– Первый поворотный пункт маршрута наблюдаю, удаление 20, – доложил штурман.
Генерал рассматривал карту, его рука потянулась к переговорному устройству:
– Первая вводная экипажу, Азимут 180, дальность 130 обнаружена батарея «Хок» противника.
Андрей взял свою карту и сразу начал отворачивать внутрь маршрута на 30 градусов, одновременно дав команду штурману рассчитать маневр обхода, за этим последовала вторая вводная, по которой маршрут срезался значительно. Андрей понял замысел инструктора срезать маршрут за счет вводных команд, таким образом ликвидировать опоздание по плановой таблице на взлете.
– Командир! – докладывал штурман, – после вводных выходим на цель на 6 минут раньше.
Старов лихорадочно думал, что делать, спрашивать разрешение на изменение времени у генерала бесполезно, судя по его реакции. Он принял решение и доложил руководителю полетов и руководителю выброски об изменении времени цели. Вышли на боевой путь, в грузовой кабине – 2 парашютиста из десантной группы полка, при сдаче на класс допускается только реальная выброска. За них было страшно, они прыгали в облаках, в дождь, ночью. Удаление 15, десанту приготовиться, проходят команды, штурман докладывает:
– Цель не вижу, – его голос дрожит от волнения.
– Цель сейчас появится, – с уверенностью сообщает в экипаж Старов.
–Удаление 5, открываю грузолюк, вижу цель, командир, влево 5, – радостно докладывает штурман,
– Удаление 2, внимание! Пошел!
Десант покинул самолет, идут доклады в экипаже. Руководитель полетов докладывает погоду на посадке, нижний край облаков – 150, видимость – 1,5 км, слабый дождь. Андрей успокоился, для таких условий он подготовлен, осталось хорошо посадить. Прошли дальний привод, проблесковые огни подхода Андрей уже видел, шли точно, подошли к полосе чуть ниже, падение скорости чуть больше, Старов поставил двигатели на малый газ, не убирая внутренние РУД за проходную защелку и плавно стал подводить самолет к посадочной полосе.
– Убирай! – не выдержал генерал.
Его рука потянулась к рычагам управления двигателями, но Андрей их зажал, не давая убрать. В это время произошло мягкое, еле слышное касание полосы. Посадка была идеальная, такой у него не получалось даже в самостоятельных полетах. В конце пробега Андрей в радостном состоянии духа доложил по внутренней связи:
– Товарищ генерал, разрешите получить замечания.
Генерал раздумывал, такого хорошего по качеству полета он не наблюдал даже у опытных экипажей. Что это – талант, стечение обстоятельств или случайность?
– 329-й , на стоянку, вы последние, вас уже встречают, – доложил руководитель полетов.
Генерал нажал кнопку радио и сообщил, что 329-й полетит еще на один круг. На попытки возражения РП, что время полетов кончилось, он зло рявкнул:
– Так запросите зону управления и продлите полеты.
Пока рулили на исполнительный старт, генерал взялся за Старова:
– Почему вы самовольно изменили время цели? В такую простую погоду и дурак сядет, – продолжал он, – сейчас проверю, чему тут учат в этом полку.
Оправдываться было бессмысленно. Шторку, закрывающую визуальную видимость впереди полета, инструктор закрыл на взлете уже в конце полосы, перед отрывом. Нервозность генерала не вывела Старова из равновесия, однако влияла на экипаж. Было предчувствие чего-то нехорошего, борттехник с опозданием реагировал на команды, штурман прозевал четвертый разворот, Андрей вышел на посадочный курс правее 500 м. Генерал отключил курсоглиссадную систему и доложил РП о заходе по приводным радиостанциям. Помощник РП стал давать удаление и боковое уклонение через каждых 2 км, вмещался генерал, 329-й под контролем, боковое не давать.
– Удаление – 3, правее – 10, дождь усилился, – не выдержал руководитель полетов.
Андрей вцепился в приборы, ожидая открытия шторки. Ближний привод, высота – 60 м, доложил высоту принятия решения штурман. Боковым зрением Андрей глянул на генерала, тот отвлекся от приборов и искал глазами полосу.
– Шторку! – закричал по внутренней связи Старов.
Инструктор лихорадочно шарил рукой, ища рычаг, затем открыл. Самолет находился над левыми огнями полосы, очень высоко. Андрей, увидев посадочную полосу справа, машинально убрал внутренние двигатели за проходную защелку, с креном около 10 начал разворот к центру полосы.
– На второй круг, – в сердцах крикнул генерал, уже сам понимая, что поздно.
Отрицательная тяга внутренних двигателей делала свое опасное дело. Самолет быстро приближался к земле со значительным боковым скольжением. Полоса уходила из-под самолета влево. Пилоты энергично двигали органы управления: штурвал на себя, крен в противоположную сторону, ногу по сносу. Генерал вцепился в штурвал и действовал синхронно с Андреем. Самолет замер и плюхнулся у правого края полосы, с небольшим боковым ударом. Скрежет шин, медленное смещение к оси ВПП и тихий шепот борттехника:
– Слава советским сталеварам.
Рубашки под куртками обоих летчиков были мокрыми, пот стекал каплями. Андрей смахнул рукавом с носа пот и спросил замечания за полет. Генерал молчал и после второго доклада, также молча вышел из самолета и сел в газик. Андрей со штурманом медленно пошли к штабу, под дождем по рулежной дорожке. Все машины давно ушли, была половина третьего ночи. Андрей подумал, что сдачу на класс ему не засчитают, штурман переживал за командира. В штабе уже никого не было, сон тоже не шел, сказалось перевозбуждение, снимать же стресс алкоголем Андрея отучил первый самостоятельный вылет на самолете в училище. Тогда он, непьющий, получил сильнейшее алкогольное отравление под эмоциональным влиянием «опытных» товарищей.
А генерал сидел в бане с командиром полка, одну бутылку водки они уже выпили и начали вторую, однако влияния алкоголя он не чувствовал. Посещение бани он спланировал заранее, чтобы усыпить бдительность командования полка. О предстоящем подъеме по тревоге не знали даже офицеры дивизии, прибывшие с ним, чтобы не было случайной утечки информации. Командному пункту дивизии уже были поставлены задачи на подъем утром следующего дня полка по тревоге. Раньше на практике такая проверка не допускалась. Документы разрешали полеты только через 12 часов после плановых полетов. Командир дивизии был очень недоволен положением дел в этом полку – холод в домах и гостинице, аэродром в безобразном состоянии, форма одежды не соблюдается. После ухода фронтовика новый командир полка казался ему интеллигентом, ослабившим жесткую хватку поддержания порядка, ведущим полк к недопустимым вольностям. Генерал планировал всколыхнуть это болото, а дальше решать, кого менять – командира полка, комбата или обоих вместе. Последний полет с молодым командиром корабля Старовым изменил многое. Он почувствовал в этом старшем лейтенанте силу, профессиональную злость и уверенность, которую редко можно воспитать без традиций, хорошо подготовленного инструкторского состава. Появились сомнения, может, рано все ломать, ведь летная подготовка – это основа, на которой легче нарастить все остальное. Полковник Ефимов провожал генерала до гостиницы пешком, на прощание тот посоветовал командиру заглянуть в штаб, до подъема оставалось 30 минут. Генерал из гостиничного номера по телефону дал указание начальнику штаба передовые команды в воздух не поднимать, вручить боевое распоряжение, а его разбудить на заслушивание решения комполка, через 3 часа после сигнала. Командир полка намек заглянуть в штаб сразу понял, опьянение, усталость летного дня прошли мгновенно. Он вбежал к дежурному по полку и дал сигнал сбора руководящего состава по списку №1. Гарнизон спал тихо, только опытный глаз мог заметить, как вспыхивают освещенные окна немногих квартир. В организации подготовки полка к боевым действиям было выиграно благодаря слабости генерала 15 очень важных минут.
Сигнал тревоги для Андрея и всего летного состава прозвучал неожиданно, после ночных полетов никогда учебных тревог не было, значит, тревога боевая, подумали многие. Сбор экипажей, подготовка техники шли в каком– то особом, тревожном режиме, что способствовало порядку и слаженности. Андрей прибежал на площадку сбора одним из первых. Транспорта не было, батальон обеспечения проспал. Он бегом, через поле подбежал к самолету, три члена экипажа уже стягивали чехлы, Андрей вскочил в кабину и запросил запуск, его разрешили. Не было двоих членов экипажа. Убедившись в их оповещении, командир, получив от руководителя полетов подтверждение, начал запуск двигателей. Правый летчик первым увидел бегущего по полю штурмана. Подберем по ходу, размышлял Старов, начиная руление. Короткая остановка на бетонной магистрали, и штурман пролазит через аварийный люк, прокричав в кабину:
