Я остановила водителя в ближайшем городке и, зайдя на почту, написала письмо:

"Ваше величество,

Смиренно сознаю свою вину и прошу простить меня. Я решила уехать, чтобы быть очень далеко от человека, удержаться от соблазна видеться с которым оказалось для меня невыносимо трудным. Обещаю приложить все силы, чтобы не возвращаться, пока этот человек не свободен.

P.S. Надеюсь, что виконт Милдокк выздоровеет и продолжит опекать герцогство Тонлей столь же исправно и ревностно, как делал это до сих пор.

Остаюсь навеки преданная Вам,

… "

Это письмо я запечатала в конверт, на котором написала "Его королевскому величеству Дэмиусу Третьему, лично в руки", и отдала водителю коляски с наказом возвращаться в замок и передать письмо кому-нибудь из благородных людей, приближённых к королю.

После его отъезда я перекусила в гостинице возле стоянок колясок, сдававшихся внаём, и поехала дальше. Пришлось сделать предоплату, чтобы меня согласились везти, но для меня это было несущественно. В коляске я улеглась головой на саквояж и так проспала до самой границы.

Чтобы не проходить таможню и избежать регистрации с неизвестными вопросами, я шагнула через портал к видимому от своего места участку трассы, проходящему уже по другой стране. Потом, чтобы долго не тащить тяжёлый для моих рук саквояж и медленно, по сравнению со скоростью взрослого человека, не идти к ближайшему городу, шагнула в порталы ещё дважды. В первой встреченной гостинице — доме с вывеской, включавшей стилизованный бутерброд, — мне не понравился человек, сидящий за стойкой. Какой-то мрачный мужик. Я быстро выкатилась из этого заведения и пошла по улице дальше.

Странные люди живут в этом Мазнуме — говорят совсем не по-нашему, переговариваются между собой на какой-то тарабарщине. Придётся прикидываться немой или обойтись минимумом международных слов.

В какой-то момент мне навстречу попался мальчишка-подросток, в грязной рубашке и оборванных по низу штанах. Этот пацан так пристально посмотрел на мой гранатовый браслетик, саквояж и вообще на богато одетую до сих пор в "принцессово" платье меня, что стало страшно. Я ускорила шаг и вскоре свернула с этой широкой улицы на другую, поуже. Тут вывесок было меньше и все они означали не то, что мне надо. И чем дальше я удалялась от центральной улицы, тем меньше встречалось вывесок. Вскоре меня окружали лишь стены домов, повёрнутых фасадами в обратные стороны. Впереди я увидела перекрёсток с другой улицей и обрадованно снова прибавила шаг.

Рано я обрадовалась. Из-за угла показалась целая ватага разновозрастных плохо одетых мальчишек, которые своим поведением и взглядами явно выражали намерение меня ограбить. И тот первый встреченный мной пацан был с ними. Я остановилась и огляделась. Вокруг были только глухие стены, а прилично так позади меня — дверь без вывески, очевидно, чёрный ход куда-то в жилой дом или заведение. Что ж, надеюсь, та дверь не закрыта. Я развернулась и побежала к той двери, мальчишки засвистели и рванули за мной. Я успела добежать до двери и с силой толкнула её. Мальчишки засмеялись. Дверь закрыта. Да нет же, она просто открывается наружу! Вбегаю по лестнице на второй этаж, слыша топот настигающих меня пацанов. Тут тоже несколько дверей. Быстро создаю портал и шагаю ко входу в гостиницу с вывеской-бутербродом и мрачным служащим за стойкой.

Унимая шумное дыхание, делаю вторую попытку найти прибежище и захожу в гостиницу. Теперь этот мужик показался мне воплощением добродетели — серьёзный взрослый человек, сидит-работает, а не на улицах народ грабит. Достала из кармана денежную купюру и молча положила на стойку. Смотрю выжидательно. Мужчина так же молча сграбастал купюру и вытащил мне откуда-то кучку смятых бумажных денег. Видимо, у него тут, вблизи границы, своеобразный обменник. Логично.

Толкаю самую большую купюру к нему обратно и показываю жестом, будто я сплю и ем. Если мужик и удивился, он ничем этого не показал. Взял денежку, вышел из-за стойки и пошёл куда-то вглубь помещения. Я — за ним. Комната как комната. Не такая уж маленькая и бедная, как рисовало моё воображение. И щеколда изнутри на двери имеется.

Вскоре в дверь постучались и что-то сказали женским голосом. Принесли обед.

— Это хорошо, — пробормотала я вслух, втягивая носом аппетитный запах жареной курицы с картошкой, — теперь бы ещё магазин детской одежды найти.

— Детская одежда можно купить в лавка Пинса, леди, — сказала вдруг служанка с сильным акцентом, — только там она простая, не как есть ваша.

Я радостно подпрыгнула:

— Вы говорите по-плиссандрийски?

— Да, в наша гостиница почти все говорить, — гордо ответила та.

— Так где, говорите, лавка этого Пинса?

В означенной лавке я закупила приличный комплект одежды на мальчика моих размеров. Конечно, я понимала — если подключится сама государственная машина моей здешней Родины — Плиссандрии, то меня найдут. Но я надеялась, что так уж основательно искать не станут. Да и вообще, пацанёнком легче путешествовать, девочка я слишком запоминающаяся и привлекающая внимание.

Помимо одежды я купила вещевой мешок, носимый на одной широкой лямке по типу рюкзака, и ножницы. Да, жалко мне было состригать свои длинные волосы, но что делать? Ничего, ещё успеют вырасти к моей новой встрече с принцем.

Ночью я как следует выспалась, а утром напялила на себя мальчишескую одежду, спрятала под кепкой самостоятельно криво-косо подстриженные вихры, замотала носовым платком запястье с браслетом и вскинула на плечо вещмешок со всеми своими пожитками. Спасибо этому дому, пойдём к другому. На улицу вышла порталом, чтобы меня не видели служащие гостиницы.

На этот раз наняла коляску прямиком до нужной границы, благо слово "Хидейра", подкреплённое выменянными в гостинице денежками, водитель прекрасно понял.

ИНТЕРЛЮДИЯ

Что-то было не так. Маленькая Эвелис, ранее без сомнения воспринимавшаяся как милый ребёнок, сегодня с какого-то момента стала разговаривать с ним, как равная с равным. Как взрослая. И вела себя соответственно. Ещё там, в леднике, она словно бы сняла с себя маску забавного существа… Или — забавляющегося? Теперь, когда есть время подумать, кажется странным и другое. Эвелис самостоятельно за очень короткое время добралась до столицы. Мало того — до короля. Как она это сделала? Как обошла все препятствия в виде стражи гвардейцев и королевского секретаря? Порталом перемещалась, что ли, ха? Дверь в леднике открыла в полной уверенности, что та больше не заперта…

И эти её слова "Я умнее и хитрее, чем иногда кажусь" — они что-то напоминают. "Её душа старше, чем кажется", вот что они напоминают. Та фраза, которую произнёс король, когда повторял слова Жаргала об Ольге. Может быть, в Эвелис тоже живёт чья-то перемещённая душа? Кто-то ещё воспользовался артефактом рода Кадней? Никто. Барон Кадней уверял, что артефактом никто не пользовался несколько столетий, а Эвелис — малышка.

Если бы это не было невозможным, он бы сказал, что Эвелис — это и есть Ольга. Характер у них похожий. Даже очень. Но это невозможно по двум причинам — Ольга бы не стала отнимать чужую жизнь, и Ольга бы не стала скрываться от него. И всё-таки надо бы порасспросить у здешних людей об их маркизе, не изменилась ли она в тот памятный злополучный день.

Что? Вы просите меня передать его величеству письмо от маркизы? Какой знакомый почерк на конверте, однако… Давайте-ка его сюда. Похоже, это письмо касается меня не меньше, чем короля. Что ж так сердце-то колотится? Вскрываем, читаем. И вновь перечитываем прыгающие от дрожания руки строчки.

"… Я решила уехать, чтобы быть очень далеко от человека, удержаться от соблазна видеться с которым оказалось для меня невыносимо трудным. Обещаю приложить все силы, чтобы не возвращаться, пока этот человек не свободен…"

Сижу на телеге с горбушкой хлеба и кольцом домашней копчёной колбасы в руках, откусывая от них попеременке. Вкусно. Телега везёт меня в нужном направлении. Нужном — потому что я уже решила, куда еду. На самом деле, я решила это уже тогда, когда впервые разложила карту мира на своих коленках и выбрала именно эту страну. Ведь мне что нужно прежде всего? Нужно безопасное место, где я смогу спокойно расти и развиваться как маг. "Работать" маркизой Тонлей, как показала практика, оказалось не так уж безопасно, довольно хлопотно, всё время на виду, и магию постоянно приходилось скрывать, а исследовать её лишь урывками и интуитивно, как когда-то делал Жаргал, попав в этот мир. Ему понадобилось несколько десятилетий на это вроде.