Девочка наивно надеялась, что, быть может, мать всё же одумается и поймёт свои ошибки, но зря. Ни слёзы, ни умоляющие речи дочки, не трогали опустившееся существо. Бабушка звала Анечку к себе, но девочка боялась за квартиру. А если быть до конца честной, то и за саму мать. Дочка боялась, что той станет плохо, а её рядом не будет, и никто не спасёт непутёвую женщину, не поможет. И Аня продолжала жить в аду.

Из задумчивости девочка вынырнула, услышав голос бабушки.

– Анют, я тебе тут булочки положила и баночку компота, твоего любимого, персикового. Утром, перед школой, покушай.

– Хорошо, бабуль.

Аня натянула шапку, надела пуховик и переобулась. Потом забрала пакет из рук бабушки и чмокнула её в щёчку.

– Побегу, бабуль, а то уже совсем темно.

– Ох, Анютка, я волнуюсь. Оставайся у меня, а? Что-то на душе неспокойно. Оставайся. Смотри, уже почти восемь часов.

– Нет, бабуль, побегу домой. У меня и учебники все там, а завтра же экзамен. Обещаю, сдам зачёты, пойду на каникулы и перееду к тебе. Вместе Новый год встретим.

– Ох, детка моя, непослушная. Я же так переживаю.

– Не бойся, бабуль, я сильная. Всё будет хорошо.

– Дай то, Бог. Как доберёшься, позвони.

Аня открыла дверь и выпорхнула на лестничную площадку. Обернулась, помахала бабушке рукой и побежала вниз, по лестнице. Выйдя на улицу, девчонка обрадовалась, что метель стихла. Под ногами, от света уличных фонарей, искрился пушистый, невесомый снежок. В воздухе, вокруг прохожих, теперь лениво кружились несколько крупных снежинок. Аня поглубже вдохнула свежего, морозного воздуха и уныло побрела по заснеженному тротуару. Шла она медленно, заглядывая в нарядно украшенные к празднику витрины. Всё вокруг было так нарядно, сказочно. По щекам девочки текли слёзы. Она упрямо смахнула их рукой, и пошла дальше, туда, где её не ждут, не любят и не пожалеют. Там, уже давно не пахнет вкусными, ароматными щами и аппетитными котлетками, а воняет грязным, потным, нестиранным бельём и рвотными массами.

Медленными шагами, Аня добрела до дома за час, также, медленно, поднялась до квартиры. Дверь, как всегда, была не заперта, и уже из коридора, слышались мужские голоса. Аня проскользнула мимо кухни, где сидели три молодых парня, довольно приличной наружности, и заглянула к матери в спальню. Та валялась совершенно голая, на полу, в неприличной позе, и пребывая в мертвецки пьяном сне, громко храпела.

Аня вздохнула, развернулась и пошла к себе. Открыв учебники и конспекты, девочка пыталась учить уроки, но мужской смех и разговоры, мешали сосредоточиться. Тогда она отложила уроки и легла в кровать. Укрывшись с головой одеялом, Аня попыталась уснуть. Тоже бесполезно. Девочка встала и ворвалась в кухню.

– Так, дорогие мои, вы не засиделись в гостях? – спросила девочка.

– Опаньки, какая к нам пожаловала цыпочка, – произнёс один из собутыльников и заулыбался во весь рот.

На столе стояли четыре бутылки водки, одна бутылка вина, три пачки сигарет и нарезанные бутерброды с колбасой.

– Малышка, присоединяйся, – позвал второй.

– Ага, составь нам компанию, – подытожил третий, и громко рыгнул.

– Нет. Я не только не присоединюсь, но ещё и полицию вызову сейчас, для разгулявшихся гостей.

– Ты чё, дешёвка, – вскочил на ноги первый, – мы к тебе по-хорошему, со всей душой. А ты?

– И я, по-хорошему, прошу вас всех уйти, – произнесла Аня. – У меня завтра экзамен в школе, и я хотела бы позаниматься.

– Ты школьница? – спросил второй.

– Да, – тихо ответила девочка.

– А так сразу и не скажешь, – встрял третий, и снова рыгнул. – Красавица какая, да и фигурка, просто отпад. Ты чё, дочка этого чучела, которое спит?

– Не знаю о ком Вы.

– Да ладно тебе, всё ты поняла. Заниматься значит собралась?

– Да. Я к экзаменам готовлюсь.

– А не хочешь позаниматься с нами? Мы и экзамены все примем, разом, – произнёс первый. – С нами занятия куда более приятными будут и плодотворными. В школу поиграем. Или в полицию, ты ж хотела полицию вызвать, так вот, мы здесь.

Все трое заржали.

– Нет, парни, уходите, прошу вас.

– Лапуль, мы не уйдём, – произнёс третий.

– Да, да, – закивал второй. – Поэтому, лучше выпей с нами, расслабься, а мы поможем тебе позаниматься.

Они опять заржали. Первый встал из-за стола, и пошатываясь, начал надвигаться на девочку.

– Иди, крошка, не стесняйся. Бери пример с матери.

– Не подходите ко мне, а то я закричу.

– Кричи. Нам это нравится. Да и вряд ли, тебе кто-то поможет. Лучше соглашайся добровольно. Обещаю, мы тебя не обидим. Останешься нами довольна.

– Прошу вас, уходите, – прошептала дрожащим голосом Аня.

В глазах девочки отражался испуг, а по щекам текли слёзы. Она попятилась и хотела бежать к двери, но её схватили за шкирку, как хулиганистого котёнка, медвежьей хваткой и втащили обратно.

– Не рыпайся, сучка, – зашипел третий. – Садись, и пей водку.

Первый налил целый стакан и протянул Ане. Она покачала головой.

– Не буду.

– Так значит, да? – зарычал второй. – Ну, пеняй на себя.

Он схватил девочку за волосы и намотал их на кулак. От боли, она открыла рот. Воспользовавшись этим моментом, подонки влили ей в рот стакан обжигающего алкоголя. Девочка поперхнулась и закашляла. Из глаз лились слёзы, желудок жгло, и охватывало судорогой, а голова странно закружилась. Но Аня не сдавалась. Она громко завизжала и попыталась сбежать. Девочка надеялась, что крик услышат соседи и вызовут полицию, поэтому продолжала визжать. Один из троицы, схватил её за ногу, и Анюта, со страшным грохотом, рухнула на пол, и тут же, получила удар в челюсть, потом ещё один, в нос. Раздался неприятный хруст, и хлынула кровь. Она наполнила рот девочки, и Аня начала захлёбываться. Перевернувшись на живот, девочка опять поползла в коридор. Её снова поймали за ноги и стянули джинсы. Анюта заорала, что было сил. Кто-то из скотов выругался матом, и схватив бутылку со стола, разбил её, а оставшийся осколок поднёс к горлу жертвы.

– Слушай, тварь, если разинешь пасть ещё раз, убью, – спокойно произнёс он.

– Убивай, – захрипела Аня, и снова заорала.

Почувствовал жгучую боль в шее, она приняла череду ударов. И стало тихо. Девочка потеряла сознание, и что происходило дальше, ей неизвестно. Она ничего не осознавала и не чувствовала.

А за стенкой, так же, безмятежно и сладко, спала пьяная мать. Она тоже ничего не осознавала и не чувствовала. Как калечили её несовершеннолетнюю дочь, как её били.

И как жестоко, одним ударом чьей-то тяжёлой руки, сейчас разбилась судьба молодой, невинной девочки. Разрушилась навсегда, похоронив под руинами планы, мечты и надежды.

Проснулась Аня, точнее очнулась, через неделю, в городской больнице. Рядом сидела состарившаяся и похудевшая бабушка.

– Пи.и..ить, – захрипела девочка.

– Деточка моя, я сейчас, только доктора позову, – вскочила бабуля.

Пришёл доктор и осмотрел пациентку. Тут же, прибежала медсестра и поставила капельницу. Бабуля смачивала марлечку в воде с лимоном и прикладывала к распухшим губам внучки. Она гладила девочку по волосам и целовала разбитое лицо.

– Бабуль, что случилось? Почему всё болит? Где я?

– Анюточка, а ты не помнишь? Ты в больнице.

– Помню только свои крики. Я так старалась громко кричать, чтоб меня услышали. А зачем, не помню.

– Ой, а следователь так надеялся на твои показания. Я ведь сама то, ничего не знаю, кроме того, что увидела. Соседи молчат, мол никто и ничего не видели и не слышали. Мать валялась в пьяном угаре. Свидетелей вообще нет.

– Что произошло? Почему следователь? Зачем свидетели?

– В тот вечер, ты гостила у меня, а потом собралась в тот шалман. Я долго уговаривала тебя остаться, но ты не согласилась и ушла. Я, так и не дождавшись твоего звонка, в час ночи вызвала такси и поехала в притон, под названием «Квартира моей дочери». Дверь была приоткрыта, я вошла и чуть не свихнулась от увиденного. Ты прости, что приходится рассказывать тебе это, но ты всё равно узнаешь, и хуже всего, если от чужих. В коридоре ты лежала в крови, изуродованная и израненная. С неестественно заломленными руками и поджатыми ногами. Милая моя, тебе порезали лицо. Рядом, валялась одежда и копна твоих отрезанных волос.