В этот же день семь лет назад я выпрыгнула в окно. Слава богу, первый этаж. Через дверь меня не выпускали. Я побежала, догнал, схватил за волосы, упала, последовали многочисленные удары ногами. Что было дальше – помню частями, мой мозг выборочно блокирует страшные воспоминания, за что ему отдельное спасибо.

Из глубины сознания с трудом достаю кадры прошлого. Каким-то образом мне удалось убежать и спрятаться в полосе кустарников. Набирала номера подруг, просила о помощи, все виновато ссылались на срочные дела. Родителям я не могла позвонить. Не могла себя заставить. Стыд сжигал меня. Я не хотела допустить, чтобы они знали, что со мной происходит. Мне было их жаль, жаль, что у них такая непутевая дочь, которая вечно попадает в неприятности. Я себя ненавидела. Достала из сумки маленький складной нож, который носила с собой в целях самозащиты, и вскрыла себе вены.

Лежа в траве, я наблюдала, как кровь медленно стекает по руке, густая и горячая, и думала, что всем будет легче, когда меня не станет. Я приношу одни несчастья. Но в то же время, меня пронзил страх – а что, если я и правда умру? Представляя себя в гробу в свадебном платье, впервые подумала – а как это переживет моя семья? Почему я опять поступила как последняя эгоистка, сосредоточившись только на собственных страданиях? Что я наделала…

Потом все как в тумане. Какие-то люди меня нашли, тормошили, достали телефон, позвонили тому, от кого я пряталась, ориентируясь на множество пропущенных вызовов. Сопротивляться я уже не могла.

Проснулась утром с перебинтованной рукой, разбитой губой и синяками на шее и ребрах. Меня рвало. Тело как будто налито свинцом. И тогда я все как-то сразу поняла. Тест на беременность. Две полоски. Эти две полоски спасли мне жизнь. Я осознала, что обязана защитить себя и своего ребенка, во что бы то ни стало. Поднялась, собрала остатки личности по осколкам и прямыми ногами отправилась фиксировать побои. В тот же день переехала обратно к родителям и твердо решила, что в свидетельстве о рождении в графе «отец» будет стоять прочерк.

Вся сила нравственной совести заключается в осознании сделанного зла.

Дени Дидро

Сегодня меня разбудил мамин звонок. В семь утра это было довольно неожиданно, поэтому мой пульс пустился бежать стометровку, пока я искала спросонья телефон.

Никак не могу привыкнуть, что она просто заботится, чтобы мы не проспали, потому что знает, что я практически не сплю ночами. Все время жду плохих новостей, не могу избавиться от этой дурной привычки. Последнее время мне стало казаться, что «хорошо» уже не будет никогда, что меня преследует злой рок. Неприятности сыпятся на мою голову одна за другой, такое чувство, что вселенная задалась целью меня добить. Я невероятно устала бороться, хочется спрятаться от этого мира у мамы на груди. Моя броня треснула по швам, механизмы сопротивления заржавели, я сдалась.

Какой бы ни был сильный человек, или зверь, забота нужна всем, особенно, когда этот сильный человек «ломается». Нужны теплые руки, их ласковое прикосновение, добрый взгляд, молчаливое единение и надежная защита. Склонить голову пред тем, кому ты доверяешь, не стыдно, только найти «своего человека» дано, наверное, не каждому. Мы ошибаемся, испытываем боль, а потом, застегиваясь на все пуговки внутри себя, из-за страха испытать это снова, часто упускаем что-то действительно важное. Играя роли, забываем о простых эмоциональных потребностях и пытаемся доказать самим себе, что это лишнее бремя.

«Моим человеком» снова стала мама. Как в детстве она покупает мне еду и новые колготки, беспокоится о моей температуре и уговаривает переехать обратно в отчий дом.

Сейчас я безумно жалею о том, что раньше не ценила ее любовь. Мне казалось, что она хочет мной манипулировать, взять мою жизнь под контроль, как же я ошибалась. Погрязнув в самолюбии, стремилась к свободе, не понимая истинную суть происходящего и причиняя боль самым близким.

С двенадцати лет я стала испытывать родителей на прочность. Не могу сказать, почему это началось, найти причину мне пока что не под силу, наверное, просто потому что я многого не помню, запрещаю себе помнить. Я сопротивлялась, как могла, всему, что они пытались до меня донести, нарушала правила, шокировала своими поступками, мне казалось, что мое мнение обязательно должно идти в разрез с их установками, уже тогда я получала удовлетворение, играя поочередно роли то жертвы, то агрессора. Упорствуя в саморазрушении, гордилась мнимой независимостью, мечтала быть «не такой, как все», придумывала все новые способы произвести впечатление, пусть и негативное. Следовала девизу подруги «лучше, когда о тебе говорят плохо, чем не говорят вообще».

Как жаль, что нельзя повернуть время вспять. Когда осознаешь последствия своих поступков, часто бывает слишком поздно что-то изменить. Мне повезло, что у моих родителей такое большое сердце, одно на двоих, сердце, в котором еще осталось место для меня, не смотря ни на что.

Они простили, осталось и мне научиться прощать саму себя. За все ужасные поступки, пороки и слабости. Пока что я по-прежнему себя ненавижу, но в глубине души теплится надежда, что я смогу возродить настоящую, счастливую, добрую, нежную, искреннюю Веру, какой я была в детстве. Очень страшно понимать, что я чуть было не убила ее собственными руками.

Боль заставляет лгать даже невинных.

Публилий Сир

Сколько боли может поместиться в человеческом сердце? Мое сердце было бездонным колодцем. Колодцем отчаяния, скопившем в себе несчетное количество обид и разочарований.

Я честно пыталась все забыть, но не могла. Как можно взять и вычеркнуть из памяти то, что со мной сделали? Как можно быть счастливой, когда тебя разъедает боль этих воспоминаний? Я усердно затыкала пробоины, через которые периодически выливалась ненависть. Ненависть к мужчинам в моей жизни.

Я не могла смотреть на себя в зеркало, я не могла себя заставить заниматься сексом, меня тошнило от любых прикосновений, каждый раз хотелось отмыться, даже если кто-то просто попробовал меня обнять. Острым лезвием резала мысль, что меня всегда хотели, хотели мое тело, но всем было наплевать на то, что я чувствую. Я считала, что моя внешность – это проклятье. Во время нервных срывов несколько раз обрезала кухонными ножницами свои длинные черные волосы, выдергивала ресницы, расчесывала кожу в кровь. Мужчины желали обладать мной, как красивой вещью, подчинить себе, сломать, сделать из меня удобную игрушку, которой можно похвастаться перед друзьями, а когда не получалось – пытались уничтожить. «Так не достанься же ты никому».

В результате возникло естественное желание причинять боль другим. Ответная реакция. Мне хотелось унижать, властвовать, порабощать, быть умнее, сильнее, изощреннее в своих играх с представителями сильного пола. Потому что они недостойны. Да, я понимала, что так нельзя, что это несправедливо, что абсолютно незнакомые люди не виноваты в том, что мне пришлось пережить, но уже не могла себя контролировать.

Злобный смех сквозь слезы. Победа любой ценой. Я старательно воспитывала в себе цинизм. Изучала способы манипулирования людьми, училась подавлять их волю и ломать психику.

Но в итоге сломалась сама.

Я стала похожа на старую советскую куклу с огромными голубыми глазами и пластиковыми ресницами, которая постоянно твердит «мама», если ее наклонять из стороны в сторону. Я лежала на кровати, глядя в пустоту, я перестала ЖИТЬ, превратившись в анатомическое пособие. Вновь включился защитный механизм, заблокировав все эмоции.

А ведь я могла любить, так любить, как никто другой, но почему-то эта бездна любви была никому не нужна. Воспитанная на великих романах, которыми зачитывалась ночами с тех пор, как выучила буквы, я страдала от переизбытка чувств и не знала с кем поделиться.