— Я никогда о таком не слышал, — он обнимает меня со спины, касаясь губами моей шеи, прямо, как тогда, когда я пришла к нему в комнату ночью, — но, думаю, ты права, сегодня мы наоборот хотим отбросить все эти формальности, — к моему удивлению он очень осмелел, видимо, привыкая к тому, что я полностью принадлежу ему и меня не смущает его лицо. Я не была против, но оценит ли он мою «современную» раскрепощённость? Девушки девятнадцатого века хранили свою невинность до свадьбы/сватовства и даже понятия не имели, что их ждёт.

— Неужели мы не дождёмся свадьбы? — Эрик отпрянул от меня и сел на диван, — ты чего?

— Прости, я надумал лишнего. Эрику не стоило спешить, — и опять то третье лицо, от которого я пыталась избавиться, — прошу, не подумай обо мне плохого, мне показалось, что ты намекнула мне об этом.

— Ты дурак, — я вздыхаю, стягивая с себя юбки, оголяя свои ноги перед ним и поворачиваюсь к нему спиной, — лучше расстегни мне корсет, Эрик.

— Кристина, — он шумно выдыхает, потянув меня на себя, — если тебя это оскорбляет, то я не настаиваю, мне не составляет труда потерпеть неделю до нашей свадьбы, — я беру его за руку и кладу на завязки от корсета.

У меня так и рвётся из груди: «перед тобой девушка уже ноги раздвинула, какого черта ты мнешь грудь сидишь?». И причём в переносном смысле! Потому что такой человек, как Эрик, боится коснуться меня — не дай Бог я испугаюсь…

— Если ты продолжишь упираться, я сделаю всё за тебя, Эрик, — я встаю с него и сама мучаюсь с корсетом. Он смотрит на меня полминуты, а потом, когда понимает, что я имею ввиду, притягивает меня обратно, покрывая поцелуями мою шею. Я срываю с него его маску, откидывая ее на пол, он пытается порывать мой корсет, но ломает только застежки на нем.

— Эрик! Ты представляешь, сколько он стоит?! — я с ужасом смотрю на сломанный корсет, вместо ответа он заваливает меня на диван, нависая сверху.

— Я куплю тебе десять таких, только попроси, — он останавливается, рассматривая меня — осталась только рубашка и сорочка, — давай сбежим завтра, Кристина? Я не хочу больше ждать… у нас уже есть дом, только скажи «да», и мы поедем туда…

— Эрик, позволь мне спеть в опере в последний раз, и я поеду с тобой! — я расстегиваю его пиджак, отбрасывая его к одежде. За ним летит вся остальная верхняя одежда и брюки. Я замечаю заметную выпирающую часть на его кальсонах.

— Зачем тебе этот Дон Жуан? Пой со мной, Кристин, — он целует меня за ухом, заставляя выгнуться навстречу его рукам.

— Ох… Эрик, сегодня ты явно превосходишь все ожидания Дон Жуана… — он срывает с меня рубашку, припав губами к груди.

Я дёргаюсь от страха, когда в дверь кто-то стучится. Эрик затыкает мне рот поцелуем, проглаживая мое почти голое тело. В дверь вновь настойчиво стучаться.

— Кристина, я знаю, что вы там! Откройте, мне нужно с вами поговорить! — я слышу голос Рауля. Эрик больно сжимает мою грудь, из-за чего я тихо стону ему в руку, — Кристина?

— Почему я не удивлён, Кристина? Виконт! Кто же ещё мог стучаться к тебе в гримерную в два часа ночи! Давай, открой ему дверь, пусть увидит, какая ты на самом деле.

— В каком смысле… какая я на самом деле? — я прикрывая грудь рукой, недоверчиво проглядывая на одевающегося Эрика.

— Обещаешь одному встреч, а выходишь замуж за другого, — он надевает маску.

— Ты вообще слышишь себя? — он подаёт мне мою одежду, я злостно надеваю ее, смотря на сломанный корсет, — уходи, Эрик! Уходи! Уходи! — я ударяю по животу, но так слабо, что самой смешно становится.

— Я уйду, Кристина, — я поворачиваюсь в сторону Эрика, чтобы кинуть в него подсвечник, который был подарен ему, но вместо этого натыкаюсь на пустоту. Он исчез.

— Рауль, я сейчас вам открою, подождите немного, — я ищу новый корсет среди вещей.

Когда я была готова, то открыла виконту дверь. Он зашёл, громко хлопнув дверью. Второй мужчина, который хочет меня в чем-то упрекнуть?

— Я видел вас сегодня с вашим женихом, — он берет меня за руку, прикладывая к своей груди мою ладонь — крошка Лотти, что ты чувствуешь? Чувствуешь, как бьется мое сердце!? Я больше не чувствую его, потому что ты предала меня!

— Я никогда вам ничего не обещала, — он рассматривает кольцо на моей руке, — Рауль?

— Вы растоптали мои чувства, мадемуазель, я вам верил… так верил, так любил, а нужно было ненавидеть, брат был прав на ваш счёт, вы очередная бесчестная пародия на девушку, — он плюет мне под ноги и идёт на выход, оттолкнув меня. Рауль был очень порядочным молодым человеком, но разбитое сердце сгубило его манеры сегодня.

Перед моими глазами проносится чёрная тень — потом приглушённый крик Рауля… я вижу, как Эрик крепко держит его.

— Эрик! — я кричу, что есть сил, но он толкает меня на пол, — Эрик, остановись!

Его глаза, горящие во тьме, и руки, крепко держащие веревку на шее виконта — я плачу, отползая в угол, Эрик сошёл с ума. И всё из-за меня…

Рауль падает без чувств на пол.

— Ангел Музыки здесь, Кристина, не бойся, пойдём же, пойдём! — он хватает со стола свадебное платье, а потом и меня. Я упираюсь, но он продолжает кричать, таща меня за собой обратно во тьму.

— Прошу, остановись!

— «Под землей я зарыл свою судьбу и жизнь! Под землей я скрыт от всех людей живых! Под землей я иду в свой личный Ад! Почему ты пришла к нему в тот день, от меня тая? Я виновник всех смертей, заперт здесь я без любви твоей!

Ненавижу я тебя! Но умру я без тебя! Всюду гонят прочь меня, я прошу тебя любить… Кристин, почему?! Почему?!»*

— Эрик, остановись! — в стенах подземелья звучит не мой голос. Мы оборачиваемся на звук, — ты обещал мне, что не станешь никого принуждать идти с тобой против своей воли!

— О, смотри, Кристина, у нас тут гости, — Эрик тихо смеётся, отпуская мою руку, я сажусь на холодную землю, — ну, что же ты, вставай, дарога не такой уж и страшный.

— Эрик, мне нужно отвести мадмуазель Даае наверх, если ты не хочешь, чтобы к тебе пришли, — Перс смотрит на Эрика, тот косо глянул на меня.

— Что же вы сидите, мадмуазель? За вами пришли, — он толкает меня в сторону неизвестного мне мужчины.

— Эрик… — я в ужасе смотрю за ним, — мне нельзя его оставлять… Эрик, остановись! Эрик! Эрик! Вернись! — он, вместе с моим свадебным платьем, входит в тьму коридоров.

— Мадемуазель, вы спасены, успокойтесь, — дарога пытается успокоить меня.

— Я обещал выйти за него замуж, вы меня не понимаете… если я уйду, он уничтожит всех!

— То есть он принудил вас выйти за него?

— Нет… наверное, — я опустила голову, — он не принуждал меня! — я вырываюсь из рук Перса, убегая за Эриком. Перс кричит мне в след, что здесь опасно, что мне нельзя идти одной, но я скрываюсь за поворотом. Ему меня не найти.

— «Музыки Ангел, я отвергла… всю красоту мира, Музыки Ангел, мой защитник, я не ушла… Ангел»… — я иду вперёд, в темноту, напевая нашу мелодию. Не заметив выступа, я спотыкаюсь и падаю в ледяную воду.

— Эрик! — единственное, что я успеваю выкрикнуть, как меня кто-то тянет за ноги ко дну. Я чувствую руки, они тянут меня наверх, хватка на ногах ослабевает, я больно цепляюсь за руки своего спасителя.

Передо мной Эрик. Я отодвигаю его маску и целую его в губы.

— Я испугалась, что больше никогда тебя не увижу, — его плечи дрожат, но плачу я, — прошу, что бы не случилось, знай, что я тебя очень люблю, но ты меня пугаешь…

— Я чуть не потерял тебя из-за своей глупости, — Эрик падает на колени, обнимая меня за ноги, — Кристина… нам нужно бежать, прошу, забудьте все, что было раньше, только так мы с тобой сможем быть счастливы.

— Мадемуазель! — дарога нашёл нас. Я вздрогнула, прижимная к Эрику, — о, Боже… Эрик, отпусти её…

— Месьё, нет, я с ним по доброй воле, — на мои плечи ложится его пиджак, он берет меня на руки, — прошу, вы можете нам помочь?

— Как?

— Вы, верно, знаете виконта… Рауля де Шаньи? — мой голос дрожит, я до сих пор не верю в то, что мой друг мертв.