– Вот ведь… – разочарованно сдвинула брови я. – Зато у меня теперь давление будет в норме.

– Да уж, – поджала губы Амелия. – В течении месяца, с твоим-то здоровьем.

– Я сделаю тебе новый чай, – уже хотела подняться со своего места я, но Амелия встала из-за стола первее.

– Я сама.

– Ладно, я зайду к вам через час… – хлопнув по столу ладонями, повторила я.

– Погоди… – бабушка, страдающая дальнозоркостью, взяла в руки аптечный пузырёк и отстранила его подальше. – Ты налила мне десять капель из этого пузырька?

– Да, – ответила я, широко зевнув и прикрыв рот рукой.

– Дорогая, но это не препарат для нормализации давления. Это мощное снотворное, которое я принимаю во время бессонницы, связанной с полной луной. Обычно я пью пять капель, десять же рассчитано на взрослого мужчину, который не хочет просыпаться минимум десять часов.

– Что?! – не поверив услышанному, подскочила к Амелии я и сразу же забрала у неё из рук подставной пузырёк. – Но почему он стоит здесь?! Этот пузырёк ведь один в один как тот, что предназначен для нормализации давления.

– Да, но этот пузырёк стоит перед солонкой, а тот за сахарницей…

Я уставилась на бабушку широко распахнутыми глазами, явно не выражающими ничего хорошего.

– О! Оу! – воскликнула Жасмин. – Сегодня тётя Таша не отвезёт нас к дяде Хьюи.

Сходить в душ я так и не смогла. Меня хватило лишь на то, чтобы перейти дорогу, зайти в дом, дотащиться до кровати, сесть на неё и – бум! – как Амелия и обещала, я выпала из жизни ровно на десять часов.

Проснувшись в восемь вечера, я сразу же схватилась за голову, в отсутствии которой не сомневалась. Она была настолько лёгкой, а мысли в ней настолько кристально прозрачными, словно я проспала шестьсот минут не под банальным снотворным, а под чем-то неприлично мощным, напрочь выбивающим почву из-под ног.

Первым делом после пробуждения я отправилась в душ. Смыв с себя последние двое суток, я трижды натерла себя душистым мылом, и когда поняла, что пахну не хуже весеннего сада, наконец вылезла из-под прохладных потоков воды и принялась за укладку волн своих волос. Запрыгнув в светлые джинсы и тёплую рубашку в красно-синюю клетку, я окончательно стала готова к своим следующим суткам.

Выйдя на улицу я удивилась отсутствию снега – слой в полтора сантиметра успел растаять за каких-то десять часов! Из-за этого досадного происшествия я вдруг почувствовала себя не просто потерянной, но обманутой дважды. Во-первых, я проспала неожиданно резкий приход весны, а во-вторых, я проспала целый день, который должна была провести у постели брата!

Парадокс заключался в том, что я прождала Хьюи почти одиннадцать лет и в итоге проспала весь второй день его бодрствования. Ужасное чувство, заставляющее меня сейчас едва ли не бежать к своей машине, которая, как Дариан и обещал, уже ожидала меня у тротуара, буквально пульсировало в моей груди.

Сев за руль я зажмурилась, в который раз притронувшись к своей ещё не сошедшей с головы шишки. Мысленно выпалив нецензурное слово, я вставила ключ в зажигание и, как только его повернула, в салоне сразу же приглушённо заиграло радио. Приятный женский голос сообщал о том, что сегодня для Британии выдался первый, по-настоящему тёплый день в этом году:

“Такого контрастного шестнадцатого февраля не было в центральной Англии последние пятнадцать лет. Температура воздуха всего за несколько часов поднялась от минус трёх до плюс восьми, в Лондоне и его пригородах с полудня до двух часов закрепился внушительный ливень, потоками смывший снег, остатки которого окончательно уничтожило выглянувшее из-за туч по-весеннему тёплое солнце, лучи которого не покидали нас вплоть до заката. С сегодняшнего дня температура воздуха днём будет достигать отметки в плюс десять, а по ночам не падать ниже нуля. Местами ожидаются кратковременные дожди…”.

Приглушив радио, я, наконец, выехала за пределы своей улицы.

Естественно меня не пропустят в палату к Хьюи посреди ночи, но я всё равно просижу под её дверями, пока не увижусь с братом снова. Пока не услышу его голос, не словлю на себе его взгляд, не почувствую прикосновение его пальцев к своей коже…

Стоя посреди опустевшей палаты, я пыталась контролировать своё дыхание. Вдох-выдох-вдох-выдох-вдох… Всё в порядке… Такое уже случалось… Его просто перевели в другую палату… Нужно просто найти доктора и узнать…

Выйдя из опустевшей палаты Хьюи, я уже не так радовалась отсутствию медперсонала, как изначально, когда это помогло мне беспрепятственно пройти в гости к брату почти в десять часов вечера.

Очутившись на пустынном коридоре, я повернула налево и решила идти вперёд до тех пор, пока не встречу хоть кого-нибудь из медицинского персонала. Дойдя до перекрёстка, я замешкалась: ни справа, ни слева не было ни единой живой души, как вдруг, обернувшись, я увидела, как три медсестры, в компании доктора Аддерли, вкатывают в мою палату коляску. Я не успела рассмотреть, кто именно находился в коляске, но я была уверена в том, что знаю ответ.

Затаившись за углом, я дождалась, когда все “лишние люди” покинут палату Хьюи. Три медсестры ушли практически сразу, доктор Аддерли задержался ещё на пять минут, но я была из тех, кто умеет ждать.

Когда Аддерли покинул палату, я досчитала до десяти, после чего быстрым шагом, едва ли не срывающимся на бег, успешно добралась незамеченной до нужной мне палаты и, нырнув в неё, быстро закрыла за собой дверь, мгновенно прильнув к ней спиной и затылком. Лишь спустя пару секунд переведя взгляд на койку Хьюи, я вдруг замерла от неожиданности.

Я не ошиблась – это и вправду был Хьюи. Но я не ожидала сразу же встретиться с ним взглядом – слишком сильно привыкла к его спящему состоянию.

– Что ты… – вдруг начал он, но ему не хватило дыхания и, сделав глубокий вдох, он, наконец, завершил свой вопрос, – делаешь?..

От знакомого голоса у меня зазвенело в ушах и свело нутро. Этот голос, этот взгляд, это едва уловимо дёрнувшееся плечо – это всё мне не снилось, это всё было по-настоящему.

– Ты реально проснулся?.. – словно уточняя не у него, а у себя, тихо произнесла я.

– Ты бы себя видела… – медленно растягивая слова, словно резинки, вдруг ухмыльнулся Хьюи.

– Ты проснулся, – полушёпотом повторила я, уже подбегая к его койке на цыпочках.

– Ты хоть… Знаешь… Это чудо… Что я… Проснувшись сразу могу… Говорить… – Хьюи учащённо переводил дыхание – ему явно сложно давалась речь.

– О, ты замечательно говоришь! – взяла за руку брата я.

– Миша тоже так… Сказала… – мы встретились красноречивыми взглядами. – Что с ней?.. Она не рассказывает… Никто не… Рассказывает…

– Я расскажу, – начала гладить по руке брата я. – Я всё-всё тебе расскажу… – придвинув кресло к койке и сев на его край, я заглянула ему в глаза. – Хьюи… Хьюи…

– Таша-Таша… – улыбнулся в ответ он, заставив меня заулыбаться ему в ответ.

– У тебя не двоится в глазах? Не звенит в ушах? Ты всех узнаёшь? – затараторила я, но вовремя остановилась. У меня так много было к нему вопросов, что моя голова едва не взрывалась.

– Не двоится… Не звенит… Только… Говорить пока… Сложно… Ходить сам не… Могу… Узнаю, но… Вы все сильно изменились… Особенно ты… Ты вообще старой стала, – Хьюи сорвался на тихий смешок, заставив меня хихикнуть в ответ. – Прошло ведь… Десять лет?..

– Десять лет, семь месяцев и три недели, – сдвинув брови, сжала руку брата я.

– Ну ты и… Зануда… – продолжал поражать меня силой своей иронии он. – Я знаю, сколько… Прошло… Ты ко мне… Приходила… Я считал…

– Считал?.. – мои брови взмыли вверх от удивления.

– Я всё слышал… Или почти… Всё… Я знаю, но… Хочу узнать больше… Никто мне ничего… Не говорит… Говорят только… Что счастливы, что я… Проснулся… Сегодня ведь… Шестнадцатое… Февраль?..

– Да, – продолжала сжимать руку Хьюи я. – Да, сегодня шестнадцатое февраля. Ты проснулся пятнадцатого. Будем теперь считать этот день твоим вторым днём рождения.