Прилюдно — и при мне, осознала вдруг Забава.
Если только она не повернет назад.
Или не вмешается. Вот прямо сейчас, когда Харальд стоит перед всем войском. Когда он уже объявил воинам свою конунгову волю…
Там, вдали, Харальд повернул голову к мужику, что стоял на помосте в трех шагах от него. Забава в мужике признала Свальда — и ростом был схож, и рубаха у него знакомо горела пурпуром. Только светлая грива, всегда прикрывавшая ярлу лопатки, исчезла.
А затем ярл Свальд с помоста рявкнул, что начнут они с Брегги. И Забава от этих слов вздрогнула. Брегга здесь? Но Неждана об этом ничего не говорила. Может, она не знала всех девок, что жили в крепости?
Забаве вдруг стало тяжело дышать. И вспомнилось сразу все, что случилось с ней здесь, в этих краях. А еще там, в Йорингарде…
— Откуда тут Брегга? — изумленно проворчал Болли, вторя мыслям Забавы. Потом добавил, покосившись на нее: — Ну, подойдем, узнаем.
Нес он Забаву легко, как пушинку — и до сих пор даже не запыхался. До помоста меж тем осталось шагов двадцать, не больше. Люди, столпившиеся вокруг него, переговаривались тихо, приглушенно.
Можно было крикнуть, и Харальд ее услышал бы.
Непременно услышал бы.
Забава открыла рот — но только судорожно вздохнула. И, покрепче придавив живот здоровой рукой, негромко позвала:
— Отец.
Кейлев с готовностью обернулся, остановившись на полушаге. Болли застыл на месте, стражники, что шли рядом с ним, тоже встали.
— Вернемся? — с плохо скрываемым облегчением спросил старик.
— Нет, пойдем туда, — уронила Забава, не сводя глаз с помоста. — Только… не хочу, чтобы Харальд меня увидел. Встанем с краю. Прошу тебя.
Кейлев глянул с сомнением, однако ничего не сказал. Лишь кивнул.
Что ж я делаю-то, подумала вдруг Забава ошеломленно. Вместо того, чтобы закричать или вернуться назад, в женский дом, собираюсь на чужую смерть поглазеть?
Но и прятаться оттого, что творил сейчас Харальд, ей казалось постыдным. Вроде как мышью в нору забиться, пока он свои дела делает. А помешать Харальду…
Если ведьмы людей в зверей превращают, то и люди имеют право на свой суд, мелькнуло у Забавы. И ярость, притихшая было, снова полыхнула внутри, выжигая и жалость к бабам, и страх перед тем, что здесь сейчас случится.
Болли снова зашагал вперед, к людской толпе, торопясь вслед за Кейлевом. А на помост затащили высокую, стройную девку. На пышнотелую Бреггу она не походила ничем, кроме алого платья — та Брегга тоже любила красное.
Может, девки просто зовутся одним именем, быстро подумала Забава. По ее родной Ладоге тоже немало Забав бегало…
А потом, несмотря ни на что, сердце у нее все-таки сдавило жалостью. И она задержала дыхание — все за тем же, чтобы не закричать.
Впереди, возле крайних столов, оставшихся после свадебного пира, по обеим сторонам от помоста и дальше, до самых ворот и на склонах неблизкого вала, толпились люди. Смотрели, тихо переговариваясь, на то, как ярл Свальд душит ведьму по имени Брегга.
И Забава тоже смотрела. Не дышала до тех пор, пока не стало уж совсем невмоготу. Фигура ярла Свальда загораживала от нее девку больше чем наполовину. Но все равно было видно, как выгнулось и задергалось тонкое тело, обтянутое ярким шелком. Как ноги забили по доскам, взметывая алый подол.
Кейлев, споро дошагавший до края толпы слева от помоста, пошушукался там с одним из мужиков. Несколько воинов, заслышав их разговор, обернулись и удивленно посмотрели на Болли с Забавой. Но старик бросил пару негромких слов, и мужики снова повернулись к ним спиной.
Сам Кейлев после этого шагнул поближе к подошедшему сыну. Сказал приглушенно, глядя на Забаву:
— Сванхильд, там на помосте — Брегга Гунирсдоттир. Конунг объявил, что девки, которых здесь считали двоюродными сестрами Труди, на самом деле ее родные сестры.
Они изменили себе лица колдовством, и назвались по-другому, когда пришли сюда. Среднюю, Асвейг, стали кликать Астрид, старшую Бреггу — Хельгой. Так что ярл Свальд сейчас душит ту самую Бреггу Гунирсдоттир. Одну из тех, кто тебя волчицей обернул. Потом настанет очередь и Асвейг. Конунг мстит за тебя, как у нас положено, дочь.
Последние слова Кейлев произнес значительно и с расстановкой. А Забава, переведя на него взгляд, подумала — вот и умрут ведьмы, что обрекли мое дитя то ли на волчью жизнь, то ли сразу на смерть. Радоваться надо. Или хотя бы смотреть на их казнь спокойно, с достоинством. Вон и отец беспокоится, как бы она чего не выкинула, что у нартвегов не положено.
Но вместо радости в уме спутано мелькнуло — стало быть, эти ведьмы умеют и лица с телами себе менять? Только Труди-то ничего не меняла. И звалась своим именем, когда Харальд на ней женился!
На помосте глухо грохотнули доски, ярл Свальд бросил на настил труп Брегги. Затем крикнул, чтобы к нему привели новую дротнинг, Труди.
И лишь после этих слов Забава снова перевела взгляд с Кейлева на помост. Но при виде стройной девки в синем платье, той самой, которую Харальд обнимал на пиру при всех — только уже без невестиного венца, с заткнутым ртом — радости не ощутила.
Жгло что-то внутри, и девку было все же жаль. Эта Труди не трогала ее дитя, лишь Харальда заполучила.
Забава стиснула зубы, чтобы не закричать, не остановить Харальда. Молча приказала себе — смотри. Раз уж выпала такая судьба, надо разучиться жалеть. Или лучше сразу лечь да помереть, чтоб другим из-за нее не мучиться. Тех других уже вон сколько набралось — и мужики из войска, которым пришлось биться за Упсалу…
И люди, что до этого жили здесь мирно. Может, не помешай она тогда Харальду допросить ведьм, он не привел бы сюда свои хирды!
Забава, тяжело выдохнув, уставилась на Свальда, душившего Труди. Краем глаза она видела и Харальда — верней, его спину, затылок и змею над плечом, почти черную, в редких пятнышках полустертого серебра. Харальд сейчас смотрел на свою новую жену, задыхавшуюся в веревочной удавке. Стоял неподвижно, и только ветер морщил рубаху у него на спине, задувая в разрез, откуда вылезала змея…
В трех шагах от Забавы, за спинами стражников, что сгрудились вокруг Болли, шевельнулся Гейрульф. Бесшумно отступил в сторону, тенью промелькнул меж столов, стоявших рядом — и исчез в толпе справа от помоста.
Асвейг, взбежав по ступенькам, сама встала перед Свальдом.
Люди угрюмо смотрели на ведьму. Свальд, коснувшись ее плеча, быстро развернул девку спиной к себе, следом накинул кусок веревки на девичью шею. И уже свел концы, уже натянул, так что Асвейг выгнулась от удушья, ударив по воздуху связанными руками — но тут кто-то крикнул:
— Попридержи руку, ярл Огерсон! Конунг Харальд, ты обещал мне одну милость! На пиру, когда твоя жена подарила мне браслет!
Свальд раздраженно нахмурился, но ослабил удавку. И посмотрел на толпу, дернув Асвейг в сторону, чтобы не загораживала обзор.
Та, шатко покачнувшись, все же устояла на ногах. Связанными руками подцепила петлю, стянувшую ей горло — кое-как, самыми кончиками пальцев. Судорожно задышала носом…
Люди в толпе загомонили громче. Харальд, сразу заметивший того, кто кричал, недобро бросил:
— Я приказал тебе присматривать за стражей у женского дома, Гейрульф. Так почему ты здесь? Или ведьмы успели околдовать и тебя?
Гейрульф, стоявший в толпе по правую руку от Харальда, неподалеку от того места, где в кольце воинов дожидались своей очереди еще две ведьмы, зашагал к помосту. Зычно ответил на ходу:
— Может, и околдовали! А за стражей пока приглядывает Арнлог, у него глаз острый… вот я и оставил его вместо себя, чтобы получить с тебя обещанное, конунг Харальд! Правда ли, что эта девка — Асвейг?
— Верно, — холодно уронил Харальд.
Гейрульф остановился перед помостом — высокий, с двумя косицами в светлой гриве, с густой щетиной, неровной белесой каймой ползущей по впалым щекам. Недовольно нахмурился, тряхнул головой. Крикнул:
