— А ещё они просили передать, что в гробу Вас видали.

С главнокомандующим после этих слов случился нервный припадок, перешедший в тропическую лихорадку, осложненную ревматизмом, и через четыре дня армия осиротела.

Ирокезовы, отпустив конвой, ещё два дня перебивались у разгромленного обоза с рома на солонину, правя символические поминки по главнокомандующему, а потом бодро двинулись на север, вглубь континента. Ирокезовы шли напролом, никого не опасаясь и не перед чем не останавливаясь. Первое время местные жители пытались бороться с ними военной силой, но после трех- четырех сокрушительных поражений предпочти откупаться от незваных дорогих гостей. Поняв, что авторитет их стоит крепко, Ирокезов старший пригрозил суровыми карами любому непокорному племени и объявил бессрочное перемирие. С этой минуты их переход превратился в увеселительную прогулку.

В конце каждого перехода их ожидал хороший стол отличная хижина, а в хижине лучшие девушки селения.

Переходы не обременяли путешественников и были не длиннее десяти морских миль, поэтому Ирокезовы уделяли достаточное внимание невинным радостям бытия. Даже сейчас можно проследить их путь. Цепочкой, уходящей на север, протянулись индейские селения, где не редкость встреча со светлокожими и голубоглазыми гигантами, похожими лицом на своих прародителей.

Восемь месяцев бродили Ирокезовы по Североамериканскому континенту, водворяя порядок и спокойствие.

Их праздник мог бы продолжаться ещё очень долго, но однажды, во время ночевки где-то около Ниагарского водопада Ирокезов младший сказал:

— Пивка бы, а папенька?

В голосе его было столько соблазна, что Ирокезов старший мечтательно протянул:

— Да- а- а- а.

На следующий день, осматривая водопад, Ирокезов младший заметил, что, вода в месте падения пенится совсем как пиво. Ирокезову старшему же при взгляде на воду приходила мысль о вобле, и оба сходились в том, что камень на вершине ближайшего холма напоминал пивную кружку.

Пивные ассоциации преследовали их целый день. Не в силах противостоять соблазну Ирокезов старший оказал:

— Делать нечего. Надо возвращаться. Вернемся в следующий раз, когда индейцы научатся варить ячменное пиво.

— Осталось решить, как нам вернуться, — напомнил сын отцу.

— Ты, конечно, делай что хочешь, но на кораблях я больше не поплыву.

Ирокезов младший задумался. Плыть кораблям ему тоже не хотелось — теснота, вонь и полтора месяца морской болезни не имели для него никакой привлекательности. Однако другой известный ему путь домой был не более привлекательным.

Нужно было идти через Канаду и Аляску. Пересечь Берингов пролив по льду и через вою Азию вернуться в Европу. Короче альтернативой морскому путешествию было путешествие кругосветное.

— Ноги собьем, — резюмировал свои мрачные мысли Ирокезов младший.

— Ты о чем? — спросил отец. Сын объяснил.

— Нет, пешком далеко, — согласился Ирокезов старший.

— Кораблем не хочешь, пешком тоже. Вплавь, что ли добираться будем?

Ирокезов старший в ответ захохотал.

— Ну, сынок, ума палата…Улетать будем.

Ирокезов младший расплылся в широкой улыбке — он вспомнил, что где-то в Южной Америке лежат пороховые двигатели, на которых их впервые занесло в Новый Свет. Вопрос был решен. Оставалось только найти их.

Со всевозможной поспешностью Ирокезовы двинулись в сторону Мексики. Они увеличили дневные переходы до 30 миль, а при случае, если природа предоставляла им такую возможность, делали плот и опускались на нем вниз по рекам.

Индейское гостеприимство в эти дни выросло до неимоверных размеров и почти сравнялось с восточным. Услыхав о том что Ирокезовы, получившие на двоих одно прозвище — Большого Белого Слона- уходят, племена высылали делегации из девственниц для торжественных проводов героев. Поэтому обратный путь превратился в дикую вакханалию, однако, несмотря бурно проводимые ночи, темп движения не снижался. Через месяц они, обойдя столицу Мексики справа, углубились в сельву. Еще через шесть дней они добирались до места, руководствуясь могучими инстинктами Ирокезова старшего. Тот вывел их к подножью большого холма. Ирокезову старшему казалось, что он узнаёт место. Он обошёл холм и углубился в рослую за ним рощу. Инстинкт не подвел его. Хотя Гдыня давно умер, но его потомки встретили Ирокезовых криком «Амстердам! Амстердам!»

— Тут! — сказал Ирокезов младший.

Попугайские выкрики перекатывались волнами по всему лесу. Плодовитости Гдыни можно было позавидовать.

— А что, папенька, не замечал ли ты у нашего попугая склонности к разврату?

Ирокезов старший, ковыряясь в куче листьев, вопроса не услышал. Со скоростью сорной курицы он раскидывал её в стороны.

— Нашел? — через некоторое время поинтересовался сын.

— Есть! — отозвался отец. Он выкатил механизмы на солнышко. Несмотря на почти трехсотлетнее бездействие на двигателях не было ни пятнышка ржавчины.

Ирокезовы начали осматривать механизмы. Прошлый раз, когда случай занес их в Америку, Ирокезов старший летел на сцепке из двух двигателей. Расцепив их, он тщательно осматривал аппараты. Наученный горьким опытом Ирокезов младший больше не совался отцу под руку, предоставив тому возможность поковыряться в двигателях. Через три часа папаша встал с колен и сказал:

— Как часы.

— Как солнечные? — не сдержался сын. — Пока солнце есть — работают, ну а если нет…

— Ты дозубоскалишся. Опять занесет черти куда, как в прошлый раз… Будешь знать…

Говоря это Ирокезов старший надел на себя двигатель и с криком:

— Поберегись! — поднялся в воздух.

— Порох, папенька! — запоздало крикнул Ирокезов младший, но было поздно. На высоте 15 метров двигатель остановился. В тишине внезапно смолкнувших звуков по сельве разнесся шум падения Ирокезова старшего. Несколько секунд он лежал на земле словно жук, шевеля руками и ногами. Повреждений он конечно не получил никаких — просто смешно говорить о каких- то повреждениях после падения с такой высоты, однако о землю ударился довольно крепко. Потирая бока, сипло сказал.

— Земля жесткая.

— Земля будет тебе пухом в другом месте…

Ирокезов старший рассмеялся над сыновней шуткой, но не досмеявшись ухватился за бок- бок все- таки болел.

— Где взять порох, вот вопрос! — Сказал Ирокезов младший.

— Это было вопросом пятьсот лет назад, — махнул рукой отец. — Теперь все просто. Я думаю, что порох нам достать проще, чем пиво… Сходил бы к индейцам, что ли?

Сын ушел в лес, а Ирокезов старший уснул разморенный жарким солнышком и ароматом цветов еще не известных науке. Незаметно пролетел день. Вечером, вернувшийся сын, разбудил отца, уронив на него бочонок. Ирокезов старший сперва, было, застонал, но увидев бочонок передумал.

— Порох?

— А то что ж такое по-твоему? — довольно невежливо ответил сын. Ирокезов старший поскребся, посмотрел на солнце.

— До заката минут сорок. — Задумчиво произнес он. — Можно стартовать.

Ирокезов младший пересыпал порох в заправочные емкости, пристегнул двигатель к спине.

— Собирайся-ка батя, а я тебя наверху подожду.

Сказав это, он поднялся в воздух, к верхушкам деревьев. Покряхтывая от боли, Ирокезов старший последовал его примеру. Метрах в двухстах над землей они еще раз опробовали двигатели и сориентировавшись, направились в сторону Тихого океана.

Солнце скатывалось им за спину, освещая пространство впереди красно- оранжевым светом. Вскоре дневное светило укатилось освещать Японию, и на смену ему вышла луна. Освещенные её скупым светом Ирокезовы как два грозных посланца тьмы неслись вперед. Обстановка вокруг навевала мысли о потустороннем мире и темных силах зла. Поэтому вскоре Ирокезов- младший почувствовал, что должен совершить какую-то подлость. Желание это с каждой минутой становилось все невыносимей, и случай вскоре представился. Увидев невдалеке спящий город, озаренный скупым лунным светом, Ирокезов младший свернул к нему. Негромко ругаясь отец повернул следом. Город оказался большим. Еще издали Ирокезов старший насчитал девять вздымающихся вверх шпилей.