— И это весьма кстати. Потому что за ней я и пришёл, — Горький достал из кармана конверт и положил на стол. — Мне нужно узнать об одной группировке…

На площади, напротив здания администрации, собралась толпа — пять тысяч человек, каждый из которых держал в одной руке зонт, а во другой — табличку с лозунгом. С неба привычно капало, не столь сильно, чтобы заставить людей уйти, но достаточно, чтобы превратить день в растёкшееся пятно воспоминаний среди тысяч таких же.

Фасад здания администрации состоял и множества экранов, которые по кусочкам собирали огромную картинку. Они показывали постановочные кадры из жизни и работы президента. Хватковский Виталий Александрович навещал детей в онкологических центрах, открывал дня них бассейны, лично проводил проверки энергетических гигантов, а в свободное время занимался спортом. В промежутках между видео-вырезками на экран выводили заставку: «выборы президента», а сбоку проставлялись анимированные галочки в блоках президентской программы на следующий срок: увеличение заработных плат, сокращение рабочего времени, модернизация промышленности в области экологической безопасности.

В центре толпы на акустической колонке, возвышаясь на две головы над остальными, стоял мужчина. В одной руке он держал микрофон, в другой — табличку с лозунгом — «Хватковского с нас хватит!».

— Абсурд перешёл все допустимые границы! Власть деградировала настолько, что они уже сами не понимают, что творят! Хватковский не позаботился даже о том, чтобы обновить свою президентскую программу! Все эти пункты мы видели восемь лет назад, когда он впервые пришёл к правлению!

По толпе прокатился цепной гул и матерные возгласы. Оцепившая здание администрации вооружённая охрана напряглась.

— То, что раньше было лишь признаками диктатуры, сегодня стало очевидным! Погрязшие в воровстве и лжи, они отобрали у нас всё! В новых учебниках заслуги предыдущих поколений в науке и энергетики представляются пороком! Вместо того, чтобы учиться на своих ошибках и снова приручить мирный атом, они выбрали примитивные технологии, которыми пользовались наши прапрадеды. Сжигание любого вида топлива они называют современной энергетикой! Это уму не постижимо! Если бы нас слышали наши прадеды, они посчитали бы нас необразованными аборигенами! Страшно подумать, как далеко они зашли! Люди нашего возраста — являются последними носителями информации о прошлом гуманном и развитом мире. Родившиеся у нас дети и внуки будут людьми века деградации, рабами бетонных джунглей, накрытых моросящей крышкой гроба, вызванной парниковым эффектом! Если мы не изменим это сейчас, то падение продолжится, а временная петля возвращения на путь развития растянется на стони лет!

Шум толпы разросся с утроенной силой. Люди принялись топать ногами и скандировать «В отставку!». Мужчина из первого ряда с табличкой: «Игра — легальный наркотик от власти!», швырнул в охранников бутылку.

В тоже время в двух кварталах от площади в переулке с перегоревшими фонарями освещения, сморщив носы от доносящейся из помойки вони, встретились двое почти незнакомых людей. Первым был коренастый мужчина среднего роста с заячьей губой. Он слегка нервничал, отчего теребил в кармане куртки удостоверение полковника спецслужбы. Вторым был ростом под два метра болезненной худобы человек. Он носил большой капюшон, в тени которого можно было рассмотреть лишь круги под глазами, острые скулы и запавшие внутрь щёки.

— Как тебя зовут? — спросил полковник.

— Зови меня Тощий.

Полковник окинул его взглядом сверху-вниз и сам себе кивнул:

— Хорошо. Как я уже сказал, ты поймёшь, когда наступит момент. На площади начнётся…

— Ты это уже говорил, — Тощий стоял к собеседнику в профиль и смотрел в стену. — Я не тупой. Или ты себе второй раз повторяешь?

— Ладно. Я просто подумал: может быть тебе нужен совет?

— Если мне понадобится совет, то полицай будет последним, у кого я его спрошу. Давай яд!

— Ага, — полковник достал небольшой цилиндр, размером с шариковую ручку. — Для того, чтобы его активировать…

— Без мудаков знаю! — Тощий вырвал цилиндр из рук и ушёл.

— Здесь собрались те, кто ещё способен думать! — голос оратора разгорелся из тлеющего уголька в жаркое пламя. — Здесь собрались те, чьи головы и души ещё не полностью отравлены режимом Хватковского и его команды!

Зависшие над толпой дроны работали в режиме распознавания личностей по внешности. С высоты пятидесяти метров они видели лишь шапки зонтов и тоненькую дорожку, похожую на муравьиную тропу — людей, пополняющих митинг.

— Мы не хотим революции! Слишком много людей пострадали, чтобы продолжать проливать кровь, но революция случится, если вы заберете у нас последнее — право голоса!

Поверхность размещённых примерно на одной высоте зонтов напоминала поверхность закипающей воды. При приближении пороговой температуры со дна поднимались одинокие пузырьки, нарушающие общую гладь. После последних слов оратора вода вскипела. Рёв на площади заглушил записи патриотических речей президента. Из толпы вырвался человек и кинул в здание администрации чернильную бомбу. Колба, размером с теннисный мяч, разбилась о экран и растеклась тёмно-синим пятном. Примеру первого последовали остальные, и вскоре за кляксами уже не было видно предвыборных обещаний Хватковского Виталия Александровича.

— Думаю, что в стране больше не осталось людей, кто не знает, что правительство поддерживает корпорацию и игру. Я даже не стану тратить ваше время, перечисляя доказательства. Стоит ли говорить, что игра на руку Хватковскому? Очевидно! Если наука и технология откатываются назад, то средства зомбирования — прогрессируют! Игра — это легальный наркотик. Её нужно немедленно запретить! Однако сегодня мы собрались здесь, чтобы просить не об этом, текущая власть с этим уже не справится. Они стали марионетками в руках корпорации. Мы собрались, чтобы требовать запрет на доступ к голосованию из игры. Это наше главное требование! Право выбора — это единственное, что у нас осталось, и мы хотим делать свой выбор в здравом уме!

На площадь приехали военизированные грузовики. Между зданием администрации и толпой выстроился заслон из двух сотен солдат. Увидев щиты и травматические винтовки, толпа взбесилась. В первых рядах начал назревать конфликт. Звук выстрела стлал сигналом к действию, митингующие провали хлипкую оборону и прижали оцепление к администрации. Самые проворные обзавелись трофейными винтовками и щитами. Толпа начала скандировать «Революция!» и наступать. В общем гомоне ликующих никто не обратил внимания, что голос оратора и главного оппозиционера больше не звучит из колонки.

С высоты зависшего над толпой дрона Хватковский Виталий Александрович смотрел на лежащего у колонки оппозиционера, на груди которого плакала девчонка. Президенту не было видно микроскопического пятна от укола на задней стороне шеи, зато он хорошо рассмотрел худощавого двухметрового человека в капюшоне, который уходил противоположную от администрации сторону и терялся во дворах.

— Всё чётко сделал, молодец!

Тощий с пренебрежением посмотрел на протянутую полковником руку и отвернулся. Это была их третья встреча, но Тощий ни разу не удосужился посмотреть собеседнику в глаза.

Полковник порылся во внутреннем кармане куртки и достал небольшую прямоугольную карточку с дисплеем. Приложил палец к сканеру отпечатка и на карточку высветилось число: «20 000».

— Двадцать тысяч игровых часов, как и обещал, — полковник передал карточку Тощему. — Я свяжусь с тобой, если нам потребуется помощь.

— В ближайшие пару лет меня здесь не будет, — Тощий спрятал карточку в карман и ушёл, так и не посмотрев на полковника.