Но как же это произошло? Как и почему это стало возможным? В чём причина и кто в этом виноват? Он сам или она, его девушка?..
Произнеся мысленно последнее слово, Кирилл открыл глаза и нахмурился. Это слово точно обожгло его. Он вдруг подумал о том, о чём то и дело забывал в эти дни, но постоянно вспоминал снова и снова, причём каждый раз со всё большей отчётливостью и растущей тяжестью в душе. И вот сейчас на ум ему опять пришла всё та же упрямая, тягостная, неумолимая мысль, навещавшая его всё чаще и властно подавлявшая все прочие, казавшиеся рядом с ней мелкими, малозначащими, неважными. Чем больше проходило времени, чем больше он раздумывал над тем, что произошло на днях между ним и Сашей, тем яснее ему становилось: он уже не мог с уверенностью утверждать, что она по-прежнему его девушка. Вполне возможно, после всего случившегося он уже не имеет права так её называть и, всё ещё думая о ней по привычке как о своей подруге, обманывает сам себя, тешит себя иллюзиями, принимая желаемое за действительное, упорно надеясь на благополучный исход без особых на то оснований.
Припоминая все подробности происшедшего, он вынужден был признать, что на быстрое примирение рассчитывать не приходится. Дело зашло слишком далеко, и вернуться к прежнему будет не так-то просто. Если вообще возможно…
Различные недоразумения, выяснения отношений, мелкие трения и короткие размолвки случались у них и раньше, не без этого, но были, как правило, настолько незначительны и скоротечны, что разрешались почти сразу же и не оставляли ни малейшей тени на их отношениях. Совсем иное дело бурная сцена, разыгравшаяся несколько дней назад и с тех пор постоянно прокручивавшаяся в его памяти, заставляя его каждый раз переживать её сызнова, от начала до конца. Этот конфликт не из числа тех, что разрешаются легко и просто, без особых усилий и стараний. Его не уладить одним махом, с помощью красивых слов и букета цветов. Он будет иметь для них обоих самые серьёзные, тяжелейшие последствия. Вернее, уже имеет.
При мысли о цветах как возможном орудии примирения Кирилл невесело усмехнулся. Если бы всё было так просто! Но он слишком хорошо знал Сашу и понимал, что с ней этот номер не пройдёт. Она, скорее всего, и рта не даст ему раскрыть, да, пожалуй, и на порог к себе не пустит. Не исключено также, что букет, – если он всё же прорвётся к ней со своими цветами, – полетит ему в физиономию, сопровождаемый выразительными и энергичными фразами, которыми она в некоторых случаях оперировала очень умело.
Все эти варианты вероятного развития событий представлялись ему вполне реальными. Саша девушка самолюбивая, своенравная, непредсказуемая и, несмотря на внешнюю сдержанность и порой даже холодность, внутренне крайне эмоциональная. Уж он-то знал это лучше, чем кто бы то ни было! Только все свои переживания и эмоции она держит глубоко в себе, не выставляет их напоказ, на всеобщее обозрение, не любит демонстрировать их перед посторонними, не позволяет им выплеснуться наружу и привлечь чьё-либо внимание. Она как будто стыдится своих чувств, или, вернее, их бурного проявления, и полагает, что лучше всего спрятать их на дне своей души, подальше от любопытных взоров. Её выдержка, самообладание, умение обуздать свои страсти и взять себя в руки были безупречны, мало кто мог сравниться с ней в твёрдости характера, душевной стойкости, железной самодисциплине.
Один только раз на его памяти изменило ей её хладнокровие. Во время их давешней ссоры. Единственный раз, когда её лицо изменилось до неузнаваемости, а глаза вспыхнули неукротимой, бешеной яростью, которой он никогда в них не видел.
Глава 5
Если до этого он сохранял относительное спокойствие и порой даже забывался лёгким полусном, то последнее воспоминание взволновало его не на шутку и заставило подняться с дивана. Он принялся расхаживать взад-вперёд по гостиной и соседней спальне, ничего не видя перед собой, ни на что не обращая внимания, временами натыкаясь на мебель и не замечая этого. Он не ощущал настоящего, точно перестал существовать в нём. Всеми своими мыслями он был в прошлом. Совсем недавнем прошлом. Это было всего две недели назад – почти ничего, – но так много было передумано и перечувствовано им с той поры, что казалось, всё это случилось в какой-то иной жизни, и не с ним, а с кем-то другим…
В тот вечер он был слегка взбудоражен, немного пьян и, похоже, с самого начала не очень хорошо соображал, что говорит и что делает. Он вообще-то никогда не был большим охотником до спиртного, знал меру и даже в подпитии не терял голову и контроля над собой и своими действиями. Но не в тот раз. Тогда по какой-то до сих пор неясной ему причине он повёл себя совершенно нетипично для себя, более чем странно, так, как никогда ещё себя не вёл. Он выпил несколько рюмок коньяка, хмель ударил ему в голову, его захлестнула волна возбуждения и не совсем здорового веселья. К одним из окружающих он вдруг почувствовал горячую симпатию, доброжелательство, почти нежность, к другим же – столь же внезапную, ничем не обоснованную неприязнь, отторжение, враждебность. С первыми он безостановочно болтал – чем дальше, тем всё менее толково и связно, – похлопывал их по плечу и порой приобнимал, особенно девушек, сопровождая это к месту и не к месту взрывами раскатистого смеха и томными масляными взглядами. На вторых же бросал косые, отталкивающие, а то и откровенно злобные взоры, бормоча при этом глухие ругательства и делая нетерпеливые, резкие движения.
В числе этих несчастливцев, отчего-то вызвавших его неудовольствие и раздражение, непонятным образом оказалась и Саша, сидевшая в дальнем углу комнаты и разговаривавшая с их общим знакомым Ильёй. Кирилл то и дело бросал в их сторону угрюмые, вспыхивавшие мрачным огнём взгляды, хмурил брови и судорожно стискивал зубы. А потом наливал себе очередную рюмку, залпом выпивал её и с ещё большим жаром обхаживал своих соседок по столу, уделяя особенное внимание Яне, той самой эффектной статной блондинке, с которой он познакомился тогда же, когда и с Сашей. А та, судя по всему, была совсем не против его ухаживаний: она охотно слушала его сбивчивые пьяные излияния, становившиеся всё более громкими и откровенными, смеялась его дурновкусным сальным шуткам, позволяла себя обнимать, только для вида отводя его руку, норовившую обвить её плечи.
Однако Саша, несмотря на разговор с Ильёй, всё это время не теряла Кирилла из виду и была начеку. И как только решила, что его поведение становится неприличным и вызывающим, подошла к нему и сделала тихое, но внушительное замечание.
Он не внял ей. Метнул на неё хмурый, недовольный взор, буркнул что-то нечленораздельное и вновь обратился к Яне.
Саша постояла возле них немного, будто собираясь что-то сказать. Но ничего не сказала. Лишь поджала губы, передёрнула плечами и вернулась к своему собеседнику.
А точно сорвавшийся с цепи Кирилл продолжал бушевать. Уже не таясь, он придвинулся к Яне вплотную, обнял её за плечи и нашёптывал ей на ушко маловразумительные и малопристойные глупости, которые, впрочем, та выслушивала вполне благожелательно и, очевидно, не без удовольствия, о чём свидетельствовал её весёлый заливистый смех, сопровождавший его остроты, даже весьма сомнительные по качеству. А его её близость, её кажущаяся податливость, её задорный заразительный смех, в котором ему чудилось что-то завлекающее и порочное, как бы призыв к действию, распаляли всё сильнее, и он, пьянея уже не только от вина, всё больше терял голову и чувство реальности.
К ней минут через пять его снова попыталась вернуть Саша, опять подойдя к нему и шепнув ему на ухо несколько вразумляющих фраз.
Но вразумить его, похоже, было уже трудно. С трудом оторвавшись от Яны, он посмотрел на свою девушку как на постороннего человека, скривил физиономию, будто отведав чего-то кислого, и, не произнеся в ответ ни слова, отвернулся.
И вновь Саша не сразу отошла от него, а постояла несколько секунд рядом, словно в нерешительности. Лицо её омрачилось, губы слегка вздрагивали, лоб прорезала продолговатая морщинка. Скользнув по раздухарившемуся, уже ничего не замечавшему и не понимавшему Кириллу грустным, немного растерянным взглядом, она вернулась на своё место в углу комнаты и, не обращая больше внимания на пытавшегося развлечь её Илью, погрузилась в задумчивость, время от времени озабоченно поглядывая на своего парня, продолжавшего куролесить за столом.
