Резкая боль в груди – и сразу ставшие хуже видеть глаза все же разглядели, как из солнечного сплетения вдруг выросла длинная полоска окровавленной стали. Из тела будто вырвали стержень, и все конечности в единый миг отказали: немеющая рука практически выронила саблю, а ноги предательски подломились в коленях.

В следующий миг очередная вспышка боли пронзила сознание – чужой клинок рывком вырвали из плоти. Мгновение спустя из горла извергнулся поток крови, во рту стало неприятно солоно и влажно… Последним усилием направляю клинок собственной сабли в землю и, опершись на нее как могу, выпрямляюсь, встав на колени перед медленно приближающимся Салахом.

– Не сомневайся, я возьму плату крови своей рукой!

Враг замахнулся для удара, и в последний миг я закрываю глаза, желая воскресить в память лицо дочери и только-только родившегося внука…

Лето 760 г. от основания Белой Кии

Окрестности Лецека, родовые земли короля

Принц-консорт {14}

Аджей Руга

Дорога наконец освободилась из тисков обступившего ее леса, открывая вид на впереди стоящий город, живописное озерцо, раскинувшееся чуть в стороне… и я застыл как вкопанный, силясь справиться с наваждением. Неужели?! Неужели два года назад на этом самом месте я впервые встретил Энтару?! Неужели прошло уже целых два года, так много и так мало? И как же разительно они изменили мою судьбу…

Наши судьбы!

Едва справившись с нахлынувшими воспоминаниями, я с волнением вгляделся в противоположный берег озера – а вдруг?! Вдруг все повторится вновь, вдруг я вновь увижу огромного коня, бешено несущего крохотного седока?!

Нет… Там никого нет.

И хорошо.

Два года. Да, два года… Знакомство с Энтарой и стремительно захватившие чувства, борьба за свою любовь и служба в страже, воссоединение с возлюбленной и участие в восстании на стороне Рогоры. А что дальше?

А дальше ранение и близкая гибель, от которой меня спас тесть – и по совместительству король новорожденного королевства. Да… Такое не забывается. Этот поступок Когорда разом смыл все зло и всю ложь, что были до того, и оставил за собой неоплаченный долг. Долг жизни и самого преданного служения сюзерену, запросто рискнувшего собой ради спасения зятя и вассала.

Аруг {15} негромко всхрапнул – неизменный спутник и верный боевой товарищ, он отлично чувствует мое настроение, а учитывая те новости, что я решил лично доставить королю, настроение у меня самое поганое. Силясь отвлечься от дурных дум, я вновь переключился на воспоминания.

После битвы у Волчьих Врат (банальщина, конечно, но именно так окрестили рогорцы сражение, в котором завоевали свободу) меня отправили восстанавливаться в заботливые руки понесшей жены, в коих я и пробыл более пяти месяцев. И это было самое счастливое время в моей жизни, иногда казавшееся мне необъятной вечностью, а иногда – кратким мигом.

Но пока я отлеживался в объятиях любимой супруги, поддерживаемый отцом на редких прогулках, Когорд строил свое королевство. Оставив значительные силы пикинеров {16} и стрельцов в Волчьих Вратах и поставив над ними окончательно восстановившегося Торога, король двинул всю легкую конницу на границу со степью.

Идея была проста и практична: пока ослабленные огромными потерями «союзники»-торхи не восстановили силы, Когорд решил занять тот кусок приграничных плодородных земель, который входил когда-то в состав древнего княжества. Благо опыт освоения «ковылей» у короля имелся: не успели еще торхи покинуть наши земли, как по всему приграничью закипело строительство больших и малых крепостей. Собственно, их возведение началось еще до окончания войны: сдавшиеся на милость победителей пленные фрязи, разбитые по сотням, успели возвести малые деревоземляные укрепления с крохотными бастионами на углах и равелинами {17} перед вратами. Настоящие крепостцы на манер военного искусства срединных земель… Систему из тридцати новых укреплений «уплотнили» двумя большими деревянными крепостями – именно теми, что Когорд якобы возводил на своей земле и недостроил. На самом деле они были отстроены… и разобраны до лучших времен. Вот времена и настали, и две уже фактически готовые крепости в кратчайшие сроки были возведены на новых местах. Гарнизоны их составили новоиспеченные стражи из Корга – из последнего набора, в который когда-то попал и я…

Кочевников ждал неприятный сюрприз, но особого возмущения не последовало: чуть более тысячи уцелевших торхов под формальным началом Шагир-багатура сопровождали около двух с половиной тысячи рейтар и бывших дружинников владетелей. Почему бывших? Да потому, что во время подписания мирного договора с Республикой Когорд между делом упразднил баронские и графские дружины, а уцелевших воинов пообещал расселить на новых, чрезвычайно плодородных (но столь же и опасных) землях. Обещание он сдержал, выделив рядовым бойцам столько земли, сколько каждый из них мог обработать, да еще и освободил от налогов на пять лет.

Владетели, формально сохранившие свои земли и власть над ними, были, конечно, против. Когорд незамедлительно продемонстрировал, что реальная власть находится в его руках, походя казнив отца и сына Лагранов, возмущавшихся больше прочих; видимо, предыдущий урок не пошел им впрок.

Захват древних земель Рогоры – деяние действительно великое, по-своему не уступающее победе над Республикой, – Когорд сумел воплотить в жизнь лишь за остаток осени и зиму. Весной же столетиями непаханый чернозем вновь познал плуг рогорца. Рывок в степь состоялся.

Единственным темным пятном на фоне успеха новоиспеченного короля стало бедственное положение тестя, Шагира. Да, степняки под его началом взяли богатейшую добычу, множество пленников (большинство из которых, впрочем, пришлось за бесценок продать – Когорд в последний миг решил увеличить численность подданных). Но торхи затаили злобу еще после истребления особо лютовавшего кочевья. Огромные же их потери в боях и тот факт, что в последнем сражении рогорцы повернули оружие против побежавших союзников, озлобило степняков до предела… А рывок Рогоры в Великий ковыль стал последней каплей – в родные кочевья торхи уходили врагами.

Как итог, авторитет и популярность военного вождя Шагира-багатура растаяли словно снежная баба на летней жаре. Чтобы хоть как-то спасти родственника, Когорд выделил его воинам значительное количество трофейных самопалов с кремневыми замками и даже с полсотни кремневых огнестрелов, а кроме того, тяжелое вооружение для латных всадников. Шагир в короткий срок перевооружил горстку сохранивших ему верность батыров и откочевал к самой границе с Рогорой, что принесло выгоду обоим родственникам: Когорд получил дополнительную защиту вновь освоенных рубежей, а Шагир – крепкую опору в тылу на случай серьезного противостояния с озлобившимися соплеменниками. В краткий срок степной вождь восстановил часть утраченного авторитета – ведь торхи прежде всего уважают силу, а благодаря поддержке Рогоры Шагир обрел немалую мощь. Вскоре к его кочевью присоединились многие из тех, кто по первости смалодушничал и бросил вождя, а также мелкие кланы, спасающиеся от кровной мести. Прошлой же осенью его кочевье пополнилось многими семьями, спасающимися от голода: в степи случился массовый падеж скота, а наши пашцы щедро и недорого продавали торхам Шагира зерно – естественно, по указанию Когорда.