– Сольвейг, почему он до сих пор был здесь? – я повернулась к нему и сказала:

– Он сам не знал, чего хочет. Мне трудно это понять. Я знаю лишь то, что это его подруга детства. Последние месяцы они снова начали общаться, – помолчав, я добавила:

– Он не понимает, что я делаю. Бернхард просто был тут, потому что такого в его жизни не было и уже не будет, – тут вмешался Барни:

– О чем именно ты говоришь, Сольвейг? Что ты имеешь в виду? – я улыбнулась и ответила:

– Не так уж часто у людей действительно высокие цели. Тем более на планете Гард. Этот круг общения сказался на нем не лучшим образом. Все это усугубило его худшие качества характера, от которых он уже не в состоянии избавиться. Хотя, возможно, он не очень-то стремится к этому, – тут Аск задумчиво добавил:

– Не думаю, что дело именно в том, что он родился на планете Гард. На моей планете Йера я тоже не часто встречал людей, которые ставили себе целью что-то больше, чем решение «бытовых» вопросов или же, как они считают, достижение «успеха в жизни», – Барни удивленно посмотрел на него, и Аск, заметив этот взгляд, пояснил:

– Я не имею в виду то, что это плохо или не стоит этого делать. Просто большинство людей не видят ничего кроме этого. Или не хотят видеть, – я улыбнулась и сказала:

– Именно так. Бернхард был из тех, у кого появилась возможность увидеть другие стороны бытия, но он не захотел этого. Именно не захотел. Мы много разговаривали с ним за то время, что он был здесь. Я видела, что кое-что он все-таки глубоко внутри понимает, но делает вид, будто я говорю о несуществующих вещах, – Барни сел рядом с Аском и спросил:

– Но зачем?! Ему что, не нравилось то, что ты говорила? – я с удивлением посмотрела на него:

– Да, думаю, ты прав. Ему действительно не нравилось то, что я говорю. Ведь это должно было влиять на ход его мышления, действия и, в общем, на его отношение к миру. Дело в том, что он любит лгать, отрицать очевидное, даже когда его уже поймали за руку. А еще он всегда что-то недоговаривал. Это ведь тоже ложь. Видимо, он поступал так, чтобы чувствовать некую независимость. С другой стороны его друзья с планеты Гард, знали о нем все. В частности та девушка. А он в свою очередь знал все о моих планах. Получается, Бернхард хотел независимости только от меня и при этом хотел быть в курсе всех дел. Получать все и не отдавать ничего. Между нами не было доверия, не потому что я перестала верить ему после подобных ситуаций, а потому что он изначально не верил мне, – Барни, не сводя с меня глаз, спросил:

– А почему он не доверял тебе? Ты когда-то обманула его? – я посмеялась:

– Не обязательно что-то сделать, чтобы тебе не доверяли. Дело в том, что люди, как известно, судят по себе. И поскольку, он сам врал, то думал, что и я вру. Он не мог представить, что можно быть полностью искренним с другими, только потому, что сам не делал этого. Всегда есть мотив. Зачастую, даже не один. Мне не известны все его мотивы. Да и не очень-то хочется их знать, – сказала я, немного поморщившись. Аск смотрел на меня с грустью. Меня же все еще переполняло чувство брезгливости, когда я вспоминала Бернхарда. Я думала, что скоро это пройдет, все забудется. Но оно осталось со мной навсегда. Я смотрела в окно и думала о том, как скоро мы достигнем цели. Но порой мои мысли улетали куда-то и терялись в бесконечных просторах вселенной. Мы все летели и летели, я не следила за приборами. Еще на планете Гард мы с Барни составили хороший маршрут, который обеспечивал наиболее безопасные условия полета. Вероятность встречи со Стражами Границ была минимальной. Возможно, еще и это позволило мне окончательно выпасть из течения времени. Аск заметил это несвойственное мне состояние. Он шутил, пытался меня взбодрить, но я видела, что он сам был разочарованным и поникшим. За короткое время Бернхард умудрился расположить к себе Аска. Поэтому даже ему было больно от его поступка.

Мы уже давно находились на территории первого сектора. Планета, на которую мы направлялись, называется Ра́йдо. Когда мы покидали Гард, я впервые за долгое время связалась с Вигманом Адальбертом. Рассказав ему о том, что произошло, и, что мы не сможем прилететь на Ингваз, где он нас ждал, мы условились встретиться на планете Райдо, чтобы договориться о последующих действиях. Кроме этого он хотел передать нам какую-то информацию.

– Дай мне руку, – внезапно сказал Аск. Я удивленно посмотрела, когда он сел рядом и взял меня за руку. Мы молчали. Барни уже уснул у меня на коленях. Вскоре и я уснула. Это был очень крепкий и спокойный сон, впервые за долгое время. Бессонница покинула меня. Я даже не помню, как уснула, будто в одно мгновение просто провалилась в темноту. Я помню только, что мне приснился Млечный Путь. И будто я стою около него, как у начала моста, конца которому я не вижу. И вокруг меня радужное свечение.

Из дневника Аска

11 декабря 2772 года

      К тому, что было в начале пути уже не вернуться. Движение вперед должно быть непрерывно. И в порядке вещей, что что-то остается позади.

Путь – испытание. Кто-то выдерживает его, кто-то нет. Так и случилось с Бернхардом, да и с Нэмом, в общем-то, тоже. Это мне снилось. Когда я проснулся, то увидел, что ни Сольвейг, ни Барни не было рядом. Приходя в себя, я еще пару секунд сидел неподвижно, а потом отправился искать моих спутников. Идя по прозрачному дну корабля, я мельком взглянул на него и увидел, что мы не движемся. Корабль явно находился на одном месте, но меня смутило то, что я не видел земли. Мне открывался вид на огненно-красное жерло вулкана, стало не по себе.

– Сольвейг! – крикнул я. Она и Барни как раз появились в дверях.

– Аск, что случилось?

– Где мы? – я вопросительно посмотрел на них.

– Мы на планете Ансу́з,– сказал Барни, подойдя ко мне. Сольвейг села в кресло к пульту управления.

– Я что-то пропустил? – не унимался я.

– Я сама не понимаю, что происходит. Планета Райдо находится дальше. Мы правильно составили маршрут, и она уже виднелась. Но почему-то пролетая рядом с Ансуз, корабль остановился. И теперь нас тянет к земле. Все это произошло буквально в считанные минуты. Мы пытались найти какую-то информацию об этой планете и о том, что происходит. Нам удалось найти лишь ее карту, и на данный момент мы знаем наверняка только то, что мы уже очень близко к одному из самых больших вулканов этой планеты, – от такого неожиданного поворота событий я присел на диван и попытался все это как-то осознать.

– Скорость, с которой нас притягивает, не меняется – заметил Барни, подойдя к пульту управления.

– Да, – подтвердила Сольвейг, – это значит, что уже через несколько минут мы окажемся в опасной зоне. Я не могу ничего сделать, не могу увести корабль. Все приборы в норме, но мы попали в сильнейшее магнитное поле.

Вдруг, корабль резко затрясло, и настала тьма. Я оказался на полу на коленях и не видел ничего, а слышал только свое сердцебиение и дыхание. Мгновение спустя, я увидел свечение, как и тогда, на планете Совуло. Это была Сольвейг. Она лежала на полу лицом вниз. Я, не поднимаясь с пола, подполз к ней.

– Сольвейг, – позвал я. Но она так и лежала неподвижно. Перевернув ее и увидел кровь. Видимо, когда затрясло корабль, она, так же, как и я, упала и ударилась головой. Мной овладела паника. Я озирался по сторонам, пытаясь найти Барни. Я хотел крикнуть, но горло, будто сдавили, голос пропал, я не мог произнести ни слова. Это было похоже на самый ужасный кошмар, конца которому нет.

Через несколько секунд корабль снова затрясло. Я крепко держал Сольвейг. Нас откинуло в сторону дивана, за который я уцепился одной рукой. И тут включился свет. Он ослепил меня, и мгновение я ничего не видел. Когда зрение стало возвращаться, я увидел Барни, видел как двигаются его губы, но ничего не слышал. Только мое дыхание и сердцебиение. Брат стал трясти меня за плечи, и только спустя несколько минут я полностью очнулся.