Шмыгнув носом и поправив пальцами рыжий ус, он продолжил свой осмотр.
Мистер Свен терпеливо ожидал, скрестив руки на груди, когда дотошный Фэдиш развеет свои подозрения, но он и не думал на этом останавливаться. Войдя во вкус, констебль резко, с полуоборота развернулся на каблуках, и ощупав взглядом все потайные места этой комнаты, заинтересовался письменным столом, на котором лежали журналы, рекламные проспекты и толстая потертая, поваренная книга, с необычным названием: «Кулинарные шедевры. Тысяча и один способ быстрого приготовления коктейля гоголь – моголь». Прочитав заголовок, он озадаченно почесал затылок, и придя к выводу, что он ничего не понимает в гоголе – моголе, перевел свой взгляд на стену, на которой висели ряд грамот, патентов, лицензий на разные виды деятельности, а чуть выше, в золоченой рамке, под стеклом, большого размера черно – белая фотография, с которой ему весело улыбались двое мальчишек, стоя в обнимку, на фоне дома, с высокой черепичной крышей, из трубы которой густо валил серый дым. Внизу стояла подпись: «дорогому другу от Фредди».
Мистер Фэдиш уже было потерял интерес к фотоснимку, как вдруг, он ощутил какое-то неуловимое несоответствие, но никак не мог понять, в чем же оно заключалось. Видя любопытство полисмена, мистер Свен кашлянул, обращая на себя внимание, и сообщил как можно непринужденнее:
– Ностальгия по моей молодости: это я, с другом детства – вместе росли.
– Ну да, ну да… – отозвался полицейский, заинтересовавшись серебристой подставкой, рядом с поваренной книгой, на которой стоял целый ряд подвешенных дверных колокольчиков. Фэдиш щелкнул пальцем по одному из них, и тот залился веселым звоном.
– Коллекционируете? – понимающим тоном спросил он.
Мистер Фэдиш был убежден, что каждый уважающий себя джентльмен должен что-то коллекционировать. Сам он состоял в клубе анонимных коллекционеров, и являлся самым активным его членом. Он увлеченно собирал крышки от пивных бутылок и этикетки, которыми обклеил свою комнату, вместо обоев, за что его жена укоряла, что это самые дорогие обои в Лондоне. И поверьте, там было на что посмотреть. Как истинный патриот, он коллекционировал только английское, начиная от этикеток Thomas Hardy`s Ale* – (Thomas Hardy`s Ale полностью натурального пива, без искусственных красителей и консервантов, двадцати шестилетней выдержки).
Traquair House Ale* – (Traquair House Ale – темный эль с ванильным привкусом и дубовыми нотками в букете).
Taddy Porter* – (Taddy Porter – лучший представитель класса портеров, с подкопченным вкусом и плотной густой пенкой).
Old Brewery Pale Ale*(Old Brewery Pale Ale – золотистого эля с земляными нотками в букете), и заканчивая
Theakston`s Old Peculier* – (Theakston`s Old Peculier – представитель класса старых добрых элей).
(Чрезмерное потребление алкоголя вредит вашему здоровью).
Принося очередную порцию крышек, на укоризненный взгляд жены он весело отвечал, постукивая по выпирающему пивному пузу.
– Хобби требует жертв! – И к огорчению миссис Фэдиш, эта коллекция еженедельно пополнялась.
– Да нет, – ответил Свен, – это вынужденная мера. Дверные колокольчики пропадают, их туристы на память срывают.
– Вот как? – удивился Фэдиш, – хм, почему не напишите жалобу?
– Ну что вы, мы не в обиде, это же на добрую память, да и на них наш фирменный логотип*(логотип – графический знак, символ для повышения узнаваемости в социуме – товарный знак), и лишняя реклама нам не помешает!
– Ну да, ну да… – протяжно ответил полицейский.
Наконец, убедившись в правдивости слов почтенного мистера Свена об отсутствии незарегистрированных лиц, верный служитель правопорядка заглянул, на всякий случай, за открытую дверь кабинета, и на этом закончил свой осмотр.
– Вас кто-то неверно информировал… – пожал плечами продавец, – вы сами в этом убедились!
Констебль не нашел подходящих слов, чтобы сгладить неловкость, и не обидеть знакомого продавца и директора служебной проверкой.
– Извините, сэр, служба такая…
– Все в порядке, я все понимаю! – улыбнулся в ответ мистер Свен.
Служака вышел в коридор, и Сэмюель, закрывая за ним дверь, взглянул на старую фотографию, и в сердцах про себя ругнулся, понимая о своей допущенной оплошности.
На фотографии, за домом выглядывало огромное дерево, а между листьями прятался маленький сказочный человечек. Он сидел с веткой в руках, и наматывал на нее серый дым, валивший из трубы.
Прикрыв дверь, они тем же путем вернулись в магазин.
Оценив кислый вид мистера Фэдиша, продавец сладостей незамедлительно достал из ярко освещенной витрины воздушное семицветное пирожное, и протянул его констеблю на белоснежной фарфоровой тарелочке.
– Не расстраивайтесь! Вот это пирожное быстро поднимет вам настроение. Ведь оно так и называется: «хорошее настроение»! – весело подмигнул ему добрейшей души продавец и директор в одном лице.
– А это вашей жене! – закрывая коробку с пирожным, вдогонку к первому презенту, предложил Сэмюель.
– И почем нынче хорошее настроение? – грустно спросил полицейский.
– Ну что вы, это за счет заведения, как самому постоянному и преданному клиенту. – любезно предложил директор.
– Ну, мистер Свен… как – то неудобно! – засмущавшись, сказал Фэдиш.
– Это пирожное – одно из моих любимых. И название прекрасное: «Грезы любви!» Это вам, от души!
– Ну, разве что, от души! Тогда, пожалуй, еще одно.
Аппетитные алые губки улыбались констеблю на белоснежном корже, в форме сердечка, скрепленные кремовой прослойкой.
«Грезы любви» было снова бережно запаковано в маленькую фирменную коробочку, с названием кондитерской «Фредант».
С видимым удовольствием, Фэдиш, было, развернулся попить чайку, как тут неожиданно замер, и хлопнув себя по лбу, воскликнул:
– А я-то думаю, что не так с той фотографией!
– С какой фотографией? – с непонимающим видом отозвался Свен, внутри похолодев от страха.
И подняв указательный палец, Фэдиш затряс им в воздухе:
– Меня не проведешь! – и хитро усмехнулся.
– А что случилось, что такое? – занервничал кондитер.
– На фотографии, за домом было дерево.
– Да? – вопросительно воскликнул Свен.
– А на нем… – продолжал Фэдиш, сделав многозначительную паузу.
– А что на нем? – упавшим голосом пролепетал Свен.
– Как что? Листья на нем, а значит, это было летом, да и мальчишки на фото легко одеты. А зачем, и с какой целью, скажите на милость, в такую жаркую пору разжигать камины? – блеснул своим «кругозором» Фэдиш, всю жизнь мечтавший стать знаменитым сыщиком, но, почему-то, этого так и не случилось.
– Ваше начальство явно вас недооценивает, – не раз говорила его «любимая» теща, близоруко щурясь на зятя. – Ну да ничего, придет время, и вы им еще докажете, что у вас врожденный нюх сыщика! – заявила она, когда он в очередной раз нашел ее потерянные очки на ее лбу.
И вот, кажется, подвернулся подходящий случай, и он с триумфом взглянул на мистера Свена.
– Ах, это… – с облегчением вздохнул Свен, – это наша тетушка на печи готовила пирожки с брусничной начинкой! Ох, какие я вам скажу, были вкусные! Пальчики оближешь!
– На печи? – переспросил Фэдиш.
– Конечно, ведь в былые времена только на печи и готовили!
– Ну да, ну да… – разочарованно произнес констебль.
Он так хотел блеснуть своей профессиональной наблюдательностью, но она не принесла никаких результатов, одно лишь разочарование.
– Ну, думаю, ваши пирожные не хуже! – быстро нашелся Фэдиш, сгладив свою «некомпетентность».
– Не сомневайтесь! Фирма «Щугерхаус» гарантирует! Приятного вам аппетита! – пожелал ему мистер Свен.
Полицейский в ответ лишь кивнул, и кое-как устроившись на стульчике за одним из высоких столиков кондитерской, принялся за угощение. И уж совсем нехорошо для бдительного полицейского, как мистер Фэдиш, упустить из виду, что у него прямо под носом, выставленные на витрине пирожные, корчили смешные рожицы и дружно гримасничали констеблю, высовывая разноцветные языки, подражая его манере все время облизываться, подобно коту, полакомившегося дармовой сметанкой. Такое недопустимое безобразие пришлось сразу пресечь. Вооружившись мухобойкой, Мистер Свен стукнул пару раз по витринному стеклу, и моментально утихомирил пирожное хулиганство. Он укоризненно взглянул на кассира, мистера Литтла, и покачал головой, не сразу догадавшись, кто оживил витринные сладости.
