Быстро приняв тёплый душ, она оделась, натянула любимый тонкий свитер с изображением рыжего кота, что так напоминал ей Живоглота. Тихо ступая, почти крадясь, она подошла к шкафу, гипнотизируя взглядом дверцу. Закусив губу, она потянула на себя ручку и заглянула внутрь. Среди скудного выбора одежды находился магловский чехол для костюмов. Сняв его, она быстрым движением расстегнула змейку и уставилась на свой прошлогодний костюм. Провела пальцами по чёрному корсету, к которому были приделаны длинные рукава. Царапнула ногтём дурацкие “капельки”, хмурясь.

На пятом курсе Рон с Гарри похвалили её костюм, переглядываясь, в прошлом году неодобрительно взглянули на неё, но снова похвалили, хотя она видела по их глазам, что наряд ведьмы в который раз им не понравился.

И вот седьмой курс, последний. Тот же костюм, с которого она не выросла, да и в груди не жмёт нисколечко, что означает, что её маленький размер таким и останется. Но Гермионе всё равно, она никогда не придавала значения этим… штучкам и проблемам, о которых говорили и переживали остальные девушки. Только однажды Лаванда Браун промолвилась, что если девушка не цепляет парней умением себя вести, то размер груди может оказать неоценимую помощь. Эта фраза запомнилась Гермионе против воли, но она до сих пор не придавала ей значения.

И не будет, это не важно.

Грустно только то, что Гарри и Рона не будет. Она даже стерпела бы их взгляды, стерпела бы и возмущение Рона по поводу того, что это “скучно”, “одно и то же” и “надоело”.

Вздохнув, Гермиона повесила костюм обратно в шкаф, закрыв дверцу, на миг прислонившись к ней лбом.

Почему-то впервые она задумалась о… Нет, не о дурацких девичьих штучках, которым придают слишком много внимания. Хотя, это из той же области. Гермионе впервые захотелось одеться красиво. Просто для того, чтобы все вокруг поняли — она тоже девушка, она тоже хочет красиво одеваться, красиво выглядеть. Как тогда, на Святочном Балу. Те взгляды мальчишек, что так смущали и заставляли глупо улыбаться… От них теплело в груди и возникало чувство, что она привлекательна. Что она не просто заучка, староста и лучшая студентка Хогвартса, что она тоже красивая. Это в первую очередь она пыталась доказать самой себе.

И так не вовремя вспомнились взгляды Гарри и Рона, что они бросили на неё, когда второй курс подряд она была в одном и том же костюме на Хэллоуине. Хотя… это же не тот бал, где все должны быть в платьях, и это не показ мод, это просто Хэллоуин. Вампиры, русалки, феи, оборотни — все эти костюмы именно хэллоуинские. Но ведь это не значит, что нужно быть страшной, верно?

Гермиона вздохнула, который раз за утро, так толком и не успевшее начаться. Подошла к зеркалу, висевшему на стене, и взглянула на своё отражение. Волосы опять взбились в непонятные колтуны, поэтому пришлось вооружиться расчёской и привести их в порядок. Ну, по крайней мере, попытаться. Вредные кудри не хотели распутываться, поэтому расчёсывание приносило боль. Сдавшись, она закрепила несколько прядей сзади, чтобы волосы не слишком падали на лицо.

Вдруг раздался громкий стук в гостиной. Гермиона застыла, прислушиваясь. Раздался повторный отрывистый стук по картине.

Кто это мог быть с утра пораньше?

========== Глава 12 ==========

Гермиона быстро спустилась в гостиную, выглянула в коридор, но никого за картиной не оказалось. Взгляд напоролся на большую низкую коробку, упакованную в зелёную обёрточную бумагу. Девушка нахмурилась, поднимая неожиданный презент. К нему была прикреплена картонка с одними лишь словами «Гермионе Грейнджер».

Она никогда не получала таких больших коробок. До дня рождения было далеко, да и родители написали бы, если вздумали прислать ей что-то. И… разве она не получила бы коробку в Большом Зале при всеобщей разноске писем и посылок?

Подозрение заскреблось внутри, и Гермиона вернулась с презентом в гостиную. Поставила его на стол, опасливо отойдя на шаг, смотря на коробку, будто из неё вот-вот должно выпрыгнуть что-то страшное. Закусив губу, Гермиона осторожно провела пальцами по обёрточной бумаге, отрывая картонку, скользя глазами по аккуратному крупному почерку. Кто это мог быть? Гриффиндорка принялась мысленно перебирать имена студентов и сопоставлять почерки, что она уже успела запомнить, помогая проверять МакГонагалл пергаменты с выполнениями заданий. Ничего похожего она не помнила. Может, она видела почерк, когда была на лекциях? Нет…

«Ну же, Гермиона, ты лучшая студентка на курсе… да во всём Хогвартсе! У тебя отменная память, давай, напрягай свои мозги, вспоминай!» — мысленно приказала себе она, покусывая губу.

Тихие шаги вывели её из размышлений и лёгкого оцепенения. Взгляд метнулся на Малфоя с опять идиотско-идеально прилизанными волосами. Не так, как вчера, когда непослушные пряди спадали на лоб, оттеняя грозовые глаза. Драко остановился, вперив взгляд ей в переносицу, засунул руки в карманы брюк. На лице вновь появилось превосходство над ней, пока он не заметил коробку. Серые глаза уставились сначала на глуповато-зелёную обёрточную бумагу, что была слишком яркой, а потом метнулись к лицу Гермионы.

— Что это? — глухо осведомился он.

Откуда в ней появилось желание отомстить, совсем детское желание сделать так, как поступил с ней совсем недавно он? Но почему-то Гермиона не смогла совладать с этим ноющим желанием, поэтому она пару раз моргнула, выдерживая театральную паузу, а потом глупо спросила:

— Что?

То дурацкое выражение лица Драко на такой её ответ стоило того, чтобы задать его. Гермиона почти усмехнулась, внутренне злорадствуя. Внутри у неё бушевало множество чувств. Она нервничала и сгорала от любопытства, что же в этой огромной коробке, что предназначалась ей. Также она ликовала, наблюдая за тем, как меняется лицо Малфоя, который привык всегда получать своё, а тут такой… облом.

— Ты сама знаешь, что, — прорычал он сквозь зубы, бросая в неё разозлённый взгляд, но она лишь — снова! — вздёрнула свой чёртов подбородок, заставляя почувствовать такое привычное, почти родное раздражение, зарождающееся где-то в затылке.

Гермиона чуть не прыснула от смеха. Эта ситуация приносила ей почти извращённое наслаждение. Подумать только — ей нравилось измываться, бесить этого заносчивого сучёнка, который заставил за эти два месяца почувствовать себя настолько жалкой, практически ничтожеством!

— Даже не имею понятия, о чём ты, — произнесла она почти на распев, неповинно заглядывая ему в глаза, борясь с диким желанием расхохотаться.

Господи, Гермиона, что с тобой?

В какой миг он успел оказаться прямо перед ней, практически прожигая в её голове дыру взглядом, воистину испепеляющим, она не поняла. Только когда их носы почти соприкасались, в голову вдруг пробилась мысль, что они стоят непозволительно близко, потому что он будто ничего не знал о понятии личного пространства и о том, что оно, чёрт возьми, необходимо, каждый имеет на него право!

Малфой упрямо стоял прямо перед ней, почти впечатавшись в неё, раздувая тонкие ноздри от ярости, что внезапно нахлынула на него. Было заметно, как на скулах играли желваки.

— Что это за ебаная коробка? — прорычал он, почти не разжимая челюсти, тыкая указательным пальцем на ни в чём не повинную посылку. Не понимая, не думая, зачем он это делает, если её взгляд обращён на его лицо. Да она сжирает его глазами!

Гермиона поморщилась от его сквернословия, как будто учуяла что-то несвежее. Весь настрой, вся наигранность испарилась, как и воздух из лёгких. Вместо кислорода в них проник его запах, и захотелось выкинуть его из себя. Закашлять, выхаркать его, потому что это слишком. Слишком много его здесь и сейчас. Напротив неё, в ней, в этой гостиной. Слишком много его и его запаха.

Заметив, что Гермиона и не думает отвечать, упрямо сомкнув губы и вскинув на него свои чёртовы глазища, он, чуть не заскрежетав челюстью, сжав сильнее кулаки в карманах, борясь с желанием… ударить, задушить, оттолкнуть, встряхнуть, лишь бы она перестала вести себя как долбанная упрямая сука и перестала пялиться на него.