– Конечно, отметим, дорогая, – я поставил бутылки на стол, – с тебя бокалы.

Алкоголь пился легко и приятно. Я так соскучился по своему дому, по своей жене, по ее глазам, по ее голосу! Мы много разговаривали про наших детей. Я был уверен, что мои дети необыкновенные. В этом уверен, наверное, каждый родитель, но у меня, помимо родительских симпатий, было и объективное подтверждение. Я наблюдал за ними, когда был дома и когда было время, и замечал в них достаточно высокую интеллектуальную развитость. Помимо высокого интеллекта, они были развиты духовно. Они, как далеко не каждый взрослый, понимали ценности и пользу вещей, не кидались на блестящие китайские игрушки и во всех приобретениях делали осознанный и обоснованный выбор. Кроме моих наблюдений, развитость старших двух подтверждалась школьными оценками (они были круглыми отличницами) и успехами на дополнительных кружках и секциях.

Я даже не заметил, сколько виски было в бутылке, когда я ее принес. Наверное, около половины. Бутылка наполовину пуста или наполовину полна? Какая разница, если через полчаса она уже пуста совсем. И тем более нет разницы, если есть еще одна полная бутылка. Мы говорили про наш дом и домашнее обустройство. Где-то подтекает кран, дверной замок заедает, собачья будка давно стоит не на месте. Как бы я хотел всем этим заняться! Решать проблемы, которые действительно существуют, которые можно посмотреть, потрогать руками, понюхать. И результат твоих действий виден сразу. В каждый момент времени ты понимаешь, что и зачем ты делаешь. Это совсем не то, что всякий там бизнес, где большинство дел делаются лишь ради самого процесса, не имея конечной цели.

Мы здорово поднапились в этот вечер. Во всяком случае, я. Наверное, было слишком много алкоголя. Или не слишком. Или не алкоголя. Просто первый раз за очень долгое время я по-настоящему расслабился и ни о чем не думал. Меня не интересовало… Не знаю даже точно, что меня не интересовало. Потому что меня не интересовало ничего, в то время как раньше я был постоянно чем-то озабочен.

Потом у нас был романтичный вечер. По-настоящему романтичный. Такой романтики у нас не было, наверное, со времени нашей свадьбы. Чтобы и зажженные свечи, и страстная любовь. Я занимался любовью и ни о чем не думал. Совсем ни о чем. Я не просчитывал в уме бизнес-планы, не готовил доклад на выступление, не анализировал все, что успел сделать за день. Мне было немного непривычно заниматься одновременно только одним делом. Я всегда старался совмещать несколько действий. И обычно, даже когда я занимался любовью, у меня повышалось давление, кровь прибывала в голову, и в это время успешно решались самые сложные интеллектуальные вопросы.

Мы лежали в постели в обнимку и смотрели в потолок. Следуя классическим канонам, мне оставалось еще закурить. Но я не курил, поэтому просто лежал, а в голову лезли всякие мысли. Оказывается, совсем не просто изменить своим привычкам и не думать ни о чем: это очень большое умение и даже, наверное, талант.

– О чем ты сейчас думаешь? – спросила жена, приподняв свою головку и с интересом рассматривая меня.

– Пытаюсь не думать ни о чем.

– Получается?

– Нет, конечно, – с сожалением признался я. – Наверное, это самые счастливые люди, которые могут совсем ни о чем не думать.

Интересно, а возможно ли вообще ни о чем не думать? Может, ли мозг приостановить свою деятельность, или это уже будет смерть? Мыслительный процесс сопровождает человека постоянно, даже во сне. Но тогда, если человек не в состоянии совсем ни о чем не думать, нужно хотя бы уметь управлять своими мыслями, нужно выбирать правильный объект мышления. Какого черта днями и ночами выстраивать в уме бизнес-планы, пытаться оптимизировать бизнес-процессы и думать о повышении рентабельности? Нужно уметь решать все это в свое время. Нужно уметь отключать в определенное время мыслительный процесс на лишние темы. А постоянно, коль уж так это ему необходимо, мозг должен думать о вечном, о Боге, о добре.

– А почему ты сегодня так рано? – жена прервала мои мысли о вечном.

– Я тебе уже отвечал.

– Но ты же шутил, – указательным пальцем она водили по моему лицу. – Что значит «тебя уволили»? Тебя не могли уволить, и потом непонятно, откуда тебя уволили. Я не знаю точно, но мне казалось, у тебя было много разных проектов.

О, какие познания в моей деятельности! Возможно, лишь внешне она не показывала никакого интереса к тому, чем я занимаюсь. Наверняка она прислушивалась к моим телефонным разговорам, когда я бывал дома, возможно, смотрела бумаги, раскиданные в моем домашнем кабинете. Вряд ли она что-то могла понять. Уж если я в конечном счете мало что понимал из того, что я делаю и кому на самом деле это нужно. Но то, что у меня много дел, и то, что я занимаюсь совершенно разными вопросами, она наверняка уловила.

– Почему тебя вдруг заинтересовало разнообразие моих, как ты выразилась, проектов? – спросил я грубовато и отодвинул ее палец от своего лица. – Говорю же тебе, меня уволили, и неважно, сколько проектов было у меня, – меня уволили отовсюду. Что в этом такого? Финансовый кризис, сейчас очень многих увольняют.

– И значит, завтра ты не пойдешь на работу и никуда не уедешь? – не унималась жена.

– Ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю. Будет еще какой-то процесс передачи дел, возможно, мне придется еще какое-то время изредка покидать дом, но принципиально вопрос уже решен.

– Ура! – пропищала жена и кинулась меня целовать. Мне было приятно. Было приятно все. Находится дома, с избытком пить спиртное, стараться не думать вообще ни о чем и быть зацелованным своей женой. Я отчетливо ощущал этот шаг, эту ступеньку в своей жизни. Хотя даже и шагом это нельзя было назвать: это была просто новая жизнь, новое рождение. Я только что вылез из чрева с полным непониманием завтрашнего дня, с неведением того, как мне жить, что мне делать и зачем. Рядом лежало и целовало меня любимое мной создание. И все бы хорошо, только вот родился в этот раз я не совсем с чистым и девственным сознанием. И мучает это сознание уже с рождения один вопрос: «Кому я должен?»

Поэтому радость жены по поводу моего увольнения, как, собственно, и моя внутренняя радость по этому поводу, уходят на второй план перед желанием ответить на этот вопрос и в первую очередь проверить на прочность свою семью.

– Что ты радуешься, дурешка? – попытался я направить мысли жены в нужное русло. – Ты что, не понимаешь, какие проблемы нас ждут впереди? Отсутствие работы – это отсутствие денег. А ты же знаешь, что мы тратим очень много денег.

Жена задумалась, и уже я начал радоваться тому, что посеял в ее голове сомнения, как вдруг она оборвала мою радость.

– Ну подумаешь! Будем теперь тратить меньше.

Мне показалось, что и сомнений в ее голове не так уж много. А наблюдая, как она зачем-то носом начала клевать меня в грудь, я понял что она совсем не хочет задумываться о последствиях.

– Ты не понимаешь, – опять начал я, – ты слишком легкомысленно к этому относишься. Как мы будем тратить меньше? Это уже привычки, от которых очень тяжело отказаться. А от многого и вовсе отказаться невозможно: мы должны питаться, воспитывать и обеспечивать детей, обслуживать дом и машины. Это очень большие деньги. Даже если мы и сможем тратить в дальнейшем меньше, нам просто негде будет взять и эти меньшие суммы.

Я, как мог, сгущал краски. Голос мой был серьезным и обстоятельным. Жена непременно должна была внять моим словам и задуматься о своем будущем, о будущем детей, в конце концов.

– Клюв, клюв, клюв, – произносила она, тычась носом в мою грудь.

– Неужели у тебя совсем нет ко мне вопросов? – меня даже немного заводило ее спокойствие и безразличие.

– Конечно, есть вопрос, – жена наконец подняла нос от моей груди. – Ты уже завтра будешь дома или куда-нибудь еще поедешь передавать дела?

Меня даже немножко раздражало это спокойствие и невозмутимость. Я был почти уверен, что она сразу должна будет переживать по поводу нашего будущего. Может, поддержит меня словами и обязательно как-нибудь утешит, но она должна задуматься о происходящем. А сейчас я не чувствовал у нее никаких внутренних мыслей. Лежит и клюет меня в грудь. А если уже завтра жрать будет нечего?…