Третья картина была выставлена снова под покрывалом. И люди с нетерпением ждали, что же окажется под ним. Автор положил руку на ткань, и все затаили дыхание. Секунда, вторая. Легкий треск пламени и буханье сердец внутри грудных клеток. И вот – полотнище сдёрнуто.

В первый момент показалось, что картина как-то сдавлена. Спустя мгновение стало понятно, что это маленькая комната, вид с какого-то окна. Вот тумбочка на переднем плане, вот на ней бумаги и чернильница. Справа – разобранная кровать, бельё на которой перемотано. Вот тень на заднем фоне.

И тут мне по носу ударило ощущение – я снова чувствовал запах своей микстуры, видел Тень, которая шептала странные чужие слова, легкое головокружение…

Я силой воли заставил себя вынырнуть из этого наваждения – что было, то уже прошло! Но кто он, этот художник, как он написал все эти картины? Я должен подойти к нему!

Но задумку о разговоре прервали пронзительные крики. Женские, с неподдельной паникой.

К ним присоединились матерящиеся, вопящие и кричащие мужские голоса. А затем я услышал характерный рёв диких существ и рванул вперёд.

Тело переставляло ноги, мозг анализировал ситуацию: монстров в этом районе не так много; большинство я вывел несколько лет назад; так близко от дома находится только один вид опасных существ, кроме людей; но с каких пор одомашнивание пошло в обратную сторону?

Последняя мысль дошла до головы в тот момент, когда я выскочил к крайним шатрам. Люди уже освободили этот участок. Мне открылась чудесная и живописная картина: наши крокодилы с рёвом и обнажёнными клыками продираются сквозь эти самые шатры. Пруд за их спиной почти что вскипел – адские сердца наших милых домашних любимцев вышли на боевой режим.

Рука автоматически хлопнула по левому бедру и неуверенно сползла обратно. Меча не было. Я дома, да ещё и на больничном. Я попятился назад. Но судя по всему, эти гады ещё и в темноте неплохо видят. Они ринулись за мной! Мои попятные быстро переросли в забег на короткие дистанции. Дыхалки хватило ненадолго, но я услышал, что меня зовут:

– Мастер Брий, мастер Брий – сюда!

Человек стоял на помосте и размахивал факелом. Я устремился к нему.

Крокодильчики – мои милые и отнюдь не розовые – судя по всему, решили слопать именно меня и поэтому скорректировали свой курс. Их алчущие пасти были где-то рядом. У помоста я понял, что человек с факелом – оружейник. До него очередь не дошла. В одной руке он держал факел, в другой – меч.

– Мастер Брий – держите! – и он кинул клинок в мою сторону.

Оружие взлетело лезвием вверх и не меняя положения долетело до меня. Я спокойно поймал его за рукоять. Одноручник, лёгкий, отличная балансировка – меч как влитой лежал в руке. Хорошая работа, да только нужно что-то во вторую руку.

Но тут уже стало не до выдумок: первая пасть оказалась поблизости и крокодил прыгнул на меня.

Отклонился. Шаг в сторону. Отлично! Тело помнит, что надо делать! Но скорость упала. Крокодилья пасть меня не зацепила, но времени, чтобы нанести удар, не хватило. Я знал, что рискую, пропустив тварь себе за спину, но так уж получилось. Я вбежал на одну ступеньку помоста и обеспечил хоть какое-то преимущество. Заодно избавил свою задницу и спину от неожиданности в виде летающего крокодила.

Ещё одна пасть кинулась ко мне, но я был готов. Шаг на ступеньку выше, вынести меч в сторону и нанести колющий удар в шею. Тугая струя крови плеснула на землю. Лезвием, как рычагом, увеличиваем рану и отходим вверх.

Крокодил, которого я пропустил мимо себя, уже развернулся и неспешно двинулся ко мне. Я не стал ждать, пока он прыгнет, и кинулся вперёд на открытую пасть. Животные – они везде животные, даже если очень большие и злые. Удар в нёбо, клинок легко пронзил тонкую перегородку между челюстью и черепом, и вуаля – труп нового врага.

Но вот неудача – меч застрял! Я дернул раз, второй – толку не было. Пришлось отпустить рукоять и отступить по ступенькам. Здесь на помосте оставались: оружейник, рыщущий в свёртке; мой отец, раздающий указания охране о том, как загонять обезумевших чудовищ; да картины художника, который сам пропал неизвестно куда.

Я собрался схватить факел в качестве оружия, но оружейник крикнул:

– Мастер Брий, вот меч! – в этот раз он дал его мне в руки, благо было недалеко.

Во второй руке он уже держал не факел, а ещё один меч. Тот, что он протягивал мне, был длиннее первого, более привычный: бастард или полуторник.

Схватив меч, я сразу повернулся, чтобы нанести удар: крокодилы не ждали, а старались заползти на помост. Одному из них это удалось. Нам с оружейником пришлось отойти на несколько шагов. Потом несколько ударов, и пасть захлопнулась, но следом ещё один. Так сколько их было в пруду?! Я сделал ещё шаг назад и запнулся обо что-то – это оказалась картина. Я упал на спину, но это не помешало мне вонзить клинок в крокодила снизу, а оружейнику – отсечь рептилии голову.

Помост был скользким от крови, но убитый крокодил оказался последним. Парочку рептилий, что не успели забраться вверх, загнали егеря под руководством Роше. Тот не мог добраться до меня из-за паники толпы, поэтому немного отстал от событий.

Я полулежал на досках помоста и тяжело дышал. Вот так тренировочка в родном саду! Вокруг лежали тела и головы домашних монстров, чья нить жизни закончилась странной вспышкой гнева и была обрублена стальной полоской. Я повернулся на бок – подо мной лежала картина с крокодилом Лугата, того самого, что атаковал меня. Теперь по его клыкам текла его же кровь, что придавало картине поистине омерзительный вид.

Оставив меч, я дошел до третьей картины, на которой была изображена моя комната – и Тень.

Комнату прописали очень подробно, будто художник рисовал её с натуры. Тень оставалась Тенью, но моё внимание привлекла тумбочка на переднем плане: то, что казалось нарисованным, на самом деле являлось прикреплённым непосредственно к картине! На тумбочке «лежали» бумаги. Я коснулся их рукой, опасаясь подвоха. Но те просто отвалились от холста. Если первый лист исписали всякой ахинеей и детскими каракулями, то второй и третий листы оказались очень занятными.

Это были два листа из моего старого дневника. И прочитав первые строки, я уже знал, чем всё закончится.

Сегодня ровно три месяца, как я начал вести этот дневник. Зеленомордая поганка сидит рядом, радостно лыбится и зубоскалит. Он выиграл, но нечестно – на его сторону встал мой отец со слишком весомыми доводами. Я так до сих пор и не понял, какого лешего отец поддержал эту затею, но вот – я сижу и строчу.

Вчера, после очередного учебного дня и тренировки, было только одно желание – выпить вина и завалиться на койку. Что и было проделано с неимоверной радостью. Сегодня, правда, побаливала голова, но зато выходной и возможность прогуляться по кабакам всерьёз. Но не дали.

Поганка молча чистил сапоги – он так же серьёзно готовился к выходу в свет. Как сын орочьего посла, он имел определённые привилегии, я, как ближайший друг этого посла, – тоже. Сегодня в наших планах был фешенебельный ресторан, где собиралась городская элита, заезжие гости, послы и все те, у кого в кармане не бывает пусто. Моя семья тоже не из бедных, но я не рисковал ходить в это место. Но в этот раз Роше настаивал:

– Отец собирается провести вечер с какими-то шишками. И как представитель другой расы, я должен явиться вместе с ним. А ты можешь просто увидеть высший свет… Ну, в смысле, совсем высший, – слегка сбился орк. – Может, познакомишься с кем-нибудь…

Я просто махнул рукой. Мне было не по себе. Но я шёл, так как не мог подвести этого поганку…

…Ресторан горел яркими огнями, вокруг сновали толпы людей, разодетых в богатые и не очень одежды. Постоянно подъезжали кареты, лакеи подбегали к дверцам, всё это сверкало, блестело и перешёптывалось.

Мы с Роше были одеты как на парад, но в глубине души (да что там в глубине – под маской вежливости) мечтали свалить подальше, в родные кабаки, где вокруг ровня, молодежь и креплёные вина. Но мы уже стояли у входа: