставлявшее вспомнить о том, что она была не только его женщиной, но и колдуньей. Не чуждавшейся запретных заклятий, пусть и лишь в крайних случаях.

— Если бы только ты любил меня хоть немного меньше, — прошипела Наима, оскалив крупные белые зубы, — то клянусь, я вцеплялась бы тебе в лицо всякий раз, как ты вспоминаешь эту женщину!

Шадин усмехнулся.

— К живым ты меня так не ревнуешь.

Но Наима осталась серьёзной.

— Живым никогда не забрать тебя у меня насовсем. А вот мёртвые жадны… И становятся только жаднее, когда постоянно питаешь их воспоминаниями.

— Я никогда не поставлю их на первое место, — медленно проговорил Шадин, положив ладони на её обнажённые плечи. — Но я всегда буду чтить память своей невесты, нравится тебе это или нет. И не забуду, о том, кто стал её убийцей… Зато, кажется, я нашёл способ поквитаться с ним.

Наима нахмурилась.

— Неужели Лидар…

— К тёмным духам Лидара! — отрезал Шадин. — Человек, не сумевший воспитать собственного сына, едва ли сумеет обуздать один из крупнейших городов Побережья. Я отказался от его предложения о найме. Хотя, под конец он обещал завалить Скорпионов золотом по шеи… Но за его деньги, вероятно, пришлось бы воевать со всей Элшимой, включая чернь и бешеных жреческих прислужников.

— Значит, мы уезжаем?

— Да, пожалуй, — Шадин задумчиво посмотрел вниз, где широкоплечий Скорпион что-то тихо объяснял Ядире. — Знаешь, кого я встретил у Лидара?.. Принцессу-Саламандру, последнюю из рода Адмайра.

— Эту бродяжку, которая трясёт перед местной знатью своим происхождением, словно миской для подаяния? — вскинула голову Наима.

Шадин невольно задумался о том, как мало осталось в его надменной супруге от неё прежней. Той девчонки, которая когда-то выходила раненого беглеца из столицы, приползшего умирать в её родную деревню на краю пустыни. Чуть позже — сама скользнула к Шадину в постель, покрывая поцелуями его свежие шрамы. А потом ушла вслед за ним, не слушая летевшие в спину проклятия родни… Тогда Шадин с Наимой сами оба были бродягами куда более жалкими, чем рыжая северянка. Но, кажется, он сам помнил это куда лучше его жены.

— Единственную законную наследницу тарессийского престола, — возразил Шадин. — Которую наверняка поддержит часть знати, стоит ей прибыть на родину. Особенно, если принцесса вернётся с армией.

— Неужели ты согласился наняться к этой девчонке?! — Наима ахнула. — Она же нищая!.. А все богатства, которые она может пообещать, теперь в руках у Эдвина Денбара. Ты поведёшь Скорпионов за море, Шадин?.. Ради чего? Ради её пустых обещаний?!

— Ради справедливости, Наима. И мести, — отрезал Шадин. — Убийца короля и королевы Тарессии ныне правит тем, что вовсе не принадлежит ему по закону. А у трона стоит семейка, вырастившая убийцу Висаль, которого когда-то трусливо пощадил мой дядюшка. Но теперь… Теперь Ивенн Адмайра пообещала мне головы всех Тейнов, включая ублюдка Гернмара, который стал наместником северных провинций… А уж золото мы получим — как только Тарессия склонится перед своей истинной королевой.

— И Скорпионы пойдут за тобой ради этого, Шадин? — Наима явно не собиралась легко сдаваться. — Ради призрачной награды?

— Они пойдут за мной хоть к вратам подземного мира, — ответил он приобнимая жену за талию.

— Как бы ты в итоге и не привел всех нас именно туда, — тут же язвительно парировала Наима, но высвободиться не попыталась.

— Моя удача всегда со мной.

— Как и твоё безрассудство! — Наима тряхнула кудрями и сердито пожала губы, но потом, уже спокойнее, добавила: — Хорошо. Всё равно, я едва ли могла бы тебя остановить. Да я и не полководец, чтобы решать, какая война станет для нас победной, а какая — гибельной. Но я спрошу у духов о твоей затее. Не у тех мелких, с которыми я говорю обычно, у иных. Поэтому вели свои людям привести для меня хорошую жертву… И завтра к утру ты будешь знать ответ.

Шадин пристально вгляделся в её тёмные глаза.

— Ты уверена, что это того стоит, Наима?

— Уверена. И если духи поведают мне, что поход в Тарессию не принесёт нам добра, то ты откажешь девчонке Адмайра.

Он стиснул Наиму крепче — зная, что не причиняет ей боли, но почти на грани этого.

— Когда это я стал твоим рабом, а, Наима иль-Яран?

— А когда духи врали мне, Шадин аш-Саттар? — Наима гордо вздёрнула подбородок. — Вспомни, лучше, что происходило тогда, когда ты их не слушал.

— Ладно, — смирился он. — Поговори с духами, раз ты считаешь это нужным… И пусть они предскажут нам блистательную победу!