Гермиона помотала головой, мысленно приказывая себе же заткнуться. Она не хотела верить, что он мог… использовать её в таких целях. Только не он, только не ненавистную им грязнокровку.

Тихо ступая по белому ворсистому ковру, она устало села на кровать, задумавшись, проводя рукой по бордовому покрывалу. Кто придумал поставить в эту светлую комнату тёмную мебель, и тёмно-бордовое покрывало, и подушки в тон? Слишком сильно эти цвета контрастировали, было слишком… слишком. Вся эта комната напоминала спальни аристократических девушек, но никак не заключённых.

Быстро вскочив, она обошла кровать, уставившись на кресло с бордовой обивкой. Оно странно стояло почти рядом с кровью, будто приглашая посидеть, понаблюдать за спящим.

Хмыкнув, Гермиона перевела взгляд на небольшой шкаф, который тоже оказался пустым. Выходит, то дурацкое платье, которое надето на ней, — единственная её одежда?

Почувствовав, как бессильная злоба снова наполняет её, она кинулась к окну, за которым ярко переливались цвета осени. Солнце, которое волшебники уже и не надеялись увидеть в начале ноября, приветливо светило, но только Гермионе было наплевать на это. Она бросилась к стеклу и со всей злости ударила по нему кулаком, вскрикнув от резкой боли, которая тут же пронзила нежную кожу. Прижав к себе руку, она подавила слёзы, которые чуть не брызнули из глаз из-за злости и боли. Кое-где на коже даже выступили волдыри, и Гермиона пожалела, что поддалась эмоциям и поступила столь безрассудно.

Вдруг раздался глухой хлопок, и она, вздрогнув, обернулась, встречаясь глазами со сжавшимся эльфом, который предлагал помочь вчера в ванной комнате. От осознания того, что он видел её обнажённой, она залилась румянцем.

Эльф несмело протянул к ней руку, в которой на раскрытой ладони лежала маленькая баночка с заживляющей мазью, которую Гермиона определила по цвету. Подобная мазь не раз спасала Гарри от небольших ранок, полученных на тренировках. Гарри, её милый Гарри…

— Мисс должна взять мазь, она поможет мисс, — негромко произнёс эльф, слегка кивая на её повреждённую руку.

Гермиона осторожно взяла мазь здоровой рукой, и эльф тут же с хлопком исчез из спальни. Покрутив в руках баночку, она открутила крышку и понюхала мазь. Да, и пахнет так же.

«Думаешь, он решил тебя таким способом убить?» — противно заскрежетал внутренний голос.

Она нахмурилась, ступая по мягкому ковру и усаживаясь на краешек кровати. Запустив пальцы в баночку и слегка зачерпнув прохладную мазь, Гермиона осторожно покрыла ею ранки, и они тут же исчезли, возвращая коже нормальный цвет.

Дверь спальни вдруг распахнулась и со стуком ударилась о стену. Гермиона вздрогнула и обернулась, задерживая дыхание.

В дверном проёме, облокотившись о косяк, стоял Малфой и с привычной усмешкой взирал на неё. Он скучающим взглядом обвёл комнату, вновь возвращаясь к лицу Гермионы. В глазах у него искрилось странное выражение, когда он вдруг произнёс:

— Время пришло, Грейнджер.

========== Глава 18 ==========

Гермиона стоит в темноте комнаты, прислушиваясь к стуку собственного сердца. На этот раз она не позволяет панике охватить себя, хоть причин более чем достаточно. Всего каких-то пять минут назад Драко зашёл в её комнату, бросил странную фразу, которая почти сразу утонула в происходящем… В мгновение ока он кинулся к ней и, дотронувшись до руки, аппарировал в эту комнату.

— Малфой! — зло прошептала она, делая несколько нерешительных шагов, но, опять не достигая стены.

— Да? — мягкий шёпот раздался прямо над её ухом, и Гермиона непроизвольно вздрогнула, отшатываясь назад.

Память услужливо подкинула картины недавних снов, где была схожая ситуация…

«Стоп. Что, блин? Нет, серьёзно, Гермиона? Ты хоть провела параллель между сном и этим? Общее только темнота, а если ты…» — додумать Гермиона не успела так, как её платье в мгновение ока оказалось порванным и бесформенной тряпкой упало на пол. Вскрикнув, она быстро прикрылась, и в это время зажглись немногочисленные свечи, приглушённо освещая помещение. Щурясь, она быстро огляделась по сторонам: на одной из тёмно-красных стен висело несколько плетей разной формы и цвета. Это заставило вздрогнуть, одновременно мелко задрожать, потому что внезапный холодок неприятно скользнул по её обнажённому телу, заставляя кожу покрыться мурашками. На других стенах были странные деревянные конструкции, о предназначении которых Гермиона старалась не думать. С потолка же свисало несколько цепей, и, подняв голову, с губ слетел поражённый вздох: на потолке была не менее замысловатая конструкция, по которой предполагалось перемещение цепей.

Горло сковал ужас, но тихие шаги заставили обернуться. Драко был в тёмных джинсах и — такой аристократ до мозга костей носит маггловские вещи? — той же серой рубашке, в которой он явился к Гермионе в спальню, только пуговицы были расстёгнуты.

Медленно он приближался к ней, крутя палочку в руках. Гермиона сжалась, на щеках вспыхнул румянец, а в следующую секунду, после взмаха волшебной палочкой Малфоя, руки оказались закреплены над головой наручниками, которые цепями были привинчены прямо к одной из деревянных конструкций, что была слегка выведена от стены. На щиколотках тоже защёлкнулись наручники.

Гермиона вскрикнула, дёргая руками, но высвободиться не получалось. Страх и стыд вскинулись в ней, когда Драко с довольной ухмылкой на губах и пошлой поволокой в глазах подошёл к ней почти вплотную. От осознания того, что он может в открытую осматривать её обнажённое тело, а то и коснуться, стало ужасно страшно, но вопреки всему её тело вопиюще неправильно среагировало, когда Драко легко проскользил подушечками пальцев по коже от ключицы к плечу, удовлетворённо хмыкая, когда Гермиона дёрнулась.

— Не смей ко мне прикасаться, ублюдок! — в сердцах выкрикнула она, смаргивая подступившие слёзы.

Малфой лишь шумно выдохнул, покачав головой. Он слегка обошёл конструкцию, встав теперь по правый бок Гермионы. Мягко коснувшись её бедра палочкой, ноги, против воли, раздвинулись, крепко закрепившись в одном положении, без возможности сдвинуть их.

Гермиона вскрикнула, бросая негодующий, полный слёз взгляд на него, но Драко с открытым упоением обсматривал её тело, неспешно скользя глазами по светлой, словно прозрачной, но всё же не такой, как у него, коже, по женственным изгибам и выпуклостям.

— Похоже, я не смогу сделать тебя послушной за эти три дня, но я заставлю тебя бросить эти жалкие попытки к сопротивлению, — жарко прошептал он ей на ухо, от чего всё тело покрылось мурашками.

— Пошёл ты… Ай!

Драко слегка укусил её руку, заставив этим заткнуться. Он тихо отошёл из её поля зрения, скрывшись где-то левее её спины.

Гермиона сглотнула слюну, прикусывая губу. Зажмурившись, она слегка покачала головой, из последних сил борясь со слезами. Это настолько унизительно, что она хотела умереть.

Просто раз — и исчезнуть. Представить, будто её и вовсе нет, а раз нет, то нет ни Малфоя, ни этой комнаты, в которой она стоит полностью оголённая, а обжигающий взгляд этого ублюдка просто пожирает её.

Какого чёрта она вообще здесь?! Почему она согласилась пойти с Ноттом? Почему теперь приходится быть голой на глазах ублюдка-Малфоя, ожидая неизвестно чего? А ведь она хотела отправиться на поиски Гарри и Рона. Её мальчики…

Всхлип невольно сорвался с губ, и вдруг Драко резко шлёпнул её по ягодице. Снова. И заставил вскрикнуть, дёрнувшись так, что цепи зазвенели.

— Не смей плакать, ты поняла меня? — грубо спросил он.

Драко подошёл к ней из-за спины и вдруг накинул на глаза повязку, завязывая узел на затылке. Гермиона мотнула головой, но он потянул её за волосы, срывая с губ шипение. Плотная ткань не позволяла ничего увидеть, окуная её во мрак, почти такой, что царил в комнате ранее.

— Что ты творишь?..

— Знаешь, Грейнджер, когда притупляешь одно чувство, все остальные обостряются.

Гермиона уже хотела было съязвить, что она осведомлена в столь элементарном факте, как вдруг в комнате раздался нежный звук музыки. Казалось, сотни ангельских арф заиграли, заструились по комнате, охватывая её и зарождая какое-то лёгкое волнение, граничащее с расслабленностью. Вдруг в аккомпанемент вступили ласковые женские голоса, а потом и мужские. Музыка переливалась, ласкала слух, а бархатные голоса, что становились то громче, то тише, порождали мурашки, что бегали по телу.