— Да ты никак грабитель? — весело спросил начальник, поглядывая на двигатель в руках Ирокезова. Он махнул рукой. Трое подняли ружья на уровень глаз и прицелились. Ирокезову это очень не понравилось.

— А вот я тебе глаз- то зажмурю, — зловещим голосом пообещал герой начальнику. — Сбитню тебе горячего, свинячья собака?

Последнюю фразу он произнес низким басом, переходящим в инфразвук частотой около шести герц. Последовавшие за этим события были ужасны, хотя и не неожиданны — стражники схватились за сердца и попадали. Местные были теперь не опасны, но на всякий случай Ирокезов младший загнул им ружейные стволы.

Волоча громыхающий двигатель за лямку, он прошел по двору настороженный, ожидая от безлюдья и прохлады только подвоха. Скрипнувшее где-то наверху окно заставило его стремительно обернуться. Повернувшись, он остолбенел. Рука его разжалась, лямка мягко упала на землю.

Сверху, из широкого венецианского окна, на него смотрела женщина умопомрачительной, невероятной красоты. Кровь ударила герою в голову и, не соображая, что он делает, Ирокезов полез вверх по стене. Позади послышался зловещий топот стражи.

— Не стрелять! — крикнула красавица набегавшей охране (к счастью для стражи Ирокезов этого не услышал) — Не стрелять! Это Ирокезов!

Стражники мгновенно изменили направление движения на противоположное. Ирокезовы были известны ничуть не меньше пророка Магомета, а боялись их, наверное, даже больше.

Перемахнув через подоконник, герой остановился. Потрясенный красотой женщины он не набросился на неё, как это обычно бывало, а преисполненный немого восторга только молча смотрел. Молчание было недолгим.

— Я рада видеть Вас у себя гостем, — сказала женщина. — Я принцесса Лина.

Это имя на тысячу ладов зазвучало в голове Ирокезова. Как звон колокольчика оно пролетело по закоулкам его мозга, отзываясь везде счастливым смехом влюбленного человека.

— А я… — начал было Ирокезов, но принцесса перебила его.

— Тебе нет нужды представляться. Я тебя знаю…

Жизнь Ирокезова была длинна как телеграфный кабель из Нового Света в Старый, но, вероятно, впервые на всем её протяжении Ирокезов не только не спал всю ночь, но и сочинял стихи о прекрасной даме. Утром он исполнил песню перед принцессой, аккомпанируя себе на гитаре.

— Очень мило, — сказала принцесса, покраснев от смущения и живых выражений, украшавших суровый и нежный стих Ирокезова младшего — Вдобавок ко всем своим достоинствам вы ещё и поэт?

— И даже музыкант, — скромно добавил герой, слегка обиженный тем, что принцесса не заметила столь очевидной вещи.

С той минутыкак Ирокезов младший увидел Лину, жизнь его превратилась в розовый куст источающий запах любви. Он влюбился. Любовь нашла в его сердце благодатную почву и пустила в ней корни, вроде тех, что пускает баобаб в щедрой Африканской земле.

Дни проносились, словно разноцветные мотыльки. Нежность и любовь наполняли дни и ночи Ирокезова младшего. Изливая свою любовь на принцессу он, однако не догадывался об истинном положении вещей. Любовь делала его слепым а, вешнее проявление Великого Чувства он принимал за действительное движение души, но реальность была другой…

Безумно проведенная любовниками ночь не помешала солнцу, как всегда утром появиться на небе. Принцесса проснулась первой. Теперь каждое её утро начиналось с одних и тех же мыслей.

«Что ж, полюбить его что ли?» — думала принцесса. — «Явно не дурак. Выглядит…»

Она еще раз оглядела спящего Ирокезова с головы до ног.

«Выглядит вроде неплохо для своих лет. К тому же известен. Герой…»

Принцесса сама не понимала, чего в её словах больше — иронии или искреннего счастья. Что-то её действительно тянуло к этому огромному мужчине, но что?

Временами она хотела искренне хотела полюбить его. В такие минуты она заглядывала себе в душу и там ощупью пыталась найти в себе любовь. Принцесса просеивала свою душу как песок между пальцев, но безуспешно.

«Поиски черной кошки в темной комнате — думала она в эти минуты, — тем более неясно есть ли там кошка или нет». Их отношения приближались к тому пределу, когда нужно будет решать, говорить «да» или «нет». Решение страшило. Лина не могла сказать «да» потому что была честна и умна — она понимала, что если любви не будет, то это «да» обернется трагедией для обоих. Сказать «нет» она тоже не могла, ведь только лучшее является врагом хорошего, а Ирокезов- младший вообще то был неплохим парнем. Был, правда, еще и третий выход.

Отложить решение, оставить все как есть и посмотреть, что из этого выйдет…

…Ирокезов зашевелился. Принцесса сразу смежилавеки. Она ощутила на себе взгляд героя и не открывая глаз протянула к нему руки. Ирокезов младший полез целоваться. Губы у него были чувственные и мягкие. Вместе с небольшими неухоженными усами они обещали женщинам много интересного.

«Отложить!» — подумала принцесса, и на душе у неё стало спокойнее — «Только занять бы его чем-нибудь героическим».

И гениальная мысль не замедлила явиться.

— Вот что, дорогой — сказала принцесса. Даже в ничего не значащих разговорах она не называла его любимым.

— Мой покойный отец всю свою жизнь мечтал прокатиться на лыжах, как это принято в холодных северных странах, но по нашим законам шейх не может покинуть своей страны. Правда, глупый предрассудок?

Ирокезов кивнул.

— А я, кажется, унаследовала от отца не только власть, но и его слабости.

Любовь обостряет ум. Этого небольшого намека было достаточно. Как и всякий мужчина Ирокезов младший заблуждался на счет женщин. Он думал, что они всегда нуждаются в опеке и покровительстве. Любую просьбу, слетавшую с любимых губ, он воспринимал или как глупость или как приказ.

— И только- то, радость моя? — обрадовался Ирокезов. Эту просьбу он посчитал пустяком.

— Это пустяк, мелочь… Вот если б тебе захотелось прокатиться с Везувия.

…За полтора часа Ирокезов младший собрался и попрощавшись с принцессой вылетел на север.

Двое суток спустя, он заарканил подходящий айсберг и потянул его вниз, к экватору. Первое время ему приходилось часто маневрировать среди ледяных гор, но в скором времени он оставил их позади и по свободной воде погнал в Египет, наверстывая упущенное время. На шестую ночь ветер утих, но поднявшийся туман не позволял ничего увидеть. Вытравив канат, Ирокезов поднялся повыше. Выбравшись из тумана, он огляделся по сторонам. Единственной реальностью в этом суровом мире был только он, да канат, уходящий в туман.

Форсировав двигатель Ирокезов младший завернулся в шубу и задремал. Очнулся он от толчка. Подобное ощущение он уже испытал однажды, когда столкнулся в потемках со шпилем Рейнского собора.

Он посмотрел вниз, но в тумане взгляд его вяз как звук в пустоте Ирокезов увеличил подачу топлива в двигатель. Внизу послышался скрежет.

— Опять айсберг — подумал Ирокезов.

Чуть отвернув в сторону, он несколько раз дернул ледяную гору. Не потеряв инерции, она двинулась за ним.

Ирокезов тащил ледяную громадину и не видел, как внизу под плотной пеленой тумана, словно саваном укрывшем море, тонул «Титаник».

Мало кто знает (эти сведения стали достоянием широкой общественности совсем недавно, после открытия архивов Институтов Марксизма-Ленинизма в Москве и Санкт- Петербурге), что Ирокезов- старший в свое время являлся членом тайной Силовой (её еще по старой памяти называли Кинжальной) секции Первого Интернационала. Силовая секция была создана секретным постановлением Исполнительного комитета Первого Интернационала и имела перед собой задачу осуществления, силового захвата политической власти в Великобритании.

Не больше- не меньше!

О работе Секции сохранилось не так много сведений, ибо сам характер деятельности предполагал глубочайшую секретность и высшую степень конспиративности, и, тем не менее, вдумчивый исследователь может проследить за её работой по косвенным признакам, как хороший рыбак может проследить путь рыб, по водной ряби, оставляемой её на поверхности пути.