Так все и вышло. Дорвавшийся до трона Борис мотался по заграницам, охотам, бильярдным и баням, а жулики-вельможи страну растаскивали. Как мусор по весне из-под снега, на свет божий повылезло множество молодых людей со взором горящим. Горел он оттого, что можно стало что-то отжать у народа. Мальчики эти были главным образом дети, любовники/любовницы, родня и приятели по сауне старой номенклатуры.

Приходит такой дрищ в имущественный приказ, а там сидит его коллега по похабному ночному клубу.

– Привет, милый. Я слышал, завод космических аппаратов приватизируется. Можно поучаствовать? Хочу двигать космос. Твой интерес учтем.

– Да у тебя диплом по романо-германской филологии!

– А какая разница? Заправлены в планшеты наличные и карты. Иду к знакомому банкиру, да ты его помнишь – Пупсик. Беру у него мильен зелени, ты продаешь мне контрольный пакет, проходит год, и мы толкаем стратегический завод иностранному инвестору уже за сто лямов. Профит!

– Моя доля?

– Не обижу. Оформляй, противный…

Предполагалось, что якобы имущество империи раскупят рядовые граждане, чтобы рачительно хозяйствовать и двигать экономику. Но фабрики, нефтяные промыслы, пароходства и мануфактуры прилипли к влажным ладошкам подсуетившихся «своих людей» и пацанов с куполами под малиновым кафтаном. Они и стали новыми хозяевами, раздербанившими за копейки все сладкие куски.

Народу раздали красивые бумажки с вензелями – чеки, но хватало их не на пакет акций или на двух меринов, а на один раз выпить и закусить. Что большинство и сделало.

Главный жулик по фамилии Дубайс был доволен. Царь Борис соображал в экономике на уровне хряка, роющегося в цитрусовых, и Дубайсу в нежной компании с принцессой Смутьяной, понукавшей папой, не составило труда внушить самодержцу, что страна сделает невиданный рывок. Уже совсем скоро все подданные будут в шоколаде, нужно только устроить им шоковую терапию.

Дескать, заводы все убыточные, а новые хозяева работу наладят, и в казну прольется золотой дождь. Но те начали с того, ради чего все и затевалось: работничков – на улицу, станки – на металлолом, строения – под торговлю. Накупили себе теремов, телег и прочих символов доморощенной аристократии. А внутренний продукт в стране в результате царских указов рухнул на треть – больше, чем во время мировых войн.

В книжке, написанной для царя Бориса придворным лизоблюдом, биографом-летописцем по фамилии Парашев, сказано прямо: страну продали за бесценок, но больше никто за нее и не давал!

Короче, имущества толкнули на сто подвод с рублями, а в казну поступило раз в тысячу меньше.

За копейки, в числе прочего, ушли заводы, снабжавшие царево войско техникой и вооружениями. В прежнюю пору не только на колесах да гусеницах самоходные машины производили, но также крылатые, винтокрылые и много других. Это теперь за бугром по большей части их покупают. Потому как всякое сложное дело у наших сиволапых частников-бандюков, царевых слуг да вражеских засланцев разваливалось – у кого по недоразумению, у кого по намерению. Если что попроще – чугуний лить, – то получалось, бывало. Весь крылатый металл отдали лить доселе не известному прощелыге Дерибасову – понятно, что не за красивую фамилию. Лил он, лил, а как приперло, тут же к заморским купцам в ножки повалился: нету, говорит, сил без вас управляться, володейте сами хозяйством моим.

Кодла числом-то небольшая – все царские прихвостни и их приближенные, но почти 9 из 10 рублев, что из распрекрасных наших недр изымаются, захватила. И больше половины всех финансов царства загребла.

А чего бояться: статья конвенции, по которой чиновники отвечают за расходы, превышающие их официальные доходы, в царстве-государстве не действует.

Распродали 145 тысяч заводов и фабрик, народу не досталось ничего. Уволенные работники голодали, на улицах опять появились беспризорники и проститутки. Крестьяне последнюю репу без соли доедали, по стране насчитали, что 17 тысяч деревень опустело.

Царю вельможи жаловались на экономический беспредел. С Урала гонца прислали: «Государь, «Уралмаш» с 34 тысячами душ всего за три ляма зеленых рублей ушел, а Челябинский тракторный с 54 тысячами душ – за два ляма!» Но помазанник приказал гонца выпороть, а уральцам так ответил:

– Вы смерды есть, исполнители, пешки и окурки под ногами! Не сметь мешать грабить, то есть оптимизировать экономику империи ради торжества справедливости и всеобщего блага! Еще раз гонца пришлете – велю его на кол посадить…

Почти два десятка военных заводов прибрала к рукам лишь одна только фирма заокеанских заклятых друзей. С ними царь вообще задружился не на шутку. Аэропланы с делегациями сновали туда-сюда через океан безостановочно. Там ведь известные коммерсанты сидят – своего не упустят, раз пошла на Руси такая пьянка, возглавил которую царь.

Самодержец наш в логово свободного мира, за океан, тоже зачастил. Тамошний президент его привечал со всей душой, пока его клевреты, не будь дураками, в нашем царстве шустрили, подбирая все, что плохо лежало. Царь Борис президента сильно веселил – постоянно в дупель пьяный и счастливый оттого, что с ним на равных разговаривают (этим комплексом младшего брата вообще все наши монархи страдают).

Царь насчет водки был без царя в голове: любил бухнуть широко, безбашенно, а за рубежом совсем отвязывался. Там это в диковинку, и на монарха нашего смотрели, как на дрессированного медведя, которому прикола ради поднесли ведро медовухи. А тот и рад стараться: еще пуще дурачился.

Злые языки говорят, что однажды царь в ходе заокеанского визита почему-то оказался возле президентской резиденции в одних трусах и пытался поймать такси – ему приспичило съездить за пиццей на закуску. Монарха, конечно, за границей стражники охраняли, но он норовил от них сбежать, чтобы поискать на свою задницу заморских приключений. Однажды, рассказали тамошние политики, наш царь предложил ихнему президенту встретиться на подводной лодке. Зачем? Да кто его знает. Оригинально, наверное, на глубине бутылочку Jack Daniels раздавить. «По местам наливать! Бороться за живучесть до последнего стакана!»

Штанина в ходе этих заморских вояжей, конечно, венценосного мужа шпыняла исподтишка:

– Все-то ты в трудах, все в трудах, зараза! Хватит жрать, тебе на переговоры идти, протокольная твоя рожа!

Но что толку, не на того напала:

– Молчи, баба, коли не разбираешься в государевых делах! Вся мировая дипломатия под сто граммов делается!..

Хотя какие там граммы – лил в горло литрами, сто граммов ему было что слону дробина.

Штанина отбирала себе стражников таких, чтобы наушничали и докладывали ей, сколько царь изволил «откушать» и не собирается ли догнаться. Да куда там – разве уследишь… Царь навострился остаканиваться так, что самые элитные стражники не успевали заметить, как и где помазанник смог приложиться.

У самодержца утро начиналось бодро: сперва, как порядочный, ел овсяную кашку, пил слабенький чаек – крепкий для желудка не полезен. Но здорового образа жизни хватало ненадолго: если не хряпнет рюмашку по дороге на цареву службу, по приезде в хоромы сразу вызывает дворецкого: «Несите ланч, бездельники!» И зовет начальника стражи для компании – тот, страдалец, едва с печенью не расстался от такой службы. Традиционный ланч царя – стопка водки, яичница из двух яиц и бутерброд с черной икрой. Потом то же самое в обед, ну и перед отъездом в покои.

В отпуске, на отдыхе ничего не менялось. Правда, там распоряжалась всем Штанина, она норовила подсунуть благоверному ассортимент легких напитков, но возможности испортить отдых он ей не давал и все равно улучал момент, чтобы хлебнуть огненной воды – стража по-мужски выручала, наливала самодержцу по-тихому за углом.

Врачи однажды неосторожно сказали Борису, когда у того сердце прихватило, что ему бы нужно воздержаться от крепкого, а коли невмоготу как охота, так пить шампанское. Тот рад стараться: все чуланы во дворце заполнились коробками с шипучим вином от лягушатников. Оно ведь какое: чтобы русского человека пробрало, несколько бутылок потребно выпить. Царь и хлебал его коробками, как сельтерскую в жаркую погоду.