– Снято профессионально. Ангел.

– Падший ангел, – добавляю я.

Пока Дэвид разглядывает фото, беру в руки еще один снимок. Он сделан в последний день.

– Последний день моей прежней жизни, – тихо произношу я, вспоминая последнюю встречу с Роном.

– Смотри, какая тачка, – говорю я, когда мы проезжаем мимо офисного здания, в котором находится управление завода. – Кто это у нас так резко разбогател?

– Владелец должен был приехать. Наверняка его. Явился заметать следы. Смотри и машина твоего отца рядом.

– Тормози. Есть идея, – достаю из сумки помаду.

– Что ты задумала? – Рон выходит из машины следом за мной.

Пинаю по колесу. Сигнализация не сработала, и я исписываю машину нецензурными выражениями, а Рон с улыбкой снимает меня.

– Ну и достанется же тебе, если папочка узнает.

– Надеюсь, не узнает, – дописываю последнее слово и возвращаюсь в машину. – Высади меня за поворотом.

– Сколько еще мы будем прятаться? Карен, все равно придется сказать, что мы вместе. Отец побесится и успокоится.

– Пусть бесится после того, как я окончу университет. Хочешь, чтобы он вынес мне мозг накануне выпускных экзаменов? Встретимся вечером. Скажу родителям, что пошла в гости к Эмбер, – целую его на прощание и выхожу из машины.

Разве могла я тогда предположить, как повернется наша жизнь.

– Так это ты исписала мою машину! – восклицание Дэвида возвращает меня в реальность.

– Извини, – я улыбаюсь, понимая всю нелепость ситуации. – Хотелось наказать богатенького пижона.

– Да уж. Сильно же ты меня раньше ненавидела.

– Это он? – Дэвид берет снимок, на котором я обнимаюсь с Роном.

– Поднимемся на чердак? Может там что осталось, – беру его за руку и тащу наверх.

– Похоже, хозяева сюда не заходили, – Дэвид смахивает рукой паутину.

– Наши коробки, мы с мамой упаковывали в них ненужные вещи, – открываю одну из них.

– О! Тедди! Это мой медвежонок. Я все детство с ним спала.

– Надеюсь, сейчас ты не предпочтешь его мне, – с ревностью в голосе говорит Дэвид, и мы вместе смеемся. Я прячу игрушку в большую сумку, которую прихватила с собой. Открываю другие коробки, и среди ненужного хлама нахожу старую записную книжку.

– Наверно мамины рецепты случайно сюда попали. Заберу с собой.

– Готовить собралась? – усмехается Дэвид, зная, как я не люблю возиться на кухне.

Мы спускаемся вниз, закрываем дом и садимся в машину.

– Можем заехать на кладбище?

Я быстро нахожу это место. Четыре надгробия. Семья: хорошая, любящая, счастливая. Что от нее осталось? Две истерзанные души. Планы, мечты, стремления разрушены в один миг. По чьему-то жестокому плану или случайной прихоти? Я никогда этого не узнаю. Какова цена человеческой жизни? Никакой. Она разменная монета в играх сильных сего мира.

Каково это видеть собственную могилу? Понимать, что лишь благодаря случайности не лежишь там. Боль невозможно передать ее можно только чувствовать. Могилы отца и брата, которых больше никогда не увижу. Я столько раз думала, как бы сложилась моя жизнь, если бы не эта трагедия. Прошлое не вернуть. Эта боль останется со мной навсегда, притупленная временем, спрятанная в отдаленном уголке моего сознания, она будет существовать до конца моих дней.

Дэвид стоит в стороне, хорошо, что он не пытается пожалеть меня или обнять. Я и так едва сдерживаю слезы, и если он подойдет ближе, разрыдаюсь.

– Поехали, – мысленно прощаюсь с родными и сажусь в машину.

Я благодарна Дэвиду за то, что он молчит всю обратную дорогу.

– Как ты? – спрашивает он уже по возвращении из Лос-Анджелеса.

– В порядке.

На самом деле меня одолевают смешанные чувства. Как бы я не пыталась казаться сильной, часть моей души умерла вместе с ними.

Я очень скучала по маме и два месяца назад перевезла ее в Филадельфию. Рассказать Дэвиду о том, что она жива, я так и не решилась, поэтому навещала ее втайне, а ему говорила, что летаю на студенческие конференции.

– Дэвид, через пару недель в Филадельфии проводят семинар, – сообщаю ему, когда мы едем в лифте. Я заезжала в офис, чтобы подписать бумаги по инвестиционному проекту.

– На сколько дней улетаешь?

– Четыре.

– Забыл документы, вернусь в офис.

Он выходит из лифта, а я спускаюсь на парковку.

Карен, – слышу знакомый голос, чья-то рука хватает меня за плечо и разворачивает. Я надеялась, что это лишь обман слуха, но при виде стоящего передо мной мужчины все внутри переворачивается.

– Рон? – кажется, что сердце выпрыгнет из груди.

Он разглядывает меня с ног до головы, прикасается к лицу не в силах поверить, в реальность происходящего.

– Карен? – он машет головой, словно хочет согнать с себя наваждение.

Шок. Встреча, которой не должно быть. Я стою в оцепенении. Вижу, как Дэвид выходит из здания и направляется к машине.

– Как ты здесь оказался?

– Ты жива.

– Рон, встретимся через час на причале у кафе «Верона», я все объясню. Не говори никому, что видел меня, – сажусь в машину с Дэвидом и уезжаю. Рон провожает меня взглядом.

– Кто это был? – Дэвид подозрительно смотрит на меня.

– Один парень спрашивал дорогу, – я пытаюсь скрыть свою нервозность.

– Бывший любовник. Что он здесь делает? – тон Дэвида резко сменяется на жесткий, а меня начинает пробирать озноб. – У меня хорошая память на лица.

Черт, те фотографии.

– Дэвид, он увидел меня. Нужно было сразу поговорить с ним, – я закрываю лицо руками. – Что если он кому-нибудь расскажет?

Дэвид резко нажимает на тормоз, убирает от лица мою руку и испытующе смотрит на меня.

– Может дело не в страхе, а в том, что ты все еще его любишь?

– Дэвид, вспомни, что произошло, когда Карлос узнал кто я. Он был единственной ниточкой способной привести к убийце.

– Не впадай в истерику, – Дэвид снова нажимает на газ и останавливается уже возле дома.

– Я назначила ему встречу. Я должна поговорить с ним, объяснить. Попросить молчать. Дэвид, я должна с ним поговорить.

– Отвезти тебя? – Дэвид не в восторге от ситуации, но разговаривает уже спокойно.

– Нет. Возьму такси.

Рон стоит на причале. Расплачиваюсь с таксистом и подхожу к нему.

– Привет.

– Хорошо выглядишь для покойницы, – голос грубый, а глаза сверкают ненавистью.

– Рон, не нужно так. Выслушай.

– Кто был в машине?

Я всю дорогу прокручивала в голове нашу встречу, продумывала, что скажу, но слова застряли в горле.

– Я пробил номера. Дэвид Джонсон – владелец «Джей Индастрис», миллионер. И твой любовник? – не дожидаясь ответа, он толкает меня к стене. – Сука.

– Рон, послушай, прошу тебя.

– Я мог бы понять, будь это любой другой. Но с ним? Напомнить какие грязные дела он проворачивал в Санта-Монике?

– Мы тоже не святые. Забыл, чем мы занимались?

Он берет меня за подбородок, приближается вплотную и прожигает взглядом.

– Я помню все, чем мы занимались, а ты, похоже, забыла, если раздвинула ноги под тем, кто оказался богаче.

– Не смей так со мной разговаривать, – я отталкиваю его.

– Как еще с тобой разговаривать. Я собирался сделать тебе предложение. Я оплакивал тебя. Я несколько месяцев каждый день ходил на твою могилу. А ты в это время кувыркалась в его постели, – каждое его слово, словно кинжал, вонзенный в сердце.

– Рон, ты многого не знаешь. Я мечтала вернуться.

– Почему ты вообще сбежала?

– Потому что боялась. И сейчас боюсь. Рон, ты можешь ненавидеть меня, но умоляю, прошу, никому не говори, что я жива, – он смотрит на меня как на сумасшедшую. – Моя семья не погибла при пожаре, их убили, убили на моих глазах, я успела спрятаться и не видела лицо убийцы. Я не знаю, кто и зачем это сделал.

– Карен, я проверял протоколы полиции. Это был бытовой пожар.

– Я тоже проверяла. Как думаешь, люди, какого уровня стоят за этим, если так хорошо замели следы. Я обращалась к лучшему детективу, но даже он ничего не нашел.