– Отдышалась? – спросил Кауст, вытирая нос. Руку больше не протягивал, а платок выбросил. – Пойдём?

Сбежать бы, пока один надзорный слаб после колдовства, а второму ещё в овраг спуститься нужно, но ведь догонят. Я все силы на прошлый спринт потратила. От надзора же уйти хотела и, как бабочка в сачок, попалась. Со злости хотелось крикнуть, что лучше обратно на плантацию. Там хотя бы есть второй шанс сбежать, а здесь сразу в подвал определят. Нет врага страшнее, чем разочаровавшийся влюблённый.

– Не хочу! – дёрнулась я назад.

– Поздно, Лина, – холодно сказал Вилар. – Брат Алтын почувствовал, как ты колдуешь. Свечку в небо запустила, всем жарко стало. Рядом Верховный стоял. «Чё это? – спросил. – Часом не моровка ли безнадзорная бесчинство творит? Как ты допустил, брат Вилар? Наказать её надобно. Силы лишить». Чувствуешь, куда ветер деревья клонит? Я просил тебя сидеть тихо? Просил?

Давил гневом так, что у меня ноги дрожали. Выходит, силу забрать можно? Стану обычной крестьянкой, вздохну свободно, но тогда о возвращении домой можно забыть. В другой мир не ходят поезда, не летают самолеты и пешком обратно в мой город N не дойти. Вся надежда на проклятое колдовство. Из широчайшего арсенала заклинаний всяко найдётся подходящее мне. И если я сама с ним не справлюсь, то можно помощи попросить. У Кауста, например. Или у другого колдуна, работающего в надзоре. Они по любому разбираются в этом деле лучше, чем запуганные насмерть сборщицы. Так что «все дороги ведут в надзор». Главное – за решетку там не попасть. Но у меня же есть Вилар!

– Прости, пожалуйста, – попросила я. Расчёт простой был. «Повинную голову меч не сечёт». Вдруг, и правда, разжалобится. – Я не знала, что так получится. Хотела чуть-чуть, а оно само. Мне страшно, Вилар, что теперь будет?

Закрыла лицо руками, изображая рыдания, и тут накрыло по-настоящему. Дерьмовый выдался день. Два дня. Жила себе спокойно, никого не трогала, в институте метрологию учила и за один единственный миг оказалась в Аду. Спина красная после кнута, нога болела. Смотритель этот, собаки, Вилар. Чем дальше, тем хуже. Мамочки, за что? Я же просто хочу домой! Отпустите меня, пожалуйста.

Слёзы хлынули рекой. Сто лет не плакала. Уже забыла, как в носу щиплет, и в груди становится тесно.

– Лина, – позвал Кауст, осторожно тронув меня на плечо. – Не плачь, ну что ты? Мы же здесь. Вилар упросил Верховного отстрочить наказание. Старик две седмицы дал, а сам уехать навострился через шесть дён. Спрятаться тебе нужно и переждать беду.

Я кивнула, пальцами вытирая глаза и нос от слёз. Понимала по-прежнему мало, но хотя бы приблизительно ситуация в голове нарисовалась. «Из главного управления в филиал явилась важная шишка с плановой проверкой, а ребята без начальственной руки давно расслабились. Шашни с моровками водили, на приказы вышестоящих свысока поплёвывали, балду гоняли и всячески уклонялись от ударного выполнения плана. И дабы с должностей не слететь, решили убрать с глаз долой запрещённых Уставом любовниц и постоять в белом. «А мы чё? Мы ничё». Лина сидит на плантации, и вроде бы всё в ажуре. Без палева. Но тут меня смотритель колдовать соблазнил, и в надзоре сирена заорала. Упс, как говорится. В итоге Вилар, как старший брат надзора, имел крайне бледный вид. Кстати, я бы на его месте тоже психанула.

– Хорошо, – всхлипывая, ответила я. – Давайте спрячемся. Простите, пожалуйста, я больше так не буду.

Кауст передал меня из оврага прямо в руки сердитому Вилару. Я запоздало расстроилась, что совсем не знала Лину. Как она со своим инквизитором общалась? Сейчас моё странное поведение можно списать на шок, а потом? Разительную перемену Вилар должен почувствовать сразу. Вряд ли догадается, что случилось на самом деле, но очередные вспышки ярости мне гарантированы.

Вилар прижал к груди и не отпускал. От него пахло дымом и чуть-чуть свежескошенной травой. Будто ночевал в стогу сена, а утром отогревался у костра. Я никак не могла расслабиться, он все ещё пугал до дрожи. Так и стояла, вытянувшись струной и крепко сжав кулаки.

– Где твоё платье?

– Не знаю. Смотритель мне сарафан выдал.

– Сарафан? Саул, – поправил Вилар, и у меня чуть сердце не остановилось. Чёрт, как глупо спалилась! Саул, саул! Нужно запомнить. – Ладно, в городе тебя нарядим. Кауст, помочь?

– Нет, – ответил колдун, вылезая из оврага. Даже не испачкался, в отличие от меня.

Мы спустились с пригорка и прошли через лесок. Под ноги легла обыкновенная проселочная дорога, только ездили по ней не машины и мотоциклы, а запряжённые лошадьми повозки. Откуда я знала? Одна такая стояла у обочины. Кучер дрых, развалившись на козлах. Я думала, он тоже будет в зелёном мундире, но нет. Простая рубаха, всклокоченная борода и мятая шапка с дыркой. Господа надзорные наняли его в городе? Или попутку словили? Я представила, как Вилар и Кауст вышли на дорогу, тормознули экипаж и, тыкая местным аналогом удостоверения в лицо, заявили: «Любезный, ваша повозка изымается для нужд надзора». А поскольку править лошадьми – не барское дело, то и кучера с собой прихватили.

– Стерх, не спи! – Вилар ударил кулаком по деревянному боку повозки, и мужик встрепенулся.

– Да я чуток прикорнул, барич. Ща всё будет. Поедем мигом.

Мокрый и грязный саул пришлось задирать выше колен, чтобы залезть на высокую подножку. Кауст подсадил сзади, и я в полумраке чуть не упала на третьего надзорного.

– Тише, милая, раздавишь старика, – прокряхтел он и трескуче засмеялся. Лысую голову надзорного украшали старческие пигментные пятна, а глаза были чистые и светлые, как у ребёнка. И взгляд цепкий.

– Не притомился, брат Алтын? – вежливо спросил Кауст, залезая следом.

– А что мне? Сиди и вас привечай, – улыбнулся старик. – Вижу, нашли. А ты не вкладывайся так больше, перегоришь.

– Постараюсь, – смутился колдун, и я вспомнила, где слышала имя. Тот самый Алтын, что почувствовал выброс энергии. Не иначе, местный аналог ГЛОНАС, только значительно круче. Знает кто, когда и где колдовал. На любом расстоянии. «Вот теперь ты точно попала, Оксана». Такой учует, даже если сбегу. А потом другие из-под земли достанут.

– Стерх! Трогай! – приказал Вилар, и повозка тронулась.

Ехала, подскакивая на каждой кочке и падая в мелкие ямки. И как я раньше жаловалась на тряску в маршрутке? Мда. Стоило один раз проехать на деревянной тарантайке без амортизаторов, как наши Газели начали казаться лимузинами.

Надзорные вяло переговаривались, обсуждая мою поимку. Вилар мрачно фыркал и отворачивался к окну, словно там было интереснее. Обычный равнинный пейзаж. Редкие деревья отбрасывали чёрные кляксы теней на ровную гладь травяного моря. Ветер ласково гладил будущие колосья, а скрип колёс убаюкивал. Я вспоминала семью, оставшуюся в другом мире. Вечно занятого на работе в банке отца, мать, каждый день танцующую с кондитерским шприцом над очередным кексом или пирожным. В квартире всегда пахло ванилью, корицей и свежей сдобой. Так уютно было, хорошо. Вчерашний контрольный срез по химии радиоматериалов я прогуляла, а сегодня должна была защищать курсовик по электродинамике. Сама его рассчитала и очень этим гордилась. Теперь сидела в сарафане-сауле и разглядывала трёх инквизиторов.

Алтын был похож на дедушку Георгия из деревни, куда я в детстве ездила на лето. Он кормил меня ранетками и сокрушался, что невесты нынче измельчали. Кому такой «суповой набор» в жёны нужен? Бабушка замахивалась на него полотенцем и ворчала, чтоб не приставал к внучке с глупостями. Дед всю жизнь проработал в колхозе, но знал больше наших профессоров. Каждый вечер тихо сидел в кресле с книгой, цитируя нам философские труды.

– Брат Алтын, – решилась я подать голос, – а как вы меня нашли?

– Просто, дитятко, – улыбнулся он, собрав на щеках тугие складки морщин. Высох весь от старости и стал похож на лысый веник. – Я каждого, в ком сила теплится, чувствую. Даже маленькую искорку. Вы все, как звезды на небе, светитесь. Кто часто силу черпает – ярко горит. У тебя вон как метка вспухла. Болит? То-то. А я словно возле костра сижу. И Кауст с боку греет. Так вот. Выброс когда был, я его учуял. Рукой махнул братьям, они напрямки и догнали.